Insomniac

— Думаю, Юуки уже слишком устала. Светские беседы утомили её, Сара-сан. — Пара предложений, холодно и уверенно брошенных в спину Ширабуки сыграли так, как и рассчитывал Канаме — вызвали мурашки. Дрогнув, Сара обернулась и немедленно натянула дежурную улыбку.

— Я вовсе не намеревалась напрягать Ваше сокровище. Кажется, это сделал кто-то до меня.

Не скрывая веселья, коротко хохотнув в перчатку, Сара удалилась, не забыв сделать лёгкий реверанс перед королём. Канаме не стал провожать её взглядом, лишь смотрел на поражённую Юуки, которая не знала, чему ей удивляться больше: поведению Зеро, Сары или Канаме?

— Едем домой.

«Домой» означало «в основную резиденцию», так как особняк, где проходил бал, тоже принадлежал клану Куран. Но «домой» ещё и означало знакомые стены, привычную обстановку, удобную комнату и тёплую постель Канаме.

За время дороги Юуки немного успокоилась, но неприятный осадок, как грязный песок неожиданно оказавшийся на дне чашки, скрёб где-то в глубине её души. Канаме молча сжимал её ладонь, но Юуки казалось, что стоило ему сделать небольшое усилие, и она закричит от боли.

В комнату они тоже поднялись без слов. Юуки так много хотелось спросить Канаме. Как прошли собеседования с представителями аристократических кланов, приехавших издалека? Что нового сообщил Кросс? Какие направления наметились в развитии отношений двух рас? Удалось ли ему побеседовать с Такумой, в конце концов?

И пусть в большинстве из этих тем она не разбиралась и спросить хотела, лишь чтобы поддержать разговор, раскрыть губы она так и не смогла. Чувствовала вину.

— Канаме? — осторожно спросила Юуки, когда они вошли в его комнату.

Чистокровный не отреагировал. Она наблюдала за его фигурой со спины и не могла видеть его лицо. Куран двигался, как всегда, уверенно и безупречно, выверен был каждый его шаг и движение. Как снять пиджак: пальцами с сияющей как мрамор кожей высвободить пуговицы из петель, поглаживая подушечками холодный металл, затем потянуть рукава вниз, левый, правый, встряхнуть ткань и усадить за спинку стула. Как расслабиться: под медленный, терпеливый выдох левой рукой ослабить и снять через голову галстук, взбив волной воздуха тёмные шоколадные волосы, правой рукой расстегнуть пару верхних пуговиц. Подойти к бару, прозвенев ножкой бокала, залить его вином. Двумя точными шагами приблизиться к креслу и по-королевски, держа спину на зависть ровно, опуститься в мягкий плюш.

Юуки только тогда заметила, что не дышит, когда столкнулась с ним взглядами. Гранатовые глаза смотрели на неё не сердито, но и не ласково. Серьёзно.

— Юуки, присядь, пожалуйста, на диван.

Он стоял прямо напротив кресла Канаме, и когда Юуки села, их разделяло всего три шага. Принцесса стянула с головы диадему и с облегчением выдохнула. Только взгляд брата-жениха покоя не давал.

— Канаме? — в очередной раз повторила она, наклонив голову набок, как это делают маленькие пушистые собачки, когда не совсем понимают, что от них требуется.

Чистокровный медленно отхлебнул тёмное вино, посмаковал напиток на языке и странно усмехнулся.

— Это самое дорогое и старое вино. Но твоя кровь всё равно лучше. Думаешь ли ты так же о моей крови?

— Что за вопросы? — поразилась Юуки, нахмурив брови. — Конечно…

— Тогда почему так переживаешь из-за Кирию?

Юуки сглотнула комок в горле. Ей всего лишь нужно было узнать, что с ним всё в порядке.

— Канаме, если ты сомневаешься в моих чувствах, то всегда можешь убедиться в моей крови, что сомнению нет места.

— Я не хочу пить твою кровь, чтобы убедиться в твоих чувствах. Я хочу её пить для удовольствия.

— Тогда поверь мне! — вскрикнула Юуки и сама не поверила, что повысила голос. В ушах ещё звучало презрительное «вампир», брошенное охотником, и сейчас, через какое-то время после произошедшего, слова вызывали не боль, а раздражение. Особенно когда на неё смотрел другой вампир с обожанием вместо ненависти в искрящихся от любви глазах. — Канаме, это было лишь… это…

— Оправдания не требуются. Если твоё беспокойство действительно было вызвано только глубокими семейственными чувствами к нему, а не чем-то ещё, то тебе достаточно легко будет доказать это иным способом.

