Мне не стыдно

— Дурень. А Вадим в ванной. Ещё минут десять у меня есть, а потом он придёт и будет бухтеть, что хочет спать. И почему я его люблю, этого ненормального жаворонка?

Мишин фыркнул. Да, Вере и Вадиму приходилось тяжело друг с другом в плане вставания с кровати по утрам. Вадим был убеждённым жаворонком и вскакивал даже в выходной не позже восьми, а Вере всегда было сложно подняться с постели раньше десяти утра.

— Слушай, Веруш. Хочу тебя спросить, как единственную адекватную женщину в своём окружении.

— О. Это лестно и интересно. Давай, я слушаю.

— Что делать мужчине, если он очень виноват перед женщиной? Как можно свою вину загладить?

Вера на том конце провода как-то странно крякнула.

— Это перед кем же ты настолько провинился, братишка? Неужели перед Крис?

— Нет.

— Ещё интереснее. Я её знаю?

— Нет.

— О как. Однако. Но что ты хочешь от меня услышать? Я ведь не ведаю, что ты натворил.

— Поверь мне на слово — ничего хорошего.

— Да ладно, на вселенского злодея ты как-то не тянешь. А ей-то самой что от тебя нужно?

Сергей усмехнулся, вспомнив Риткино «ненавижу!»

— И опять же ответ — ничего.

— Тогда зачем тебе что-то заглаживать? Забудь.

— Не могу.

Вера чуть помолчала, подумала.

— Не можешь или не хочешь?

— И то и другое.

Она снова помолчала.

— Прям хоть приезжай и смотри на эту неизвестную, которая тебя так очаровала… Но мне, увы, некогда. Ладно, дам я тебе парочку советов. Записывай.

— Я запомню, — фыркнул Мишин. — Не такой уж я пока и старый.

— Да? Ну, тебе виднее. Во-первых, вспомни классику — «чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей».

— Угу. «И тем ее вернее губим средь обольстительных сетей».

— А не надо доводить до крайностей. Сначала — игнор, а потом — противоположное поведение. Ухаживай, комплименты говори, ты же умеешь. Сбей её с толку, обольсти и возьми тёпленькой. Пока не опомнилась.

— Хм. Спасибо, Вер. Я подумаю.

— Думай-думай, — хмыкнула сестра. — На свадьбу только пригласить не забудь. Внутри меня забрезжила надежда на спасение от Кристины. Прекрасной, но отнюдь не мудрой.

— У всех свои недостатки.

— Само собой. Только есть недостатки, с которыми можно смириться, а есть такие, с которыми нельзя. Всё, Серёж, Вадим топает. Сейчас бухтеть начнёт. Я побежала. С днём рождения ещё раз!

— Спасибо, Веруш.

Мишин положил трубку и задумался.

«Чем меньше женщину мы любим», значит.

Что ж… спасибо Пушкину.

Любите ли вы съемные квартиры так же, как люблю их я?

Точнее, ненавидите ли? Ведь любить этот кошмар невозможно.

Так получилось, что я живу в съемных квартирах с девятнадцати лет. И за всё это время я меняла их пять раз.

Первую квартиру я делила со своим мужем Матвеем Раковым. Продолжалось это недолго, примерно полгода. Потом я переехала и сняла себе комнату в квартире с хозяйкой — старой сварливой бабушкой, которая своих тараканов любила гораздо больше, чем меня. Тараканов в прямом смысле этого слова.

Полтора года я держалась и копила деньги, а затем сняла себе более-менее нормальное жильё недалеко от работы, где и благополучно обитала до самого своего отъезда во Францию.

Во Франции я тоже, по сути, жила в съёмной квартире, хотя она и была от фирмы. И весьма приличная была квартира. По крайней мере там нигде ничего не отваливалось, а если отваливалось, мне сразу вызывали слесаря из французского аналога службы «муж на час» и всё чинили.

Итак, это уже моя пятая квартира. Не могу сказать, что она хуже предыдущих, но, как это всегда бывает со съёмными квартирами, не лишена недостатков.

