Луна для волчонка

– Вечно ты защищаешь эту козявку!

Мы помолчали, а потом я тихо спросила то, что меня все утро беспокоило:

– Ева, как думаешь, а может быть такое, что Полина не обманывает?

– В смысле? – Ева резко села и уставилась на меня.

Я мельком взглянула на фото Жени:

– Ну… а что, если наши парни…

– Нет! – не дала мне договорить сестра. – Она врет, Май!

Как бы мне ни хотелось защитить Полину, еще больше я чувствовала необходимость защитить свою любовь. Я не могла потерять Женю.

Когда он сказал, что между нами все кончено из-за Полины и объяснить происходящее он не может, я думала, умру. Когда Полина сообщила, что Женя к ней приставал, признался в любви, я не поверила. Как поверить? Но Женя приехал и объяснился, и все встало на свои места. Полина им увлеклась. Женя – он такой… такой! Маленькой девочке хочется любви, как в книгах пишут, как в кино показывают. Логично. У Полины нежный возраст, возможно, присутствует и зависть: обе ее сестры встречаются с парнями, ходят на свидания и получают подарки, а она нет.

Я встала с кровати и решительно сказала:

– Ев, мы и правда глупые! Мы не ругать Полину должны, а внимательнее к ней быть. Помочь ей пережить сложный возраст. А мы накинулись на нее! И машина эта еще… Ну ты серьезно веришь, что она могла отнять у тебя Тиму или у меня Женю? Смех!

Ева застонала и прикрыла глаза:

– Ну не знаю…

Я подошла к окну:

– Сама представь, парни нас балуют, Поле тоже хочется, и она… – Я осеклась, отдернув занавеску.

– Ну чего умолкла? – спросила Ева и подошла ко мне.

Мы обе уставились в окно и долго молчали, глядя на открывшуюся нашим глазам сцену: у гаража, крепко обнявшись, стояли Женя и Полина. Я почувствовала на себе пытливый взгляд сестры, но была не в силах произнести ни слова. Зато у Евы нашлись слова.

– Ну посмейся, Май! А мне что-то не хочется!

Я плакала, и мне было все равно, что он шепчет на ухо. Он говорил, что я его любимая девочка и он никому не даст меня в обиду, обещал, что машину мы починим…

В этот момент я ненавидела своих сестер, особенно Майю. Да, не она разгромила мою машину, но это произошло с ее безмолвного согласия. Я не ждала жалости от Евы, она наверняка и не заметила, что отца не стало в нашей жизни, она о бутиках и торговых комплексах горевала. А Майя, она как я… или мне это только казалось? Именно Майя вынудила мать забрать в деревню машину отца для меня. Майя любила папу, и мне всегда хотелось походить на нее и прислушиваться к ней. Для меня она была самой лучшей – красивой, доброй, мудрой и сильной. Просто в голове не укладывалось, как можно разлюбить прекрасную Майю и влюбиться в меня – совсем обычную? Когда год назад парень Евы влюбился в меня, я нашла объяснение. Ева бывает настоящей злюкой! А я – мне так хотелось думать – понравилась Тиме потому, что похожа на Майю; ведь, будь Майя свободна, Тима влюбился бы именно в нее. В это я искренне верила. И признание Жени – парня любимой сестры – повергло меня в ужас. Я так боялась, что Майя может отвернуться от меня из-за Жени.

И я оттолкнула Женю, была честна с сестрой, но ей правда не понравилась.

Больнее всего было даже не то, что Ева изуродовала мою машину, а разочарование в Майе. Как если бы я узнала, что человек, которого я очень люблю, умер…

Женина рубашка промокла от моих слез, но он был вовсе не против и объятий не разжимал.

Он спросил:

– Хочешь покататься на моей машине?

Повернув голову, я увидела, что у окна стоят сестры, и тогда, конечно, взяла его за руку и сказала:

– Хочу!

Мы вышли за калитку и сели в машину. Женя разрешил мне сесть за руль. Отец учил нас с Майей водить, поэтому я знала, что делать.

– Прокатимся по деревне, на шоссе выезжать не будем, – назидательно предупредил Женя.

Я тронулась и проехала от столба до столба. Слезы высохли сами собой, и я засмеялась – счастливо и легко. Женя улыбнулся с каким-то непонятным мне облегчением. Потом я проехала до конца деревни, мы поменялись местами и покатили на шоссе. Мы катались около часа, а потом остановились на пригорке, откуда открывался вид на лес и реку.

