Чудовища не ошибаются

— О, не надо, — я покачала головой, — подумаешь, какая ерунда. Чужое достоинство! Это ведь не какие-то дурацкие документы!!!

Я рванулась — и у меня получилось высвободиться из хватки Разумовского, вот только мне показалось, что у него в руках осталась часть моей блузки. Но нет — просто показалось.

Я развернулась и зашагала к двери, но… не дошагала. Влад настиг меня первым и, повернув к себе лицом, впечатал спиной в эту самую дверь и впился в губы.

Я и не думала, что так соскучилась по его поцелуям. Обхватила руками его шею, почти повиснув на Разумовском, и жадно ответила.

Плевать. Вряд ли он сможет думать обо мне хуже, чем уже думает.

С губ Влад переключился на шею, а пальцы в это время лихорадочно расстегивали блузку, чуть не выдирая пуговицы с мясом.

— Леся, как я соскучился, — простонал он, распахивая блузку и обхватывая руками мою грудь.

— По мне или по груди? — попыталась пошутить я, начиная задыхаться от накатывающих ощущений.

— По тебе, — он сильнее сжал нежную плоть, и я негромко вскрикнула. — И по груди. Она у тебя…

— Потрясающая, — подсказала я, и Разумовский засмеялся. Наклонился, поцеловал и серьёзно произнёс:

— Я рад, что ты запомнила. Помни это, а не те глупости, что сегодня говорила Арина. У неё мозга меньше, чем у курицы.

— Зато она красивая, — заметила я и удивилась, когда Влад покачал головой.

— Не очень. Ты гораздо красивее.

Я застыла, пытаясь осознать сказанное, а Разумовский между тем, поцеловав меня в оба торчащих даже через ткань соска, перевернул спиной к себе и, задирая юбку, прошептал:

— Я хочу тебя, Лесь. Сейчас.

Это типа предупреждение? Чтобы без претензий? Ну, так я вроде давно всё поняла и осознала…

Я перехватила юбку, чтобы она не падала, и уже собиралась помочь боссу спустить колготки, как вдруг… услышала треск. Он их попросту порвал! Порвал, отодвинул в сторону трусики и…

— А-а-а, — простонала я, почувствовав его внутри.

— Тугая, Лесь, — сказал Разумовский довольным хриплым голосом. — Тугая, тесная, влажная… Как же я соскучился.

И задвигался. Сначала медленно, размеренно, тягуче, словно наслаждаясь процессом. Разорвал колготки сильнее и заметил:

— Отсюда прекрасный вид. Я отлично вижу, как вхожу в тебя, — он подался вперёд, насаживая меня на себя, — и выхожу… — движение назад, и моё хныканье, и его довольный смех.

С каждым толчком я терлась грудью о дверь, отчего возбуждение только усиливалось. Кнопка блокировки двери горела ярко-оранжевым… не забыл…

Влад ускорился, и я закусила губу, чтобы не кричать.

— А ты, Лесь, — прошептал он, толкаясь в меня с таким размахом, что я не выдержала и охнула, — ты скучала?

Дурак.

— Да…

— Тебе нравится?

Ещё раз дурак.

— Очень…

— Тогда кричи, Леся, — сказал он, наклонился и, схватив меня за волосы, оттянул голову немного назад. — Кричи!

— Но…

— Здесь звукоизоляция. А дверь я заблокировал… Не бойся. Кричи, Леся…

Кажется, именно этого мне и не хватало. Я громко, с наслаждением заорала, ощущая его губы на своей шее. Чувствуя, как он двигается внутри меня — быстрый, горячий, твёрдый…

Вспышка в глазах, и пальцы, изо всех сил сжавшиеся на ягодицах, и самые последние стремительные движения — и я, закричав особенно громко, повисла на руках у Влада.

— Только, пожалуйста, сейчас не спрашивай про увольнение, — сказал он, немного задыхаясь, как после быстрого бега. — А то я тебя отшлёпаю по твоей прекрасной попе.

И мне сразу захотелось спросить.

Отшлёпать — это интересно, правда же?

На следующий день Нонна не пришла, и я мысленно возликовала. Влад вновь позвал меня к себе, усадил рядом на диван и принялся кормить.

Мне не хотелось думать о том, к чему это может привести. Но по вечерам, когда я приходила домой и видела, какова она — моя настоящая жизнь, я понимала — ничем хорошим наш «роман», основанный на сексе, не кончится.