Акриловый вкладыш в ванне скрипит, как несмазанная телега. Если сильно дёрнуть вилку телевизора, то она выдёргивается из стены вместе с розеткой, поэтому последнюю лучше придерживать. Ламинат в одном месте ходит волнами и опять же скрипит. Микроволновка начинает работать только после того, как хорошенько стукнешь её сверху кулаком. На окнах нет никаких фиксаторов, поэтому окно можно либо закрыть, либо открыть настежь. Сейчас лето и проблема не столь остра, но ближе к осени придётся принимать меры.

Что ещё? Пылесос у хозяев есть, а веника с совком я так и не обнаружила, пришлось покупать свои. Буржуи, как же можно жить без веника?..

Сковородка была только одна, чугунная и заросшая жиром так, как будто в ней кто-то целый месяц жарил блины и ни разу не помыл.

Духовка работает еле-еле, при этом низ пирога сжигает, а середину оставляет непропечённой. Жаль, я очень люблю пироги…

Ну и так, по мелочи. На кровати можно спать только с одного края, на другом яма. Стиралка во время стирки прыгает так, словно стремится сбежать, как посуда от Федоры. И самой посуды катастрофически мало, а та, что есть, вызывает у меня неконтролируемый приступ тошноты.

Я вообще довольно брезглива, поэтому всё, чем приходится пользоваться постоянно, покупаю сама.

Вот и в этот раз я закупилась всем необходимым, а на выходных наконец устроила генеральную уборку — мыла окна, полы и чуть ли не потолок, стирала шторы, отчищала плиту и духовку на кухне. В общем, вовсю играла в Золушку.

Только щёток на ногах не хватает. Правда, я пыталась подобным образом потереть пол в детстве — ничего не получилось, да ещё и по шее получила от матери.

Кстати, о матери…

Мобильный телефон опять настойчиво зазвонил, а я привычно его проигнорировала. Мама, конечно, уже успела каким-то непостижимым образом пронюхать, что её непутевая дочура вернулась в Россию, и сразу же давай названивать.

Мне примерно так же сильно хотелось видеть свою маман, как и Мишина. И слышать тоже.

Я не сомневалась, что рано или поздно она сумеет меня найти. Знакомых у неё много, и она кого угодно задолбает своими просьбами помочь ей отыскать «любимую дочку». Так что наверняка через пару месяцев увижу её на пороге своей квартиры.

Но пока у меня есть эта пара месяцев, чтобы морально подготовиться. Зная маман, любая моральная подготовка не будет лишней.

Кое-кто из моих знакомых думает, что я сбежала во Францию из-за Матвея — в тот год он как раз женился во второй раз. Но это не так.

На самом деле я уносила ноги от собственной матери.

А, ладно. Даже вспоминать не хочу.

А паранойя моя между тем цвела и пахла.

Мишин меня совершенно игнорировал. То есть, абсолютно. По полной. А я, ожидая от него грандиозной подлянки после той пощёчины, дико переживала и нервничала.

Он даже толком не здоровался со мной. Если только случайно сталкивался в коридоре, тогда кивал и скользил по мне равнодушным взглядом. Вот гад, а? Небось, готовится к очередной шуточке.

Все «указания» Мишин теперь передавал через Варю, а если ему нужно было что-то узнать у меня лично, писал письма на корпоративную почту. Сугубо деловые письма, сухие, как сухари.

На нервной почве я почти перестала есть. Таяла на глазах. Скоро только и останется, что глаза и рыжие волосы, всё остальное растворится в пространстве.

Варя удивлённо спрашивала, что со мной и почему я так мало ем. Приносила мне то булочку, то пончик, сердобольная. А я банально боялась, что Мишин мог затаить на меня особенную обиду, и теперь хочет особенно отомстить. И дай бог, если это будут сломанные кресла или шоколадки с перцем. А то ведь у него может хватить фантазии и полномочий устроить мне какую-нибудь злобную шуточку, из-за которой меня потом ни в одну приличную контору не возьмут на работу.