Insomniac

— Суть в том, чтобы выбрать цвет, что подчеркнёт Ваш статус.

Что могло подчеркнуть статус принцессы королевского рода вампиров? Кроваво-красный? Очень красноречивый выбор, над подтекстом думать не придётся.

— Это? — Юуки погладила лиф золотистого платья. Что, как не блики золота, способно сильнее выделить её благородное происхождение?

— Давайте примерим для начала, — наконец, согласилась Лука, желая посмотреть, что же всё-таки выйдет. Но Соэн не успела закончить говорить, как Юуки поняла, что примерку придётся отложить на неопределённый срок: к комнате приближался Канаме. Юуки вздрогнула, когда он вошёл, и в комнату проник его запах.

— Как идёт процесс подготовки? — Курану, как обычно, было не занимать здоровой самоуверенности, необходимой для контроля даже такой незначительной ситуации, как выбор платья для его принцессы.

— Слабо, — попыталась улыбнуться Юуки.

— Плохо, — жёстко парировала Лука.

Канаме подошёл ближе к девушкам и устремил на Соэн любопытствующий взгляд. Юуки стало интересно, заметили ли остальные, как изменились отношения между ними. И тут же покраснела.

— Что ты подразумеваешь под «плохо», Лука?

— Мы не продвинулись ни на йоту, Канаме-сама, — почтительно сообщила Соэн, потряхивая стопкой платьев, которые лично она сейчас посчитала неподходящими, раз уж принцесса до этого не могла снизойти. — Если Юуки-сама не примет решение самостоятельно, то это буду вынуждена сделать я.

— Не беспокойся, — заверил её Канаме и пронзительно посмотрел на Юуки, добавив: — Я разберусь.

Соэн неохотно бросила стопку на кровать и развернулась на каблуках к двери. Она что-то чувствовала, знала где-то в подсознании, что между Куранами происходит нечто, что ей, как без ума влюблённой женщине, не нравилось, несмотря на то, что она каждый день, каждый час убеждала себя в том, что они всё делают правильно.

Юуки иногда думала о чувствах Луки, и ей становилось стыдно. Это ей, аристократке с честными чувствами, должен был достаться Король. А она, запятнанная собственной нерешительностью, была недостойна его.

Однако сейчас под пристальным и уверенным взглядом гранатовых глаз Юуки совершенно не могла думать о чём-то подобном.

Как только дверь захлопнулась, Канаме протянул руку к своей принцессе и прижал к своему телу. Жадный поцелуй говорил о том, что ему сейчас как вампиру скорее всего требуются не только прикосновения её кожи, но и вкус.

— Что за капризы? — без тени недовольства спросил Куран, оторвавшись от её губ. У Юуки слегка кружилась голова после поцелуя, и она не сразу нашла, что ответить.

— Это не капризы. Это… — Что же это тогда было, думала принцесса. «Нет, как и Зеро, это только каприз». Слегка улыбнувшись, она продолжила: — Я просто должна выбрать самое лучшее и наиболее подходящее, правда? Но я так плохо в этом разбираюсь! В прошлый раз, например, в Академии, ты сам прислал мне платье.

— Знаешь, я бы сделал это и сейчас, — мягко ответил Канаме, поглаживая Юуки по волосам — его любимое занятие, — но я хочу, чтобы даже в такой мелочи ты принимала решение самостоятельно. Завтра твой первый выход в свет и… из нашего дома. Ты должна сделать этот день своим триумфом.

Если иногда Юуки и охватывала мимолётная злость на Канаме, так это за то, что он держал её взаперти в родном имении с тех пор, как они вернулись сюда после битвы в Академии Кросс. Конечно, он делал это из соображений её же безопасности, в конце концов, её родители поступали точно так же. Но именно это и расстраивало: она больше не ребёнок, что питается энергией брата через поцелуи. Она взрослая вампирша, для которой поцелуи теперь значат нечто большее, а пищу она получает иным образом.

Взрослая вампирша. Кажется, в этом и была проблема.

Юуки окинула взглядом платья, разбросанные по постели. Её тянуло выбрать розовое или голубое, что-нибудь с кружевами — то, что помогло бы не отпустить частицу невинного в её душе. Но эти цвета вряд ли бы подчеркнули её статус. И Юуки в очередной раз тяжело выдохнула.

