Живые чернила

- Хм, я об этом думала. Да, я бы не пережила такое во второй раз. Я знала, что все делаю правильно, но, тем не менее, мне было так стыдно и обидно. Порой, я вообще не хотела тебя видеть, ты был так противен мне, - она говорила это, не сводя с него глаз.

- Я не знал этого, - он смотрел на нее в ответ.

- Я боялась говорить. Боялась вообще что-либо сделать.

- Прости, - продолжая сжимать ее руку в одной руке, он коснулся ее щеки другой. – Я вел себя ужасно. Мне повезло, что ты такая… мудрая, наверно. И… Я горд тем, что моя жена принципиальная, воспитанная своей мамой, как истинная женщина, - он осторожно гладил ее.

- Сейчас мне кажется, что все мои переживания того стоили. С тобой мне не нужно кого-то из себя строить. Я могу быть собой, могу не бояться, ведь знаю, что ты мне защитишь. А еще я знаю, что для тебя существую только я. И вон этому доказательства, - она кивнула на свои портреты. – Вся стена в них, - они усмехнулись. – Мне всего-то нужно поддерживать тебя в твоем нелегком деле, и я никогда не узнаю, сколько мы платим по закладной, и какие тарифы на коммунальные услуги. А, и бить Итана по лицу мне больше не придется. Скажи, а Кемерон не сильно пострадал? – свободной рукой она коснулась его руки на своей щеке и прижала ее, потерлась о ладонь.

- Чего? Ты откуда знаешь?

- У тебя есть друг – трепло. Все рассказывает, - она улыбнулась и продолжила, не дав Оливеру сказать. – Это Фред. Он всегда мне про тебя рассказывает, если я спрашиваю. Наивный дурачок.

- Да ладно? – Оливер фыркнул, глядя на жену. Она кивнула и снова уткнулась в его ладонь, закрыв глаза. – Прям все?

- Ага. Он-то, конечно, уверен, что ты мне все рассказываешь, так что смысл молчать. Оно так и есть, но про Кемерона и Итана ты мне не рассказал. А он не понял, что мне не нужно это знать.

- А… Хм… - он не ожидал такой подставы от друга. Получается… - А про… Ну… Тоже он?

- Про твою бывшую? Нет. Я не скажу, кто это был. И вообще, хватит об этом, я не хочу о них думать, мне плевать. Я знаю, что ты меня любишь, и мне этого достаточно. По пицце?

========== Рубашка в клетку и сырная пицца (Ч.2) ==========

У них осталось еще пара кусков слегка остывшей пиццы. Медленно поедая ее, они тихо разговаривали о том времени, что были порознь, постоянно перебивая друг друга словами «Я знал, что ты так думаешь» и «Я знала, что ты бы сказал что-то в этом роде». Они негромко смеялись, обсуждая все безумно важные для них темы, начиная с учеников Оливера и нотаций матери Мии, и кончая новыми сериалами или музыкой, которыми увлеклись одновременно, хоть и находясь далеко друг от друга. Они договаривали фразы друг за другом, подшучивали теми шутками, которые не понимал никто, кроме них, начинали одновременно смеяться и понимали все буквально с полуслова. Миа продолжала кормить Оливера, периодически вытирая соус с его губ, а он послушно принимал от нее еду и осторожно гладил ее ноги, покоившиеся на его ноге.

Последний кусок съеден, остатки кофе на дне кружек были слишком горькими, чтобы допивать. Они продолжали сидеть на полу среди разбросанных карандашей и ручек, мелков, баночек с краской, кистей и листов бумаги, не сводили друг с друга глаз и негромко говорили. Фразы становились короче, голоса – тише. Закончились темы для разговоров, да и говорить особо не хотелось. Они смотрели друг на друга, держались за руки и едва улыбались. Оливер подмечал все изменения, которые происходили с Мией, ее каждый вдох, легкие движения головы, дрожь губ и трепет ресниц. Он вновь видит все это спустя столько времени, видит спокойную, кроткую Мию, какую он раньше довольно часто видел. И даже если она сейчас решит подшутить над ним – это не будет выглядеть грубо, она сделает это мягко. Как она может быть такой разной?

