Идеальные Солдаты

Потому прямо на следующий день после моей выписки мы отправились в кафе. Лола всю дорогу крепко держала меня за руку, будто боялась, что без нее со мной снова что-то случится.

На ступеньках она застыла, потянув меня к себе.

— Все-таки боюсь я туда входить, — шепотом сказала она, делая большие глаза. — Вдруг там осталась какая-нибудь аура убийства.

Она волнообразно качнула плечами и пошевелила в воздухе пальцами, изображая “ауру”.

Храбрясь и улыбаясь, я взялся за ручку двери. На аллее парка было светло, вдалеке слышался шум машин и рождественская музыка.

— Вот чепуха — аура какая-то, — сказал я бодро и громко, открывая дверь, но почему-то втянув голову в плечи и напрягшись, словно готовый убежать.

Но за дверью был совершенно обычный зал «У Русалки». Пахло кофе, выпечкой и сладостями. На экранах над стойкой шла рождественская реклама. На диване в углу сидела компания подростков; за столиком пила кофе пожилая пара; за другим какой-то студент обложился техникой, катая лекции; две симпатичных девушки сидели за стойкой, флиртуя с короткостриженым мужчиной с военной выправкой. Даже на мой беглый взгляд строгое черное пальто ему совсем не шло, куда больше подошел бы серый комбез.

Аквариум убрали совсем, вместо него стоял новый стол с двумя стульями. В открытой двери коридора перед подсобкой горел яркий свет. Таблички о видеонаблюдении блестели в воздухе над входом, у стойки и перед кухней.

Босс сам тоже был в зале — сидел на одном из диванов, как обычно делая записи и общаясь с кем-то по Сети. Увидев нас, он махнул рукой, приглашая к себе за стол.

— Очень рад, что вы решили прийти. Нам всем сейчас тяжело, но придется работать дальше, — сказал Босс, когда мы сели рядом. — Я не особо рассказывал вам о своем прошлом, но весь персонал “У Русалки” связывает нечто большее, чем место работы, да… Девочкам-официанткам совсем некуда идти — вы можете не знать, но раньше у них были некоторые… э-э-э… проблемы с законом. А наш замечательный повар скоро выходит на пенсию — его не возьмут ни в одно приличное место. Хотя, конечно, еще влияет то, что у него есть судимость, да.

Мы с Лолой переглянулись, но промолчали. Я без слов видел огромную вывеску “Я же говорила” в ее взгляде.

— В общем, будем работать, — натянуто улыбнулся Босс. — После стольких ошибок, сделанных в прошлом, теперь я хочу двигаться дальше. На праздники у нас заказаны все столики, ожидается аншлаг. Я оплатил живую музыку, будет молоденькая певичка с Марса, типа восходящая звезда безмодовой эстрады. В смысле, у нее нет голосовых модулей или чего-то такого, только собственные голосовые связки. А, ну и еще у нас временно будет новый бармен. Девчонки привели своего приятеля… Он странноватый, но у него есть опыт работы.

Босс кивнул в сторону бара. Из кухни как раз вышел незнакомый мне мужчина, завязывая фартук и занимая место за стойкой. Я оставил Лолу сидеть рядом с Боссом и пошел к нему.

Новый бармен улыбнулся мне мелкими, сахарно-белыми зубами. Явно искусственные, неужели все родные он уже потерял? Стариком он при этом не был, выглядел максимум лет на тридцать. Или это мода сейчас такая?

— Я о вас уже слышал от Босса, — сказал он, не дав мне даже поздороваться. — Вы Джейк и Лолочка, наши милые гномики-уборщики.

Его голос показался мне таким же противно-слащавым, как улыбка. Я развернулся, не доходя до бара, и молча пошел обратно к Лоле, спиной чувствуя липкий взгляд этого странного человека.

Неприятный. Ощущение жвачки на подошве ботинка.

Босс остался в кафе до самого закрытия, немного успокаивая меня своим присутствием. Пока Лола домывала пол, я, закончив со столами, уселся на высокий стул перед стойкой. Новый бармен подошел ко мне и поставил кружку чая.

— Отдохни, малой, — сказал он, противно растягивая слова. — Шустро справляетесь. Эта малышка твоя сестра, так ведь? Красотка… вырастет.

Я кивнул, сперва взявшись за чашку, а потом заглянув ему в глаза. Зеленоватая, как стекло пивной бутылки, радужка почти терялась вокруг неестественно широких зрачков.

— А совсем не похожи, — заявил бармен, облокотившись о стойку напротив меня. Странные глаза следили за Лолой, несущей ведро и швабру в подсобку.

— Она в маму, а я в отца, — соврал я, отодвигая кружку. Почему-то пить чай из его рук совсем не хотелось.

