Мятежник и аристократка

Солнечные лучи, пробившись сквозь занавеску, ласково коснулись моего лица. И открыла глаза и тут же сощурилась от яркого света.

— Выспалась, гулёна? — произнесла Мариса.

— Сложно сказать. Сколько сейчас время?

— Почти полдень. Ты проспала всё утро. Не удивительно, если ты всю ночь где-то бродила… Пожалуйста, скажи, что ты не была у этого блохастого?

От её слов стало противно, и я поморщилась.

— Нет. Я была с Кристофом. Он провел меня через каменную арку и показал Морока.

— Не может быть! — если бы у змеи были руки, она бы схватилась за щёки — так прозвучало её удивление: растянуто и тихо.

— Я сама не могу понять, зачем он это сделал… Всё очень сложно.

— Значит, он тебе доверяет, раз решил открыть такой интимный секрет. И что было потом?

Понимая, на что намекает Мариса, я даже немного покраснела.

— Ничего не было… Рядом ошивался Эрик, и я постаралась как можно быстрее оттуда убраться.

Самка питона притихла.

— И какой у тебя теперь план?

Мне нечего было ответить. Я не знала, куда мне идти и идти ли куда-то вообще. Всё смешалось в одну кучу, на дне которая лежала я, придавленная грудой обстоятельств.

Кристоф уже не вызывает былого отторжения, а вчерашнее откровение даже немного возвысило его в моих глазах. Конечно, у меня остались ещё вопросы. И чем больше я узнаю, тем больше их появляется.

— Мне кажется, он что-то не договаривает…

— В смысле? — уточнила Мариса.

— Его слова о «сильном потомстве». Здесь какая-то нестыковка. Я же вижу, какой он: резкий, надменный, упрямый — он такой для многих, и даже со мной. Но поступки его совершенно противоположны этому образу… Я не могу это выразить словами, это нужно почувствовать.

Змея внимательно на меня посмотрела.

— Ив, ты что, влюбилась?

— Я?! Не-ет.

— Ну да, ну да. Я тебе поверила! И что теперь? Красиво сложишь ручки и будешь ждать суженого с кастрюлей щей и пирогами?

— Нет! Начнем с профессора Альберта — у меня к нему набралось много вопросов.

Мариса вползла на мою руку, сливаясь с кожей и превращаясь в красочный орнамент. Приведя себя в порядок, я пошла на поиски учёного, прихватив с собой монографию с фотографией камня, как из моего сна.

Место их раскопок расширилось, а над ямами натянули тенты, защищая от яркого солнечного света хрупкие находки. Как и прежде, студенты копошились в земле, а профессор с группкой избранных оценивал историческую ценность какого-то осколка.

— Феноменально… — бормотал он себе под нос.

 — Что-нибудь интересное, профессор?

— Фрау Йенсен! День добрый. Как ваше самочувствие?

Я немного скривилась, вопросы про мое самочувствие все ещё кололи легкой обидой.

— Спасибо, чувствую себя замечательно. А как дела у вас? Как проходят раскопки?

Он жестом дал знак приблизиться к нему. Глядя в микроскоп, я рассматривала маленький кусочек, скорее всего, кувшина. Время немного стерло рисунок, но общие черты можно было рассмотреть — змея с открытой пастью.

— Как красиво, — осознание, что я прикасаюсь к вещи, которой, возможно, не одна тысяча лет, вызывала душеный трепет. — Что это значит?

— Скорее всего, это одно из демонических божеств. Я впервые встречаю подобную символику. Ясный Утес преподносит всё новые и новые сюрпризы!

— Альберт, я у вас хотела спросить по поводу вот этой фотографии... — я протянула историку снимок камня. — что вы знаете об этом?

Профессор принялся внимательно разглядывать страницу из книги.

— Это ритуальный жертвенник — без всякого сомнения. Мой коллега нашел его на Ртутных островах ещё до блокады, но когда пытались перевезти его на материк, корабль попал в сильный шторм, цепи, удерживающие ящики с экспонатами, порвались, и их смыло в море. Вы не представляете, Ив, сколько богатства оказалось на дне океана! Я тогда выпил пол флакона сердечного зелья, чтобы пережить эту утрату для археологии и истории! Это было просто…

— Какой ужас! — я перебила учёного, понимая, что причитания будут сочными и долгими. — Много людей пострадало?

— Да лучше б люди пострадали! Эти трусливые крысы сидели в своих каютах, пока экспонаты мотало по палубе и смывало в океан! — ох, зря я про жертвы спросила… — Будь я на их месте, то с веслом в руке спасал бы находки. На сборе кафедры я им всем так и сказал: «Вы историки-крысы. Будь вы настоящими историками, то, как капитаны тонущих кораблей, должны были нырнуть на дно за своими находками»…

— Профессор, — я осторожно коснулась плеча возмущенного историка, — так что насчет ритуального жертвенника?

— Я же говорю — утонул он.

— А другого такого же нет? Может, ещё кто-то находил подобные?

— К сожалению... — развёл руками учёный.

— Значит, на нём приносили человеческие жертвы?

— На самом деле есть предположение, что это священный камень, которому покланялись и приносили на нем жертвы, я же выдвинул теорию, еще тридцать лет назад, что печать — я называю его называю — могла служить проходом в мир демонов.

— В мир демонов!.. — как завороженная, повторила я.

— Да! Вот поэтому я был так зол! Вы представляете, какой это мог быть прорыв для науки?! Да, что для науки?! Для всего мира! — профессор поднял руки к небесам и потрясал ими, пребывая в полном возмущении.

— Очень досадно. Однако, спасибо большое за рассказ.