Спустя пару минут молчания Оливер увидел, как его жена слегка встрепенулась. Она ничем себя не выдала, он все понял по ее взгляду и закушенной губе. И понял, чего она сейчас хотела, повторил ее движения. Увидев это, Миа подалась вперед и, на мгновение остановившись и вздохнув, поцеловала его, застенчиво и осторожно. Как будто это был их первый поцелуй, и она не знала, правильно ли поступает. Оливер быстро помог ей разобраться. Он ответил ей, и Миа тут же обвила руками его шею, прильнула к мужу и выгнулась, когда почувствовала на спине его руки. Пускай этот поцелуй не был таким же страстным, какими они одаривали друг друга еще двенадцать часов назад, а спокойным и нежным, но он был таким же чувственным. Мие стало неудобно сидеть, она торопливо перебросила свои ноги, поджала их под себя и встала на колени, как можно сильнее прижалась к Оливеру, не переставая целовать его. Он почувствовал, с какой силой сомкнулись руки на его шее, как напряжено ее тело, как она пыталась быть ещё ближе, хотя уже было некуда - всем телом Миа приникла к нему и послушно изогнулась, угадав его руки на спине и талии. Оливер ощущал каждое движение, вздох, дрожь хорошо знакомого и дорогого тела, чувствовал каждый его сантиметр. Поцелуй был настолько привычен, что в раз стёрлись бесконечные месяцы, которые эти двое провели без них. Они целовались, словно двое влюбленных людей, которых разлучили на долгое время против их воли, вновь встретившихся и вспомнивших, как хорошо им было вместе. Внутри все дрожало, губы горели от такой близости, не было сил сжимать друг друга, но никто не ослаблял своих объятий. Миа продолжала льнуть все ближе, и Оливеру ничего не оставалось, как поддаться ей и откинуться назад, лечь на пол.

- Ау! - их поцелуй оборвался его внезапным возгласом. Он недовольно скривился и засунул руку под спину, видя оторопевший взгляд жены. Нащупал что-то и достал. В руке был карандаш, мужчина улыбнулся. - Если мы будем так продолжать, то мне точно нужно купить новый стол, - Миа улыбнулась в ответ.

- Поедем в Икею? - хитро спросила она, нависнув над ним. Ее глаза блестели.

- Ну нет! С тобой я туда не поеду, - тот хохотнул и отбросил карандаш в сторону. Миа хмыкнула и только хотела ответить, но Оливер быстро притянул ее к себе и поцеловал.

Теперь они лежали, продолжая целоваться. Нежность была на губах, трепет на кончиках пальцев не исчезал, хотелось раствориться в объятиях, сплетении рук и ласковых прикосновениях. Так сладко было чувствовать это спустя безумные полтора года врозь, так волнительно. Не хотелось заканчивать. Хотелось, чтоб это продолжалось бесконечно. И все же, спустя добрых двадцать минут неги, это случилось. Миа первой отстранилась и стала смотреть в лицо любимого мужчины, покусывая опухшие от поцелуев губы. Оливер смотрел на нее в ответ, улыбался, видя полные счастья глаза и кроткую улыбку, слыша прерывистое дыхание и медленно гладя любимую женщину по волосам. Он не чувствовал дискомфорта, тяжести лежащей на нем жены, холода пола. Даже боль от ссадин и карандаша не давали о себе знать, настолько он был занят созерцанием родного лица.

- Тебе не холодно? - прошептала она. Оливер отрицательно закачал головой, снова касаясь ее щеки. Миа вновь потянулась к ладони, закрыв глаза и шире улыбнувшись. - Так хочется спать, хотя я больше тебя спала, - открыла глаза. - Тебе не хочется? - вновь отрицательный ответ. - Ты странный, - хмыкнув, Миа перекатилась на пол и легла, продолжая смотреть на Оливера. Он повернулся к ней и пожал плечами, слабо улыбаясь. - Если бы ты знал… - тише заговорила она. Вздохнув, продолжила, повысив голос. - Если бы ты знал, как я не хотела подавать на развод, - она сглотнула, глядя ему в глаза. Увидела, что он внимательно ее слушает. Оливер почувствовал дрожь где-то внутри. Опять эта женщина доводит его до такого состояния своими откровениями. - Я так тебя люблю… Я… - она запнулась. - Когда я пришла к психотерапевту и спросила, смогли бы мы все вернуть, я… - вновь замолчала, тяжело вздохнула и с силой прикусила губу. Это не помогло, слезы предательски проступили на глазах. - Я прорыдала у него около часа, я проклинала себя, что так мерзко вела себя с тобой, что игнорировала, хотя мне так хотелось… - всхлипнула.