— Я просто не уверена в себе.

Канаме с выражением любопытства на лице поднял бровь.

— Все они увидят меня впервые. Будут ожидать самых лучших манер, изысканных фраз и улыбок, утончённого стиля. А это всё… скорее, про Луку, чем про меня. Хоть она и старалась научить меня и была терпеливой, но кажется, я такая беспомощная.

— Юуки. — Вибрации бархатного голоса брата заставили затрястись её коленки. — Подойди сюда.

Несмотря на просьбу, Куран сам взял Юуки за руку и подвёл к зеркалу. Оно было установлено над туалетным столиком — светлым и изящным, под стать нежной натуре принцессы, проживавшей в этой комнате. Столик был ниже обычного, и Юуки видела в отражении своё робкое лицо, слегка тронутое румянцем, а прямо над её головой возвышалась фигура Канаме. Он с нежностью и восхищением смотрел на неё; принцесса до сих пор не могла поверить, что это всё принадлежало ей. Чем она заслужила?

Ни слова не говоря и нисколько не заботясь о её смущении, Канаме спустил бретельки домашнего платья Юуки вниз, одновременно целуя её макушку.

— Канаме! — возмутилась принцесса, и король усмехнулся.

— Мне так нравится, что ты стала называть меня только по имени с того дня. Продолжай.

— Нет, стой! — Юуки перехватила его шустрые руки, которые пытались стянуть всё платье вниз, и чуть приглушённо добавила: — Соэн-семпай и остальные могут в любой момент зайти сюда.

— Поверь мне, они не посмеют, — утешительно проговорил Канаме и по-хозяйски начал расстёгивать платье Юуки. Стоило ей мимолётно представить, какие ощущения последуют за тем, как он полностью её разденет, и у принцессы перехватило дыхание, а внизу живота заныло от нетерпения. И всё же ей не очень нравилось, что он снимал с неё одежду прямо перед зеркалом при свете электрических ламп.

— Может… — переводя дыхание от постепенно наплывающих эмоций, которые дарили его губы, скользя по её шее и плечам, Юуки пыталась сменить обстановку на более безопасную и привычную. — Может, лучше… ну… как обычно?

— Постель занята твоей одеждой, — невозмутимо ответил Канаме, как будто гора тряпок приравнивалась к самой настоящей не сдвигаемой горе. — Да и зачем?

— Как это? — Юуки моргнула большими глазами. Канаме остановился и внимательно посмотрел на её растерянное отражение в зеркале.

— Ты думаешь, что можно только в постели?

— Нет, я… ну, как бы слышала. Что вроде можно по-разному. — Юуки тяжело дышала и проклинала всё на свете за то, что эта тема была такой одновременно жутко интересной и постыдной.

— Значит, сегодня будет по-разному.

Юуки охнула, когда Канаме резко сдёрнул платье с её тела, затем быстро расстегнул белый бюстгальтер и откинул его в сторону. Тёплые ладони легли на её грудь, что заставило её лицо покраснеть ещё больше. Она стояла почти обнажённая при свете, видела в зеркале себя без одежды, а судя по намерениям Канаме, скоро увидит там же и его. То, что она видела ранее в постели — это было одно, но наблюдать за своим и его отражением в зеркале — это как будто подглядывать. И тот факт, что они намеревались якобы подглядывать за самими собой, делал ситуацию ещё хуже.

— Только посмотри, Юуки, — с придыханием сказал Куран ей на ухо. Его руки нежно сжали её грудь, потом чуть опустились вниз, поглаживая живот. — Посмотри, как ты прекрасна.

Юуки сквозь стыд подняла глаза на зеркало, но с первого взгляда сумела распознать лишь похоть в отражении. Свою и его.

— У тебя идеальная грудь. Круглая и небольшая. И такая мягкая, гладкая кожа… Если бы можно было сшить одеяло из ткани, которая хоть немного была такой же нежной как твоё тело, я бы предпочёл никогда не просыпаться, лёжа укутанным в этом полотне.

Юуки закусила губу и беспомощно застонала. Ей хотелось вырваться из его цепких объятий, чтобы всё-таки продолжить начатое, но уже там, где не будет проклятого зеркала, отражающего всю греховность их натур.

— Давай… уйдём, — наконец решилась сказать она, на что в ответ получила лишь смешок.