Мне не стыдно

— Значит, у тебя тоже любимый торт — «птичье молоко»? — удивился Сергей, и засмеялся, когда я кивнула. — Ну надо же. И у меня. А насчёт «не моя заслуга»… Ромашка, ты это серьёзно?

— Конечно.

— Дурочка ты…

— Почему это?

— Да так. Потом объясню.

— Почему потом? — опять не поняла я.

— А ты пока не готова к подобным откровениям. Вот я тебя в кроватку уложу, раздену и буду ласкать, рассказывая, какая ты замечательная, любящая и добрая.

Я непроизвольно начала краснеть.

— И всё это — при свете, — заключил Сергей, явно и совершенно откровенно подтрунивая надо мной. — При очень ярком свете, чтобы я мог видеть каждую твою родинку.

Я покраснела окончательно и бесповоротно.

Родинок у меня было много. Особенно… эээ… на лобке.

— Ни за что! — буркнула я, пыхтя, как паровоз. Мишин заржал, и мне тоже вдруг стало до ужаса смешно.

— Ничего, Ромашка. Я тебя потом… хм… уговорю. Думаю, тебе понравится.

— Что именно? Уговоры или то, что последует за ними?

— И то, и другое, конечно.

Спустя примерно двадцать минут Сергей остановил машину возле совершенно шикарной новостройки.

Мы поднялись на лифте на шестой этаж, там нас встретила какая-то женщина и, улыбнувшись Мишину, открыла одну из квартир.

— Заходи, Ромашка.

Ничего не понимающая я зашла внутрь, огляделась…

Там было пусто, одни голые стены. Голые до бетона.

А потом я вспомнила… и поняла, зачем он меня сюда привёл.

— Мишин! Ты сдурел?! — прошипела я, оборачиваясь. — Мы так не договаривались!

— Почему же? Очень даже договаривались, — невозмутимо произнёс Сергей. — Договаривались, что если я тебя обижу, куплю тебе квартиру. Я ещё не купил, правда… в процессе.

— Если, Мишин! Если! А ты меня не обижал!

— Обижал. И не называй меня так, пожалуйста, Ромашка.

Я чуть не завыла.

— Хорошо, не буду! Но когда ты меня обижал-то?!

— Это замечательно, что ты не помнишь. А вот я не хочу забывать… чтобы никогда не повторять своих ошибок.

Я поняла, о чём он говорит.

— Серёж, ну это ведь было тысячу лет назад! И вообще… не возьму я от тебя никаких квартир! С ума сошёл…

— Сошёл, — кивнул Мишин, сделал несколько шагов вперёд и подхватил меня на руки. — И ты возьмёшь, Ромашка. Я тебя уговорю. Вот прям сейчас и начну уговаривать.

— С ума со… Что… ты… делаешь…

Сергей донёс меня до подоконника, усадил на него, раздвинул мне ноги и встал между ними. А затем жарко поцеловал, одновременно с этим задирая юбку одной рукой, а второй расстёгивая блузку. И так у него это всё ловко получалось…

И я забыла, зачем мы вообще сюда пришли. Зарылась пальцами в волосы Сергея, потянула их, почти причиняя ему боль, потом опустила руки ниже и бесстыдно сжала его ягодицы.

— Ух, — прошептал Мишин мне в губы. — Шалишь, Ромашка.

— Беру пример с тебя.

А Сергей пальцами уже ласкал меня между ног, и проникал внутрь, и сжимал клитор, отчего я всхлипывала и выгибалась… Распахнул мне блузку, спустил вниз бюстгальтер и начал играть языком с сосками — то с одним, то с другим… А пальцы его внизу вытворяли нечто чудовищно непристойное…

И когда я содрогнулась от первого оргазма, Сергей прошептал мне на ухо:

— Люблю тебя, Ромашка, — и поцеловал в щёку. Почти целомудренно. — А любимые люди дарят друг другу подарки. Примешь мой?

— Вот именно — друг другу, — ответила я и вновь задрожала, но теперь уже от молниеносного проникновения его горячего члена. — А ты… м-м-м… сколько мне… придётся… а-а-а… дарить… чтобы сравняться… о-о-о…

— Немного, Ромашка, — прерывистым голосом проговорил Мишин, не прекращая двигаться внутри меня. Я изо всех сжимала его сзади ногами, раскрываясь сильнее, чтобы ощущать Сергея ещё глубже. — Подари мне себя.

Я хотела спросить: разве я ещё не подарила? — но вдруг поняла, что он спрашивает совершенно о другом.

И задохнулась… наверное, от счастья.

— Хорошо… дарю.

И после этих моих слов мир вокруг померк от вспышки ослепительного удовольствия, которое почувствовали мы оба, когда Сергей обнял меня крепче и задвигался ещё быстрее… шепча: «моя, моя, моя…»

— Твоя, — подтвердила я, изо всеx сил кусая егo за плечo… и окончатeльно прощаясь с нашим совмeстным прошлым, что в эту секунду перестало иметь всякое значение.

Встреча выпускников на этот раз состоялась в октябре. И на улице рядил такой дождь, что раньше Сергей непременно бы подумал о какой-нибудь гадости.

Но теперь его вот уже несколько месяцев как совершенно не волновали дожди. Да и солнце тоже. Он не замечал, какие за окном погодные условия.

Не заметил и сегодня. Только подумал, что зря помыл машину накануне.

К началу встречи Мишин немного опоздал. Почти все однокурсники уже сидели за столом и весело болтали. Но замолчали, обнаружив возле стола улыбающегося Сергея.

— Здорово! Привет! Давно ждём!.. — послышались со всеx сторон радостные приветствия. — Садись давай!

— Погодите, — уxмыльнулся Мишин. — Познакомить вас xочу кое с кем. Жена моя… в туалет заскочила, сейчас придёт.

— Жена-а-а? — хором протянули все однокурсники сразу. Кто-то удивлённо свистнул, ещё кто-то засмеялся…

— Жена, — кивнул Сергей, и по наступившей разом тишине понял, что Ромашка вошла в зал ресторана. Обернулся — и улыбнулся, подбадривая её, и заодно наслаждаясь видом своего любимого зелёного платья, так похожего на то самое…

Сергей взял Ромашку за руку, как только она подошла к нему, и сказал, поворачиваясь обратно к столу:

— Вот. Знакомьтесь. Это Рита — моя жена.

Тишина всё никак не прерывалась. Однокурсники смотрели на них, застыв с практически одинаковыми выражениями на лицах. Рты открыты, глаза вытаращены.

А потом кто-то воскликнул:

— Ну наконец-то! — и все разом рассмеялись, сияя лукавыми улыбками. — Лучше поздно, чем никогда!

— Вовсе и не поздно, — заметила Ромашка, чуть сжимая ладонь Сергея и тоже улыбаясь. — Я ещё не успела выйти на пенсию и поседеть, как видите

— Хорошо то, что хорошо кончается! — заключил кто-то из однокурсников.

Но он был не совсем прав, конечно.

У них с Ромашкой всё только начиналось.