Страница 22 из 30
Между подвижницами киновии известны: преподобная Павла, дочь ее Евстохия, Павла Младшая и Зоя.
Преподобная Павла Римлянка (память 26 января). В 341 году прибыл в Рим св. Афанасий Великий и своим рассказом о жизни и подвигах Антония Великого возбудил в некоторых лицах высшего общества столицы расположение к строго христианской жизни. И вот Рим представил необычайное, неслыханное зрелище: женщины высшего круга, знаменитые родом и заслугами предков, среди обаяний богатства, роскоши и удовольствий света проводили жизнь в подвигах поста, молитвы, воздержания и целомудрия, в делах милосердия и благотворительности, и такой образ жизни вели не только жены, но и девы. Известны имена этих лиц, таковы: вдова Маркелла; Мелания старшая, о которой рассказано было выше; Азелла, сестра Маркеллы; Принципия, Альбина, Павлина, Лета, Фабиола, Фурия[133] и др. К такому-то обществу принадлежала и преподобная Павла, которая родилась в Риме в 346 году в христианском семействе, принадлежавшем к высшему римскому обществу. Родители ее славились знатностью рода: отец вел род от Агамемнона, мать – от Сципиона и Гракхов. Павла воспитана была в благочестии и страхе Божием. Достигнув совершеннолетия, она вышла замуж за Токсотия, человека также знатного рода, и имела пятерых детей. Честная супруга и добрая мать, любимая мужем, уважаемая в обществе, она наслаждалась семейным счастьем. Но Господь, испытующий сердца, знающий Своих рабов, обратил сердце Павлы к Себе. Один за другим постигают ее жестокие удары: в цвете лет умирает Токсотий, и Павла остается вдовою, когда ей было только 32 года. В глубокой скорби она нашла поддержку в родственнице своей Маркелле. Эта благочестивая женщина, также знатного рода и также оставшаяся вдовою в молодых годах, утешала и ободряла скорбящую Павлу, помогала ей своими внушениями переносить горе благодушно, без ропота. Павла смиренно покорилась воле Божией, распоряжающейся нашею жизнью, – и вот ее сердце обратилось к Богу, в ее душе родилось желание благоугождать и служить Всевышнему строго нравственною жизнью. Павла стала внимательна к своему внутреннему состоянию и начала во всем себя сдерживать и ограничивать, постепенно порывая связи с миром и его удовольствиями, в то же время с большей ревностью стала заботиться о воспитании и направлении своих детей в духе христианского благочестия и всецело предалась делам милосердия. Чувствительное сердце Павлы привлекли теперь бедность и нужда; всякое страдание до глубины души ее трогало, и потоком полились ее благотворения, щедрою рукою она стала расточать огромное богатство свое нуждающимся: больные, увечные, пострадавшие от пожара и другого несчастья получали от нее материальную помощь и нравственное утешение; дом ее сделался приютом странников. Новый удар жестоко поразил нежную душу Павлы: умирает старшая дочь ее Блезилла, прожившая с мужем только семь месяцев. Это была необыкновенно даровитая женщина. Потеряв мужа, Блезилла предалась литературным занятиям; кроме отличного знания греческого и латинского языков, она в короткий срок в совершенстве изучила язык еврейский, особенным предметом ее занятий было чтение и изучение слова Божия под руководством знаменитого учителя Церкви блаженного Иеронима, жившего в то время в Риме. Объясняя Блезилле трудные места Екклезиаста, Иероним возбудил в ней расположение отречься от мира и его суеты и посвятить себя подвижнической жизни. Она и готовилась оставить свет и заключиться в монастырское уединение, как жестокая болезнь свела ее в могилу. Чувствуя приближение смерти, она просила окружающих об одном: «Да умоляют они Господа простить ее в том, что она не могла исполнить того, что хотела». Безутешно скорбела мать об утрате любимой дочери и долго не могла успокоиться; естественное чувство скорби боролось в ней с сознанием его недостоинства для христианина. Блаженный Иероним написал Павле сильное письмо, в котором утешал и успокаивал ее, представляя, что плачь и безутешная скорбь об умершей дочери оскорбительны для Бога, недостойны истинно верующего и служат соблазном для христиан и язычников.