Моя настоящая жизнь… в ней давно не случалось ничего хорошего, и Разумовский не может быть исключением. Но у него, кажется, оказалось своё мнение на этот счёт…

Однажды во время обеда, усадив меня, как всегда, рядом с собой, Влад вдруг достал из кармана пиджака какую-то бумажку и протянул мне.

— Что это? — спросила я, разворачивая её. И застыла.

Четыре года я пыталась попасть в этот реабилитационный центр для переживших инсульт. Разумовский не знал об этом — я не рассказывала.

И поэтому, когда он вдруг протянул мне направление на имя моего отца, у меня задрожали пальцы.

— Влад…

— Это очень хороший центр, — сказал Разумовский быстро. — Не отказывайся, пожалуйста. Ему там помогут.

Глупый.

— Спасибо, — прошептала я и обняла Влада изо всех сил. Как жаль, что мне самой совершенно нечего тебе подарить.

Кроме своего тела, конечно.

На первой неделе декабря ударили сильные морозы. Пришлось срочно утепляться. Никаких шуб у меня, конечно, не имелось. И пуховиков тоже. Моей постоянной спутницей в лютые морозы была куртка на поролоне с Домодедовского рынка. Я страшно её любила, но выглядела она, конечно, абсолютно непрезентабельно.

Секретарю генерального директора полагается ходить в шубке, а не в поролоновой фигне китайского производства. Именно поэтому я начала приходить ещё раньше — чтобы не дай бог никто меня не увидел. Нет, своего внешнего вида я не стыдилась — мне не хотелось доставлять проблемы Владу. Так что я молнией проходила через турникет, поднималась на лифте на десятый этаж и быстро-быстро бежала к своей приёмной, где моментально снимала куртку и запихивала её в шкаф для одежды. Благо он у меня был отдельный и никто туда не заглядывал, в том числе и Разумовский.

Сам же Влад был, конечно, одетым с иголочки, и я уже два дня пыталась не попадаться ему на глаза, будучи одетой в свою любимую поролоновую куртку. Но в тот день кара меня настигла…

— Лесь, зайди, — бросил мне Разумовский, появляясь в приёмной полдевятого.

Хоть бы раз опоздал, а? Есть в нём всё-таки что-то от робота…

Я шмыгнула в кабинет вслед за Владом, закрыла дверь, остановилась возле неё, наблюдая за тем, как Разумовский снимает с себя пальто и шарф, а потом вешает их в шкаф.

— Сегодня отмени офисный обед, пожалуйста.

Я слегка удивилась.

— Отменить?

— Да, — Влад кивнул, отошёл от шкафа, приблизился ко мне и улыбнулся, глядя на моё растерянное лицо. — Выйдем с тобой в свет.

— В какой такой свет? — я окончательно перепугалась, и он засмеялся.

— Ну что ты так реагируешь, Лесь? Сходим пообедать в ресторан. За полчаса не обернёмся, конечно, но за полтора — вполне. Аллу Михайловну я уже предупредил.

Я чуть в обморок не упала. Получается, секретарь коммерческого директора знает, что босс меня в ресторан поведёт?! Какой кошмар.

— Леся? Ты чего побледнела? Странно, я же тебе в ресторане предлагаю пообедать, а не сдать донорскую кровь.

Да уж лучше бы кровь.

— А… — я кашлянула. — Какой ресторан?

— Тут недалеко. Итальянский, — Влад хмыкнул. — Там как раз куча тех самых макарон, о которых тебе Чудинов рассказывал.

Чудинов — это прекрасно. Но это было в доме отдыха на прогулке, а потом в его номере, а вовсе не в итальянском ресторане. И моё осеннее пальто выглядит намного приличнее зимней куртки.

Опозорюсь. Как пить дать опозорюсь. И Влад вместе со мной опозорится…

— Может, не надо? — спросила я жалобно, и Разумовский нахмурился.

— Что такое, Лесь? Объясни, что тебя беспокоит. Я не понимаю.

Ну и как тут объяснить, чтобы не обидеть?

— Я просто в ресторане буду выглядеть… странно.

Влад нахмурился ещё больше и задал мой любимый вопрос:

— В каком смысле?

«Да во всех смыслах!», — подумала я, а вслух сказала:

— Ну… непрезентабельно. Вы… то есть, ты такой… красивый. Фешенебельный. А я… ну как «запорожец» рядом с БМВ.

Разумовский улыбнулся, а потом вдруг сделал совершенно неожиданное — шагнул вперёд и обнял меня.