Живые чернила

В конце недели Оливер заметил, что прошла не просто неделя — это была четвертая неделя из тех трех месяцев, что у него были. Месяц прошел, а он не сдвинулся с места. Да, у него получилось отвоевать время с ребенком, но ведь этого мало. Нужно отвоевать доверие Мии, и того, что он ведет себя точно так же, как и до ссоры, недостаточно. По сути, все, что он делал, считалось его долгом — помогать своей жене, выполнять мужскую работу. Это не то, что вернет ее, нужно было придумать что-то другое, но пока у мужчины не было никаких мыслей на этот счет. Конечно, никто не отменял обычных знаков внимания — цветы, разные мелочи, комплименты, — но и это не то. Цветам Миа лишь слегка улыбнулась, когда Оливер принес их. Хотя это и были ее любимые — ей очень нравилась лаванда, особенно когда веточки складывали в аккуратные букеты и обвязывали атласными лентами, — она не выказала восторга. Оливер почувствовал себя идиотом. Комплименты женщина принимала, как должное — да, она красивая и ухоженная, а еще у нее спортивная фигура, хоть следы беременности дают о себе знать; она знает, что хорошо готовит, и про порядок в доме Оливеру тоже не обязательно говорить. Миа отреагировала только на одну приятную фразу, ставшую для нее полной неожиданностью — «Спасибо, что родила мне сына». Она на мгновение замерла, вздохнув и внимательно глядя на мужа, но уже через секунду взяла себя в руки и постаралась отшутиться. У нее не вышло, и от этого ей стало еще более неловко, а Оливер запомнил этот случай. Может быть, ключик к ней кроется в ребенке, и все силы надо бросить на занятия с ним? Это так, но все же стоит подумать и о самой женщине.

С середины пятой недели — Оливер стал считать недели, чтобы не упустить время, — Мию стали часто вызывать на работу. Каждый день она туда ездила на несколько часов, а возвращалась до невозможного злой. Ее муж пытался выяснить, в чем дело, но женщина отмахивалась от него и повторяла, что все ерунда, она сама разберется. Хорошо, что она не срывалась ни на ребенка, ни на мужчину — взяв на руки Кевина, она сразу же успокаивалась и становилась заботливой и любящей мамой.

В воскресенье Миа не выдержала.

— Тупой мудак! — первое, что сказала она, войдя в дом и хлопнув дверью. Оливер в этот момент собирал ребенка на прогулку. Он спустился на первый этаж, держа ребенка подмышкой, и непонимающе посмотрел на жену. — Что? — шикнула она, резко расстегивая пуговицы на плаще. Распущенные волосы были в беспорядке, щеки покрылись красными пятнами от гнева, который испытывала женщина. Она с силой сжала зубы и глубоко дышала, но это не помогало ей успокоиться. — Набрали уродов, а… — процедила самой себе.

— Пойдешь с нами гулять? — спросил Оливер, подойдя к ней. Обхватил ребенка обеими руками и встал так, чтобы малыш оказался прямо перед Мией. От этого она должна успокоиться.

— А… — она растерялась, увидев перед собой радостную улыбку своего сына. Закусила губу. — Блин, нет, погоди. Я не могу его на руки взять, я слишком злюсь, — она подняла глаза на мужчину. Он кивнул ей.

— Без проблем. Успокаивайся, и пойдем гулять все вместе, — подмигнул ей, а затем направился в гостиную, неся ребенка перед собой. Кевин попытался протестовать, потянувшись назад, к маме, но Оливер не отреагировал на это. Малыш кряхтел и начал брыкаться, но и это не умилостивило отца. — Хочешь получить ни за что? У тебя мать сейчас на нервах, потерпи минут пять, — Оливер повернул к себе сына и стал на него смотреть. Тот продолжал капризничать и проситься на руки к матери. Вместо того, чтобы выполнить его прихоть, отец продолжил с ним разговор, слегка подкидывая его и качая из стороны в сторону. Это должно было отвлечь ребенка.

— Давай его сюда. Уже слышу, как хныкать начинает, — послышалось где-то сзади. Миа подошла и протянула руки к малышу, тот ответил ей тем же. Она аккуратно взяла его на руки и прижала к груди, поцеловала русую макушку. Кевин приткнулся лицом и маленькими пальчиками схватил за ворот плаща, с облегчением выдохнул.

