Чудовища не ошибаются

Тролль. Ненавижу.

И люблю до ужаса.

Да, я дура — знаю.

Я уже тысячу лет не была на выставках. Не только на выставках, конечно — я много где уже тысячу лет не была. В кино, в театре… а в ресторане так вообще никогда. Если не считать выпускного вечера.

Почти сразу я поняла, что не вписываюсь сюда, как и в общество Влада. Мужчины в костюмах, женщины в платьях, а я в обычной чёрной юбке и кремовой блузке. Нормальная офисная одежда, но для открытия выставки не подходит совсем.

А потом я осознала, почему Разумовский не хотел сюда идти. Другой причины я пока не видела…

Картины его сестры были ужасны, на мой взгляд и вкус. Какой-то Пабло Пикассо, только гораздо хуже. Я изо всех сил старалась не засмеяться, глядя на эту сумасшедшую канитель на полотнах. Я, наверное, ничего не понимаю в искусстве… но мне кажется — это не оно.

— Шампанское будешь?

Задумавшись, я кивнула, и вспомнила о том, что не пью, только когда Разумовский уже ушёл. Отвернулась к очередной картине, утверждающей, что на ней нарисована «Песнь соловья по весне», но ничего, что напоминало бы весну, соловья или хотя бы песню, я там не могла рассмотреть.

— А что это за чучело пришло с Владом? — раздался позади нарочито громкий голос, и я непроизвольно вздрогнула.

— Понятия не имею. Прошу прощения…

Со мной рядом встала молодая красивая девушка, и я сразу поняла, кто это. Её глаза были копией глаз Разумовского, только вот смотрела она на меня совершенно иначе.

Пожалуй, так можно смотреть на гавно, в которое ты случайно наступил.

— Вы пришли с моим братом? — спросила она таким требовательным тоном, словно я была рядовым, а она генералом. А позади неё маячила шикарная фигура в малиновом платье. Наверняка лучшая подружка, мечтающая выйти замуж за моего босса.

Ладно, Леся. Надо быть вежливой. Всегда и в любом случае.

— Добрый вечер. Да, полагаю, я пришла с вашим братом.

Девушка прищурилась, но ответить не успела — рядом со мной возник Разумовский. Вставил в мою руку бокал с шампанским и сказал голосом, сделавшим бы честь любой Снежной королеве:

— Добрый вечер, Стася. Поздравляю тебя с открытием выставки.

Пожалуй, со мной Влад не разговаривал таким тоном даже в день принятия на работу. Настолько не любит сестру?

Между тем девушка расплылась в улыбке, больше похожей на змеиный оскал, и воскликнула:

— Спасибо, братик! Очень рада, что ты приехал. Помнишь Карину?

И вперёд шагнула очередная красавица. Томно взмахнула ресницами, повела плечами, растянула губы в обольстительной улыбке.

А мой босс между тем рассмотрел её с ног до головы, чуть дёрнул уголком рта и заявил:

— Нет.

Улыбка Карины слегка погасла, а Стася так вообще скривилась, словно Разумовский ей на картину перекись водорода вылил.

— Ну ничего, сейчас заново познакомитесь! Итак, Влад, это Кари…

— Извини, Стася, — перебил сестру босс, подхватывая меня под локоть, — мы с Олесей торопимся. Где мама, не знаешь?

Обе девицы совсем перестали улыбаться.

— В соседнем зале.

— Хорошо. Тогда мы пойдём. Приятного вечера, Стася, Карина. — Развернул меня спиной к собеседницам, ещё сильнее сжал локоть и потащил за собой, ловко лавируя между приглашёнными. Они явно почти все Разумовского знали — здоровались, улыбались, хотя и не очень искренне, пытались что-то сказать, но он всё пёр и пёр вперёд.

Не человек — бульдозер…

Тамара Алексеевна действительно обнаружилась в соседнем зале. Она беседовала с каким-то мужчиной примерно её возраста и пила шампанское.

Кстати о шампанском. Куда бы его деть?..

— Влад! Олеся! Я рада, что вы пришли! — воскликнула она, увидев нас. — Как вам выставка?

— Кошмар, — отрезал Разумовский, и я даже вздрогнула: нельзя же так безапелляционно… Сестра всё-таки… — Добрый вечер, Виктор.

Стоявший рядом с Тамарой Алексеевной мужчина хмыкнул, пожал боссу руку.

— Познакомься, это Олеся. Мой секретарь.

