Страница 14 из 32
...Два всадника, мчавшиеся через пустыню, оставляли за собой хвосты светящейся пыли. Под неподвижно висящей "растительной лодкой" они остановились. Матвей напряг зрение и содрогнулся: под всадниками были не лошади, а какие-то неизвестные животные. Да и сами седоки, хотя и имели человеческие очертания, не были людьми. На миг сверкнули их горящие рубиновые глаза-щели на отсвечивающих металлом лбах. Остальное скрывали накидки, окутывающие фигуры и нижнюю часть лиц.
Один из всадников крикнул: пронзительный стеклянный вопль, всколыхнув тишину, умчался в пустыню, но ни одно движение не нарушило мертвой неподвижности гиганта над холмами. Всадники посовещались, потом один из них размахнулся и метнул вверх что-то вроде копья, которое вонзилось в днище "лодки", оставив за собой паутинку света. Что-то вспыхнуло там, в глубине пористого корпуса в полусотне метров над землей, вспыхнуло и погасло. Всадники снова посовещались, наклонившись друг к другу, и повернули в пустыню. Вдруг один из них заметил Матвея и не раздумывая метнул в него светящееся копье...
Проснулся Соболев словно от удара током - горел и дергался глаз, в который попал странный копьеметатель! Но не это поразило Матвея, он вспомнил на миг свое тело, вернее - тело наблюдателя из сна, тело полульва-получеловека!..
Сон был интересен еще и тем, что вызывал ассоциации, связанные с эзотерическими концепциями Петра Дмитриевича Успенского. Висящий в воздухе колосс, например, напоминал "город" или "крепость" апоидов - древнейших разумных пчел, цивилизация которых погибла десятки миллионов лет назад по неизвестной причине. Успенский, правда, в своих трудах называл эту причину вмешательство неких сил, контролирующих земную реальность.
Если бы Матвей мог, он "заказал" бы продолжение сна, но прямой связи со своим подсознанием у него пока не было. Та связь, которую установил когда-то Тарас Горшин, "корректируя" сознание Соболева, почему-то перестала действовать. И все же Матвей был доволен: его генетическая память начинала потихоньку "выходить из транса".
Внешняя жизнь шла своим чередом, и менять ее Соболев пока не собирался.
В четверг он отвез Стаса в хирургический центр, а в пятницу целых два часа просидел в коридоре, пока мальчишке не прооперировали колено. Операция прошла нормально при полной анестезии. Стас спал, поговорить с ним не удалось, и Матвей отправился в лицей. Он надеялся разыскать мерзавцев, избивших учительницу, хотя применять силу не хотелось.
После посещения лицея картина происшествия обросла дополнительными подробностями, но главное, что заставило Матвея действовать, - это уверенность всех, с кем ему удалось побеседовать, в том, что виновных опять не найдут. И уверенность эта была не беспочвенной. Прошло уже пять дней с момента нападения, а следствие по делу почти не развивалось. Местное милицейское начальство приказало "не форсировать розыск". На звонок директора лицея в "Вечерку" журналисты отозвались вяло: не убили же, так о чем особенно трубить?
- Безнадега, - вздохнул муж учительницы, субтильного вида бородач, преподаватель в радиоинституте. - Я ходил к родителям девочки, из-за которой весь сыр-бор разгорелся, так мне даже на порог ступить не дали, собаку пообещали спустить.
- А жена как себя чувствует? - поинтересовался Матвей.
- Да так, отошла уже. Хотя и рвота была, и слабость... Сотрясение, в общем.
- Но ведь если есть травмы, то можно возбудить уголовное дело!
- В том-то и штука, что травм нет! Сначала ее ударили в живот, потом по голове, но следов практически не осталось. Видно, профессионалы били. - Муж учительницы махнул рукой. - Похоже, на роду у нас написано смиренно дожидаться своей очереди не угодить кому-нибудь из этих... которые из грязи - да в князи. Они ведь совершенно ошалели от долларов, лимузинов и норковых шуб! Видели бы вы эту мадам, мать Сани... той самой девицы... Воспитана в лучших традициях заносчивости и пренебрежения! Говорят, она вообще пригрозила лицей взорвать, если от них не отстанут. А Лена... что ж, выздоровеет, конечно. Однако в лицей больше не вернется.
Поразмыслив над словами бородача, а особенно над тем, что он говорил о синяках и травмах, Матвей отправился к Василию на работу и рассказал ему всю историю.
- Ага, ты хочешь организовать свое частное бюро расследований, - кивнул Балуев, одетый по обыкновению в спортивный костюм. - Или что-нибудь покруче? "Мини-стопкрим", например?
Матвей молча покачал головой.
- Труба зовет? - продолжал полунасмешливо-полусерьезно Василий. Матвей кивнул. Балуев с улыбкой прищурился. - Я же говорил, что ты не выдержишь тихой пристани! Конституция не та, все равно потребует свое. А как ты собираешься добиваться справедливости?
- На следственные мероприятия времени у меня нет, поэтому действовать придется дедовским способом.
- То есть пойти к этим держимордам и учинить допрос с пристрастием? Василий отбросил шутливый тон.
- Да. Но я хочу выйти не только на исполнителей, но и на того, кто дал приказ избить учительницу. Кстати, били ее действительно со знанием дела: ни одного синяка не оставили, а чувствует она себя до сих пор скверно.
- Хорошо, идем. Один ты, конечно, справишься, но вдвоем мы все же стоим побольше.
- Не сейчас, вечером, я заеду на машине. Кстати, наведи "макияж": осторожность не помешает.
- Не учи ученого, ганфайтер, я из формы еще не вышел. Между прочим, я недавно прочитал объяву в "Коммерсанте": в Москве образуется частное агентство по защите прав граждан и охране предпринимательства. Примерно то же, что и наша контора, только помасштабней. Не хочешь предложить им свои услуги?
- Не думал. Скорее всего нет.
- А я вот подумываю. Все-таки провинциальная жизнь не для меня. Да и подруга рвется в столицу. У нее родители там окопались. Хотя я ничего еще не решил. Чаю попьешь?
- На работе не пью. - Матвей поднялся и, попрощавшись с Василием, отправился в офис.
В семь часов вечера они подъехали к новой шестнадцатиэтажке, выстроенной турецкой строительной компанией для "отцов города". Дом находился в самом центре, на площади Свободы. Квартиры в нем были шикарные и по планировке, и по отделке, поэтому ничего удивительного не было в том, что дом охранялся. Однако стоило Матвею, одетому, как и Василий, в спортивный костюм, сказать солидному вахтеру, что они по вызову к Маракуцу, как их тут же пропустили. Вероятно, такие гости появлялись здесь нередко.