— Такое чувство, что я его мучил, и теперь он жалуется, — хмыкнул Оливер, наблюдая за этим.

— Точно не мучил? — Миа слегка улыбнулась, подобрев. Снова поцеловала сына, погладила его. Оливер поджал губы и закатил глаза. Женщина рассмеялась. — Ладно-ладно. Пойдем гулять.

Втроем они отправились на прогулку. Оливер катил пустую коляску, Миа несла на руках ребенка. Успокаивала его своим присутствием, прежде чем положить. Спустя десять минут воркования у нее это получилось, и они остановились, чтобы женщина могла устроить сына в коляске. Оливер смотрел по сторонам, оглядывал окрестности. На другой стороне улицы он увидел Сару. Она неторопливо шла, думая о своем. Когда она посмотрела на Оливера, он слегка улыбнулся ей и кивнул, но женщина поджала губы, отвернулась и быстрее зашагала по улице.

— Все еще обижается… — протянул он сам себе.

— А? — Миа выпрямилась и посмотрела на мужчину, а затем проследила его взгляд. — Она тебе нравится?

— Нет. Просто, видимо, я ее обидел, когда проигнорировал, потому что она неделю такая ходит и не отвечает мне, — Оливер пожал плечами и посмотрел на коляску. — Всё? Идем?

Они неторопливо прогуливались по району, заглянули в парк, ненадолго остановились там. Апрель подошел к концу, на улице было тепло и солнечно, хотя все люди еще ходили в легких куртках. В парке было много людей, по дорожкам бегали дети, а взрослые сидели на скамейках и наблюдали за ними.

— Так что случилось? Почему тебя на работу вызывают? — начал Оливер. Миа закатила глаза.

— Взяли трех новых охранников. Питер должен был обучать их, но он в больницу слег с отравлением. То ли хот-дог на заправке перехватил, то ли что. Короче, повесили это на меня, мол, я-то их быстро научу, погоняю, а потом они сами будут работать, да и Пит вернется. Двое еще адекватные, понимают, что меня, блин, слушать надо. А один… У меня нет слов, чтобы его описать.

— Тупой мудак? — Оливер хмыкнул. Миа улыбнулась и кивнула.

— И урод вдобавок. Ведет себя отвратительно, как будто он там главный, а не я. Говорит, что работал в таких местах, о которых я даже подумать не могу. А мне без разницы, где он работал. Он должен соблюдать правила, которые придумали еще до меня.

— А вдруг он, на самом деле, где-то в таких местах работал?

— Пф, я видела его биографию, врет. Ну ничего, я его поставлю на место. Нечего строить из себя начальника там, где начальник — я. Соплежуй недоношенный.

— Сколько ему лет?

— Двадцать шесть.

— Ха, тебе когда двадцать шесть исполнится? Через два года? — его смешил серьезный настрой жены. В своем репертуаре — сама еще молодая, но командует всеми, кем только может.

— Через год и два месяца, но-но мне тут, — хмыкнула та в ответ.

— Точно, у тебя ж день рождения скоро… Как год пролетел.

— Кому как. Да, уже скоро. А через день будет суд.

На это Оливер ничего не ответил. Хорошее настроение испарилось, когда она напомнила ему о разводе. Что ему сделать, чтобы не было суда? Они брели, не разговаривая, каждый думал о своем. Кевин сопел в коляске. Со стороны они, наверно, выглядели, как идеальная семья, только этой семье осталось всего каких-то два месяца. Оливер украдкой смотрел на жену, идущую рядом. Она уже успокоилась и шла расслабленно, наслаждаясь свежим воздухом и хорошим днем. Иногда глядела на коляску и улыбалась. Спит ее малыш.

На обратном пути они снова встретили Сару. Женщина шла, разговаривая по телефону, и не заметила своих соседей, но Миа ее увидела.

— Ты бы стал ее писать? — спросила она, не глядя на Оливера.

— Почему нет? — он заметил, что она посмотрела на него после этих слов. Повернулся к ней. — Если она закажет портрет — смысл мне ей отказывать?

— Ты не понял. Просто так стал бы ее писать? Потому что сам захотел.

— Аа… Нет. Она очень даже симпатичная, и странно, что она все еще одна, но в ней нет того, что бы я хотел запечатлеть.

— А во мне, значит, есть? — женщина улыбнулась. Оливер кивнул. — А что?