Живые чернила

— Неделю назад? — вкрадчиво проговорил мужчина в ответ. Он покраснел от наполняющих его эмоций и сжал кулаки. — Нет, Миа, ты не забыла, — он не повышал на нее голоса, но всем видом показал, что недоволен и собирается ее отчитать. — Я все ещё очень и очень этому рад, но ты и представить не можешь, как я сейчас зол, — процедил он, в упор на нее глядя. — В последние дни я только и думал о том, что всё, конец, ты уходишь от меня, и я ничего не могу изменить. Сегодня я был сам не свой. Я представлял, как ты через год отмечаешь свой день рождения с другим, что я не увижу тебя, что вы вообще уедете и заберете моего сына! Миа, это очень больно, — его голос стал тише, эмоции постепенно угасали, кулаки разжались. Он злился не на нее. Он злился потому, сколько внутренних истерик и переживаний ему пришлось пережить за эту неделю, когда она уже знала правду. Но все же… Она забрала его? От этой мысли в раз стало так хорошо, что Оливер невольно улыбнулся и закусил губу, отвернувшись к озеру. Волшебное место, здесь всегда происходит что-то хорошее.

— Мне хотелось, чтоб как в кино, — обиженно протянула та. Оливер глянул на нее и улыбнулся.

— Чего? — он не злился. Мысль, что она забрала заявление, уничтожила всякие плохие эмоции. Теперь важно было лишь одно — они снова будут вместе. — В каком кино? — по-доброму хмыкнул.

— А не знаю, в каком-нибудь про любовь. Представь, мы такие едем с тобой в суд, ты весь такой переживаешь, — торопливо начала она, глядя на озеро. — Последние часы семейной жизни, и сделать ты уже ничего не можешь. Мы приезжаем, ты медлишь, чтоб хоть немного потянуть время, но в итоге я заставляю тебя идти к дверям. И вот, мы стоим у входа, я поворачиваюсь к тебе, — она подняла голову к небу, — ярко светит солнце, оно прям жарит. Я в таком красивом платье, лёгком, оно на ветру играет, а ты так смотришь на меня с тоской, и я говорю, — Миа перевела взгляд на Оливера и заговорила тише, — «Оливер, мне надо тебе признаться. Я забрала заявление». Ты в шоке, я улыбаюсь, беру тебя за руку и целую в щеку. Потом до тебя доходит, мы начинаем вместе смеяться, ты крепко-крепко меня обнимаешь, целуешь, и мы идём гулять, взявшись за руки. Здорово? — она слабо улыбнулась, глядя на мужчину. Тот хмыкнул и закачал головой.

— Это отвратительно, — он негромко рассмеялся, понимая, что его злость ещё минуту назад — такая глупость и ерунда, а Миа — все та же наивная девчонка, как и десять лет назад. — Звучит слишком идеально, долго думала? — подмигнул он ей. Она довольно кивнула. — Тогда давай хоть что-то из этого будет похоже на правду, — он быстро обхватил ее за плечи и притянул к себе.

— Ой, ты что делаешь?! — воскликнула она от неожиданности.

— Крепко-крепко тебя обнимаю, — прошептал он на ухо, обхватив ее второй рукой и сильней прижав к себе, поцеловал в висок. Миа не сопротивлялась, а ее запах вмиг оказался в его лёгких. Приятный, умиротворяющий и родной. Оливер слышал, как женщина размеренно дышит, чувствовал, как она прижимается к нему. В груди ёкнуло, дрожь прокатилась по телу и превратилась в покалывания на кончиках пальцев. Хотелось смеяться и кричать от радости, но вместо этого он продолжал глупо улыбаться. — Почему ты его забрала? — спросил он тихо.

— Я не знаю. Передумала. Поняла, что не смогу без тебя. Нет, я бы смогла, но это было бы совершенно не то, — так же тихо произнесла она, спрятавшись в его руках. После ее слов Оливер крепче прижал ее и еще раз поцеловал. Миа тянулась к нему и поддавалась всем действиям, но спустя пару минут слабо отстранилась. — Давай досмотрим закат?

Она нехотя отодвинулась от Оливера, и он не стал ей мешать. Выпрямилась и, сильнее укутавшись в плед, стала смотреть на озеро. Оливеру же впервые было плевать на блики на воде, на волны, идеальный синий цвет, алые отблески и тени домов — сейчас ничего не существовало, кроме женщины рядом. Он наблюдал за ней, как она краснеет, о чем-то думая, кусает губу и сильнее стягивает плед на груди, слегка улыбается и невидящим взглядом смотрит на озеро. Стерва и истеричка сейчас была такой нежной и кроткой. На такую нельзя злиться, кричать, обвинять ее в чем-то и оскорблять. Такую нужно беречь и защищать, любить и любоваться.