Куран не сводил с неё непроницаемого взгляда. Юуки старалась не моргать, но в конце концов не выдержала и захлопала ресницами. И чем больше принцесса догадывалась, что подразумевал Канаме, тем более красным становилось её лицо. Когда яркость цвета её щёк могла соперничать с ягодами шиповника в саду перед особняком, чистокровный усмехнулся.

— Любопытно, о чём же ты подумала?

Юуки замешкалась, прежде чем ответила. Вдруг он ничего подобного не имел в виду, и это она такая развратная, что в её голову пришли столь порочные мысли. Хотя Юуки и разврат — вещи вовсе несовместимые, и она это прекрасно понимала.

— Ты хочешь, чтобы я доказала свою любовь?

— Показала её, — достаточно ясно и чётко сказал Канаме, так что Юуки почти была уверена, что права в своих догадках. Но вслух всё же озвучила более невинный вариант:

— Занявшись с тобой любовью?

— Слишком просто.

Юуки выдохнула. Сомнений не оставалось, её возлюбленный хотел именно этого.

— Значит, тебе нужно, чтобы я… ну…

— Юуки, что ты бормочешь?

— Ты хочешь, чтобы я… Ну чтоб… Э-э-э.

— Я тебя не понимаю.

— Ты хочешь, чтобы я сделала тебе приятное?! — наконец, в голове принцессы ярким пламенем засияли подходящие слова, которые не звучали пошло, но были достаточно красноречивыми, чтобы дать Канаме понять, что она поняла.

— Что? — Канаме удивлённо приподнял одну бровь, затем приложил ладонь к лицу. — Нет, Юуки. Я хочу, чтобы приятное ты сделала сама себе.

Эти слова ввели её в ступор. Лихорадочно соображая, перебирая все возможные варианты в своей голове, Юуки охнула.

— Это же извращение!

— Нет.

— Да.

— У меня нет желания тратить время на бесполезные споры.

Принцесса Куран тяжело задышала, искала достаточно весомую отговорку, чтобы отказаться от этой затеи и при этом найти другой способ восстановить свой образ в глазах Канаме. Ведь как можно — залезть своей рукой туда, да ещё и при нём! Отвратительно!

— Я знаю, о чём ты думаешь, — спокойно сказал чистокровный, помешивая вино в бокале лёгкими движениями руки. — В прошлый раз ты тоже посчитала, что смотреть на себя в зеркало будет мерзко, но в итоге твои вздохи доказали обратное. — Канаме совершенно не щадил её чувство стыдливости, а Юуки уже не представляла, куда сильнее краснеть. — Здесь будет то же самое, можешь мне поверить.

Принцесса была готова разрыдаться. Ни за что на свете она не станет этого делать при нём!

Откинувшись на спинку дивана, Юуки забралась на него с ногами и, обняв их, устроила подбородок на коленях. Выражение её лица в тот момент делало её больше похожей на обидевшегося щенка, которому отказали в порции молока. Канаме это почему-то насмешило, но он благоразумно подавил порыв смеха и выдохнул. Странной она была: всё ещё нежной и в какой-то степени невинной, но в то же время невероятно женственной и способной пробудить самую ненасытную страсть. Ему нравилось думать — это потому, что она Куран.

— Помнишь наше «свидание» на заднем дворе Академии? — тихо спросил её Канаме своим как обычно вкрадчивым и грудным голосом, что умел убаюкивать и успокаивать Юуки. Она слегка напряглась, но потянула предложенную им ноту.

— Конечно, помню.

Ей казалось, что он не зря вспомнил именно этот эпизод их общения. Ведь там был Зеро, виновник нынешней размолвки. Но Канаме поспешил сделать акцент совсем на другом.

— Я спросил тебя тогда, думала ли ты обо мне. И ты отказалась отвечать на такой, как ты выразилась, странный вопрос.

— Да… — теперь вместо яростной красноты на щеках принцессы проступил нежный румянец. Пусть дни после того свидания были омрачены ужасными событиями, но этот момент нынешней Юуки казался ужасно милым.

— Могу ли я узнать у тебя сейчас, что ты думала обо мне?