Прп. Павла Римлянка
«Зачем мы скорбим об умерших? – говорит между прочим в письме этом Иероним. – Мы не для того родились, чтобы жить здесь вечно. Авраам, Моисей, Исаия, Петр, Иаков, Иоанн, Павел, сосуд избранный, и даже Сам Сын Божий, умирают, а мы сетуем, когда покинет тело какой-нибудь человек, который, быть может, для того и восхищен был, да не злоба изменит разум его. Угодна бо бе Господеви душа его. Сего ради Бог и поспешил извести ее от среды лукавствия (Прем. 4:11, 14), чтобы на долгом жизненном пути она не заблудилась на извилистых тропинках. Пусть плачут о мертвом, но о таком, которого принимает геенна, которого пожирает тартар, для чьей казни пылает вечный огонь. А мы при конце жизни, сопутствуемые сонмом Ангелов, встречаемые Самим Христом, мы, напротив того, должны тяготиться, если слишком долго заживемся в этой смертной храмине. Порадуемся за нашу Блезиллу, которая из тьмы перешла в свет и, пылая живою верою, приняла венец за совершенное дело. Поистине, если бы ранняя смерть застала ее среди мыслей о временных привязанностях и земных успехах, неугодных Богу, в таком случае следовало бы пролить поток слез. А ныне, когда за четыре почти месяца до смерти она очистилась, так сказать, вторым крещением преднамеренного подвига и, наконец, жила так, что, поправ мир, постоянно думала о монастыре, – ныне убойся, как бы Спаситель не сказал тебе: “Зачем ты гневаешься, Павла, что твоя дочь сделалась Моею дочерью? Зачем ты досадуешь на Мой приговор и своими непокорными слезами выражаешь ко Мне нерасположение? Ведь ты знаешь, что Я думаю о тебе и о близких твоих. Ты отказываешь себе в пище не ради поста, но по причине печали. Я не люблю такого воздержания. Такие посты противны Мне. Если бы ты верила, что дочь твоя жива, то ты никогда не сокрушалась бы о том, что она перешла в лучший мир. Через своего апостола Я заповедал не скорбеть об умерших, подобно язычникам…” Мы извиняем слезы матери, но должна же быть мера скорби. Если я смотрю на тебя как на родительницу Блезиллы, то не могу осуждать твоего сетования, но если смотрю на тебя как на христианку и монахиню, то сиими именами уже исключаются материнские чувства… Отчего не попытаться внушениями разума подавить горе, которое должно быть смягчено временем?.. Пожалуйста, пощади себя, пощади дочь свою, уже царствующую со Христом, пощади, по крайней мере, свою Евстохию, юный и неопытный возраст который нуждается в твоем руководстве… Излишняя любовь к своим родным есть нелюбовь по отношению к Богу. Не могу без стенаний высказать того, что хочу. Когда из средины погребальной процессии выносили тебя, упадшую в обморок, народ перешептывался между собою: “Не правду ли мы говаривали? Мать жалеет о дочери, доведенной до смерти постами, жалеет о том, что не имела внуков по крайней мере от второго брака. Доколе этих противных монахов не выгонят из города, не побьют камнями, не потопят в реках? Они обманули несчастную матрону. Что она не хочет быть монахиней, видно из того, что ни одна язычница никогда не оплакивала так детей своих”. Как, ты думаешь, эти речи прискорбны для Христа!.. Нужно оставить эти слезы, полные оскорбления святыни, полные неверия, не имеющие меры, могущие приблизить к смерти. Ты рыдаешь и причитаешь и, как бы поджигаемая каким-то пламенем, всеми силами постоянно убиваешь себя. Но к подобной тебе женщине идет милостивый Иисус и говорит: что плачешь?
Отроковица не умерла, но спит (Мк. 5:39). Пусть смеются окружающие; такое неверие свойственно иудеям. А если ты станешь припадать к гробнице своей дочери, то Ангел с упреком скажет: “Зачем ты ищешь живую между мертвыми? (Лк. 24:5)”. Какие, ты думаешь, кресты, какие мучения терпит ныне наша Блезилла, видя, что Христос гневается на тебя? В ответ на твои стенания она ныне взывает к тебе: “Если ты, мать, когда-нибудь меня любила, если я сосала твои сосцы, если я воспитана твоими наставлениями, то да не будет моя слава для тебя поводом к неудовольствию; не делай того, чтобы нам пришлось разлучиться навеки. Ты, может быть, думаешь, что я одинока. Нет, вместо тебя у меня есть Мария, Матерь Божия. Я вижу здесь многих женщин, которых прежде не знала. О, как прекрасно это общество! Здесь есть евангельская Анна пророчица, и, порадуйся, я в три месяца стяжала то, что она приобрела многолетними трудами. Ты жалеешь, что я оставила мир? А я жалею о вашей участи, жалею вас, доселе заключенных в темнице века, – вас, ежедневно ведущих борьбу и увлекаемых к погибели то гневом, то скупостью, то нечистыми пожеланиями, то иными порочными возбуждениями. Если ты хочешь быть моею матерью, постарайся угодить Христу. Я не признаю матери, неугодной моему Господу”. Многое еще говорит Блезилла, о чем я умалчиваю. Она молит Бога за тебя, и у меня, спокойного за нее, просит прощения прегрешений за то, что ради ее спасения я увещевал, умолял и перенес на себе нерасположение ее близких»[134].
133
Эти лица известны из писем к ним блаженного Иеронима.
134
Так писал блаженный Иероним в письме к Павле.