— Что дальше? Будем смотреть на звёзды? — тихо спросила Миа, когда последний луч солнца исчез за высотками. Все вокруг постепенно погружалось в полумрак, и остров Нортерли, где они сейчас были, не стал исключением. Миа украдкой посмотрела на Оливера, по его лицу тоже прошли первые тени.

— Если хочешь. Еда у нас есть, и пока тебе тепло, бояться нечего. Но у меня ещё кое-что есть для тебя, — он вновь засунул руку в карман, а затем протянул женщине два сложенных листка. Она раскрыла их и стала вглядываться.

— Оливер, ты дурак, и это уже не вопрос, — фыркнула она. — Ты знаешь, как я хотела сходить на этот фильм, как сильно я люблю Денни Оушена, и купил билеты на последний ряд. Ну вот чем ты думал? — она посмотрела на своего мужа и хихикнула.

— Ну я же не знал, что ты забрала заявление, — подначил он ее.

— То есть, я виновата? — она рассмеялась и заговорила громче. — Хм… Смотреть кино или целоваться? — она стала качать руками, как бы взвешивая все «за» и «против». — Фильм, который я столько ждала, или нежности после воссоединения? Ну вот что ты наделал, я же теперь не выберу! — хохотнула Миа.

— Вот и посмотрим, что ты любишь больше, — он хохотнул ей в ответ.

— Ах, ты злодей! — воскликнула она и ткнула Оливера в бок. — Это нечестно! — он лишь пожал плечами и кивнул на билеты. — А вот ничего не выберу!

— Твоё дело. Что тогда? — он стал ждать ответа. Миа опустила глаза, закусила губу, задумавшись.

— Ну… Хм, знаешь, а мне что-то холодно… — она потерла свои плечи.

— Достать ещё один плед? — после этих слов Миа закатила глаза.

— Я уже говорила, что ты дурак? — многозначительно посмотрела на него. Оливер понял ее взгляд и слабо улыбнулся, в пару движений собрал в пакет всю еду, что у них осталась, поставил на крышу за своей спиной.

— Давай сюда.

Ему не пришлось повторять дважды — Миа быстро придвинулась и закинула ноги на его колени, головой прильнула к его груди, уткнулась лицом ему в шею и сжалась, когда Оливер обнял ее одной рукой. Второй он пытался накрыть ее ноги пледом, но у него это плохо получалось. Провозившись с ним пару минут, он все же смог это сделать и обхватил Мию за плечи. Она потерлась головой о его грудь и глубоко вздохнула, еле слышно хихикнула самой себе.

Оба молчали. Оливер бережно водил пальцами по ее плечу, терся щекой о ее волосы и слушал, как протяжно она дышит, щекоча его шею своим дыханием. Миа прижималась сильнее, прислушиваясь к биению его сердца, и специально дышала Оливеру в шею. Это был ещё один ритуал на озере Мичиган — сидеть на капоте, на заднем сидении автомобиля или рядом с машиной на земле, обнявшись и не разговаривая. Слова не нужны, достаточно лишь прикосновений и громких вздохов. Даже поцелуи сейчас были лишними. Они, как и неловко сказанное слово, могли разрушить едва возникшую идиллию, а этого допускать не хотелось. Миа окончательно расслабилась на груди своего мужа, бросила всякие попытки вжаться в него, прекрасно зная, что он сам отлично справится и ни на секунду не ослабит своих объятий, склонила голову и закрыла глаза, слушая торопливый стук сердца рядом. Оливер почувствовал все изменения, надёжнее обхватил Мию за плечи и притянул к себе. Он стал слабо покачиваться, убаюкивая ее, с осторожностью водил пальцами по плечу, вдыхал запах ее волос и изредка целовал в темя. Пускай она расслабится, он будет стеречь ее. И хотя он сам чувствовал небывалое умиротворение, все же сердце нервно стучало в груди, как бы спокойно и тепло мужчине ни было рядом со своей женой. И именно это не давало ему успокоиться — она все ещё будет его женой, она забрала заявление. Он смотрел на озеро, плавные покачивания волн и не понимал, за что ему такое счастье? Неизвестно, что могло произойти, но Оливер был рад тому, что повлияло на ее решение. Наверно, он не так уж и плох, если она решила дать ему шанс. Упускать его нельзя, ещё один ему вряд ли кто предоставит, да и Оливер сам не хотел, чтобы что-то подобное ещё хоть раз произошло в их семье. Теперь даже при самой страшной ссоре он не поставит свою гордость выше, он выслушает женщину, мирно устроившуюся у него на коленях, и лишь после этого будет делать выводы. Миа не шевелилась, только размерено дышала, жаль, что теперь не ему в шею, а куда-то вниз. Внутри все чертыхалось, приступы радости просились наружу, но самое большее, что Оливер смог себе позволить, пока его жена находится в его руках — бережно водить пальцами по ее волосам, зарываться в них и играть прядями, крепко обнимать ее за плечи и по-прежнему баюкать.