— Отец такой же хмурый и неприветливый? — засмеялся новый бармен.

— Он тоже не любит всяких уродов и может в глаз дать, если ему кто-то не нравится, — огрызнулся я, слезая со стула.

Бармен присвистнул, улыбка стала больше похожа на оскал.

— Какой вредный мальчик, — сказал он. — Небось правую руку тебе за дело оттяпали?

Я схватился за обрубок ладонью левой, отворачиваясь так, чтоб правого плеча не было видно.

— Вообще не твое дело, — процедил я сквозь зубы.

Бармен снова рассмеялся и отошел, принимаясь с самым невинным видом протирать бокалы.

Лола вернулась из подсобки, смахивая тыльной стороной ладошки пот со лба.

— Уф, я даже немного устала с непривычки. Ты закончил, Джейк? Идем домой?

— Идем, — я покосился на бармена. — Слушай, не подходи к этому, новому. Он какой-то мутный. Сегодня познакомились, а он меня уже бесит.

— Тебя на первый взгляд все бесят, — захихикала Лола. — По-моему, очень улыбчивый дяденька! Помнишь, что я говорила про отношение к людям? Может быть, ты сам начал вести себя с ним грубо?

— Может быть, — уже неуверенный, ответил я. — Не знаю. Все, пошли уже домой!

***

Канун Рождества принес легкий морозец, безветрие и падающие огромные редкие снежинки, кружевные, пушистые и почти не холодные. Деревья в парках мигали гирляндами. На улицах пахло имбирными пряниками. На площади перед администрацией детский хор исполнял рождественские песни.

Мы с Лолой притащили домой самую настоящую еловую ветку, украдкой сорвав ее с дерева в гуще парка и спрятав мне под полу куртки. Помятая, начинающая терять иголки, но прекрасно пахнущая морозом и хвоей, ветка заняла почетное место на столе в гостиной, украшенная игрушками, бумажными ангелочками и мигающими лампочками.

На Рождественскую вечеринку в кафе мы были приглашены как гости, не как персонал. Босс сказал, что не сможет заставить детей работать в праздник, я даже не стал с ним спорить. Ужасно хотелось хотя бы ненадолго забыть обо всех страшных грустных вещах, обо всех неприятностях, и просто попробовать повеселиться.

— Тревожные кнопки нам сегодня дадут, как думаешь? — спросила Лола меня еще днем.

— Наверное нет, мы же не на работу, а на вечеринку, — сказал я, не заостряя на этом внимание. Мысли занимал предстоящий праздник. Первое настоящее Рождество в моей жизни было просто обязано быть счастливым.

— В чем смысл Рождества? — спросил я Лолу вечером через дверь ее комнаты. Она там крутилась перед зеркалом, выбирая платье на поход в «У Русалки».

— Ты разве не читал в Сети? Про церковь и всякое, что придумали до войны? — спросила Лола удивленно. — Древние люди верили, что в этот день родился один из их богов. Из-за этого еще годы так считали раньше, в смысле, от его рождения, а не от войны, как сейчас. Вот, в честь него они дарят друг другу подарки и желают счастья.

— А как Санта Клаус связан с этим давно умершим богом? — совершенно не понял я. — Может, это он и есть? На Пасху же тоже он воскрес! Или все-таки это был Кролик? Что у них общего с Сантой?

Я услышал, как Лола смеется. Выглянув из-за двери, она, едва переводя дыхание от смеха, сказала:

— Да, конечно! Ой, у них только одно общее — их не существует!

— Зачем тогда отмечать этот праздник, если ни символ, ни причина не существуют? — настаивал я.

Лола спряталась обратно за дверь и зашуршала платьями.

— Не знаю, — крикнула она. — Просто чтоб было весело, чтоб дарить подарки. И чтоб чудеса наверняка знали, в какой день им сбываться. Я верю, сегодня будет чудесный вечер.

Бабуле мы настроили видеозвонок с ее родственникам, оставив для нее целый приготовленный Лолой еще утром пирог, чтоб она не грустила одна в Сочельник, пообещали вернуться до полуночи и ушли в «У Русалки». Одетая в пышное оранжевое, как апельсины, платье, Лола наплела хитрых кос из своих кудрей, увенчав все неизменным красным бантом, а меня заставила нацепить галстук-бабочку, купленный ею еще осенью, но ни разу мной не надетый. Ярко-зеленый, он стал небольшим цветным пятном на черной рубашке, черных джинсах и черных ботинках, бывших единственной моей “парадной” одеждой. Волосы мои уже легко собирались в хвост, Лола зацепила их одной из своих резинок и обрадовалась тому, как хорошо получилось.