– Ну что, полегче? – участливо спросил Женя.

Я кивнула.

– Хочешь домой? Посмотрим, что можно сделать с твоей машиной.

– Да, поехали!

Меня подмывало спросить, собирается ли он и дальше обманывать Майю, но я передумала – пусть обманывает, если ей так хочется обманываться. Я заговорила о другом:

– Жень, когда мы приедем, Майя запретит тебе даже смотреть в мою сторону, не то что сидеть со мной в гараже.

– Не думаю, что буду спрашивать у Майи разрешение!

Мы за пятнадцать минут добрались до дома. А когда подходили к гаражу, на крыльцо вышла Майя, позади нее тенью возникла Ева.

– Жень! – помахала Майя.

Этот жест показался мне таким неестественным и жалким. Как и вся ситуация, в которой моя старшая сестра вышла встречать своего парня, который где-то целый час пропадал со мной. И что же – она это проглотит?

Майя сбежала с крыльца и устремилась по дорожке к нам. Обняла Женю и, чмокнув его в щеку, как ни в чем не бывало сказала:

– Идемте пить чай, я печенье испекла!

Женя покосился на меня, затем взглянул на маячившую в дверях Еву:

– Я обещал Полине посмотреть ее машину.

Майя изобразила удивление и, точно от холода, поежилась:

– Попейте чаю сперва! Машина никуда не убежит. Ну что, идем?

Я знала, что она не сдастся без боя. Но от Майи не стоит ждать лобовой атаки, она действует иначе – исподволь, мягко и при этом настойчиво.

Женя мешкал, было заметно, что он растерялся. Я же сказала:

– У меня нет аппетита.

Майя огорченно вздохнула:

– Полина, ну пожалуйста. Это жест примирения.

Я ей не верила. Это была война, и ее жест примирения – всего лишь продуманный ход. Но тут Женя положил руку мне на плечо:

– Холодно, Полина, давай выпьем чаю, а потом посмотрим машину.

Я пожала плечами и пошла впереди. Имело смысл подыграть Майе, чтобы понять, что задумали сестрицы. Проходя мимо Евы, я сразу заметила, какой натянутой выглядит ее улыбка. Не быть ей актрисой, провалит она поступление в театральное, это уж наверняка! Совершенно не умеет скрывать свои чувства, все на лице. Майя – другое дело. Само радушие, нежность и любовь. Никто и не скажет, что там творится у нее в душе. А уж я догадывалась, какая там пылает ярость.

Мы вчетвером расселись за столом на кухне. Майя налила всем чаю, поставила в центр стола большую тарелку с печеньем – моим любимым, творожным с шоколадной крошкой.

– Куда ездили? – с деланым безразличием поинтересовалась Ева.

– Просто катались. – Женя отпил чай. – Полина отлично водит.

– Надеюсь, ты не давал ей руль на трассе! – усаживаясь рядом с Женей, улыбнулась Майя.

– Нет, не беспокойся.

Беспокоилась ли она? Я смотрела на старшую сестру и гадала, что она собирается предпринять.

Ева поймала мой взгляд и, кашлянув, сказала:

– Полина, извини нас. Я очень сожалею.

Майя пододвинула ко мне блюдо с печеньем. У меня глаза защипало. Так они просто решили извиниться? Без злого умысла?

Ева потупилась и пробормотала:

– Я понимаю, сколько значит для тебя эта машина, и… я на эмоциях, не знаю, что и добавить еще.

Ева извиняется – это что-то нереальное! Я и не догадывалась, что она умеет это делать. И как бы мне ни было жаль мою машину и месяцы работы, я просто не могла не простить.

– Все нормально. Я починю, – сказала я.

Сестры с облегчением переглянулись и улыбнулись. Майя погладила меня по руке:

– Ты у нас умница.

Я покраснела от удовольствия. Я всегда очень ценила похвалу Майи.

Ева подула на свой чай и воскликнула:

– Я рада, что мы все выяснили! – И, глядя на Женю, добавила: – Сама не знаю, что на меня нашло! Просто когда я узнала, что ты целовалась с моим Тимкой, я так взбесилась… – и пояснила Жене: – Мы с Тимой в прошлом году встречались, а потом он ни с того ни с сего меня бросил. И тут выясняется… – Она театрально вздохнула и кивнула мне. – Ладно, проехали!