— Очень приятно, — кивнула я, гадая, кем может быть этот Виктор.

Мужчина с интересом посмотрел на меня, улыбнулся вполне дружелюбно.

— Сочувствую вам, Олеся. Работать с таким человеком, как мой пасынок, непросто.

А-а-а, теперь всё встало на свои места. Значит, Виктор — отчим Разумовского, а Стася, наверное, сводная сестра, то есть дочь Виктора и Тамары Алексеевны.

— А вам как выставка? — продолжал между тем мужчина. — Солидарны с Владом?

— Понимаете… — я кашлянула, неловко улыбнулась. — Я всегда солидарна со своим шефом. Работа такая.

Все расхохотались, даже Разумовский усмехнулся. Вот и отлично, не придётся отвечать, что я не просто солидарна с Владом, я вообще не понимаю, как весь этот ужас оказался на выставке…

— Стася опять тебя сватала? — с интересом спросила Тамара Алексеевна, и генеральный кивнул. — Я так и думала. Не зря она мечтала, чтобы ты пришёл! И между прочим, на твоём месте я бы задумалась на эту тему. Я, знаешь, хочу внуков.

Я начала краснеть.

— Мам, я разберусь, — в голосе Разумовского слышалась ирония. — И как-нибудь без Стаси и её жутких подружек.

— Ты уже лет десять никак не можешь разобраться с этим вопросом. Олеся, вы хоть повлияйте на него, что ли!

Всё. Кирдык. Кажется, моё лицо по цвету сравнялось со свёклой.

— Мама!

— Я уже тридцать с лишним лет мама. Хочу стать бабушкой!

Виктор заржал.

— Я как-то думал, что женщины не стремятся в бабушки, маскируют возраст и так далее… Дорогая, ты меня удивляешь!

— Я всегда была особенной! — заявила Тамара Алексеевна, задирая нос, и мне стало немного легче. Главное, чтобы ей не пришло в голову спросить, хочу ли я ребёнка от её сына.

С неё станется…

Тролли — они такие… тролли.

Разумовский заказал нам такси. Пробки ещё не рассосались, но в метро как раз был самый час пик, и босс величественно заявил, что лучше час сидеть в комфортной машине, чем тот же час нюхать чужую подмышку.

Ему нюхать чьи-то там подмышки совсем не грозило по причине роста, а я как-то привыкла уже…

Но ладно, такси так такси.

Когда я последний раз ездила в такси?.. Кажется, никогда. Ничего интересного, машина как машина, только перегородки между пассажирами и водителем нет, и от этого неловко.

— Как тебе выставка, Лесь?

Ещё один ценитель.

— Я уже говорила, что солидарна с вами.

Разумовский хмыкнул.

— Теперь можешь сказать правду.

— А это и была правда. Просто дипломатичная.

— Дипломатичная правда, значит… — протянул босс. — Хорошее выражение. Я запомню.

Да пожалуйста. Дарю. У меня этих выражений… полная голова.

Очень хотелось спросить, почему у них с сестрой такие странные отношения, но я же помнила, что Разумовский сказал мне в метро. Не лезть в его жизнь. Ладно, не буду.

— Олесь… — он вдруг пересел чуть ближе, взял меня за руку. — Извини, я был груб.

Да ладно, неужели?

— Просто… — босс начал легко поглаживать мои пальцы. Сволочь… Приятно же! — Стася родилась, когда я уже был подростком, а маме было под сорок. И она, и Виктор, и все прочие мои родственники — все её страшно баловали и балуют. И это был не ребёнок, а сплошной кошмар. А теперь это не девушка, а кошмар… У Стаси совершенно нет тормозов. Делает, что хочет. У нас и в детстве отношения были не очень, а теперь и подавно. Я как-то умудрился обещать маме, что приеду на выставку, думал, получится избежать этого, но не вышло.

Понятно — конфликт поколений. Небось ещё, когда Стася родилась, Влада немножко подзабросили…

— А зачем Тамара Алексеевна просила вас приехать? Она же знает, что вы не любите выставки…

— Выставки я люблю, но не Стасины. Она живописью два года назад увлеклась, ты видела, что получается? Это всё Виктор оплачивает, организует ей публику на открытиях, звёзд приглашает. Если приехать завтра, увидишь, что посетителей там не будет вообще. А она всё как маленькая. Хочу выставку, хочу новый фотоаппарат, хочу женить брата…