Владыка башни

Их путешествие в Марбеллис заняло восемь дней. Всё это время они разыгрывали влюблённую парочку перед экипажем торгового парусника. Хорошо повеселились, став объектом скабрёзных шуточек матросов, которые наперебой советовали Френтису, как ему лучше исполнять супружеский долг. Из-за скромных познаний в альпиранском он чаще всего ограничивался стыдливым смехом в ответ. Ночами, в каюте, после того как они заканчивали заниматься любовью, он получал немного свободы и принимался осторожно ощупывать шрам. Стало очевидно, что рубец разглаживается и что островок чистой кожи все увеличивается. Однако ни зуд, ни освобождающая боль больше не возвращались. «Появись!» — молил он, стараясь поддерживать в себе чувство безысходности, чтобы женщина ничего не заметила.

Дождавшись утреннего прилива, судно бросило якорь в Марбеллисе. Обменявшись с матросами несколькими солёными шуточками на прощание, они спустились по трапу на берег.

— Отлично, — оценила женщина открывшуюся панораму. — Сейчас самое время разыскать какую-нибудь подходящую сволочь.

Как и во всех портовых городах, в Марбеллисе имелись места, куда лучше было не соваться. Если в Варинсхолде это был западный квартал, то здесь — всего лишь скромные трущобы: кособокие навесы, теснившиеся около складов. Последствия оккупации города королевской гвардией были до сих пор явственно видны: в крышах зияли прорехи, на стенах чернели пятна гари. Суета в доках и оживление на улицах показывали, что город за прошедшие после войны годы практически исцелился, лишь беднейшие закоулки всё ещё несли на себе отметины боев.

— Говорят, когда пали стены, завоеватели изнасиловали тысячу женщин, или даже больше, — сказала она. Они как раз проходили мимо развалин бывших домов. — А потом многим из них перерезали горло. Так ваши люди празднуют победу, не правда ли?

«Меня здесь не было», — хотел ответить Френтис, но прикусил язык. «Какая разница, здесь или там? Каждая душа, побывавшая в армии, запятнана войной, развязанной Янусом».

— Что-что? Чувство вины за чужие проступки? — Женщина погрозила ему пальцем. — Так не пойдёт, любовь моя. Никуда не годится.

Она присмотрела винный погребок в самом тёмном переулке, какой только смогла найти. Показав монету, заказала бутылку красного вина и устроилась за столом напротив двери. Несколько постоянных посетителей — мужчин различной степени потасканности — встали и ушли сразу после их появления. Они остались одни, если не считать человека, расположившегося в отдельной нише. В полумраке белел дым его трубки.

— Всегда выбирай того, кто сидит в укромных местах, — посоветовала Френтису женщина, подняла кружку с вином и улыбнулась человеку в нише. — Такие никогда не упустят своего, как

только подвернётся возможность.

Тот в последний раз пыхнул своей трубкой, после чего встал и с ленцой подошёл к их столику. Жилистый коротышка с физиономией кулачного бойца, невесело осклабившийся щербатой ухмылкой. Френтису показалось, что тот родом откуда-то с севера, но заговорил подошедший на альпиранском.

— Я владею языком Королевства, — ответила женщина. — Сразу предупреждаю: я пришла сюда не за пятилистником.

— А-а-а, так вас, дамочка, интересует красноцвет? — закивал коротышка.

Говорил он с сильным акцентом, который Френтис наконец распознал: нильсаэлец. Коротышка подтянул поближе стул, подсел к ним и налил себе вина из их бутылки.

— Имеется красноцвет, как не быть. Только цена кусается. Здесь вам не Королевство, наш император объявил красноцвет великим злом.

— Мы не собираемся покупать никаких... снадобий. — Мельком оглядев кабачок, она понизила голос: — Нам нужно попасть в Королевство.

Коротышка откинулся на стуле и даже крякнул от удивления.

— Ну, тогда удачи вам, дамочка. Альпиранские корабли больше к нам не заходят. У нас тут войнушка приключилась, слыхали небось? Вот так-то.

— Я слышала, что бывают... — Женщина наклонилась ближе, заговорив вкрадчиво: — Другие корабли. Которые не столь строго придерживаются суровых законов императора.

— Опасные речи вы ведёте, дамочка. А ведь я вас совсем не знаю, — произнёс коротышка, прищурив глазки. Его лицо утратило остатки дружелюбия.

— Неважно. — её голос упал до шёпота. — Нам надо бежать. Мой муж... — она кивнула на Френтиса, — он из Королевства, мы встретились ещё до войны. Тогда к подобному относились куда проще, и родители одобрили мой выбор, но сейчас... — её лицо приняло трагическое выражение. — Послевоенные годы стали настоящим испытанием, на нас косо смотрят и соседи, и родственники. Может быть, хоть в Королевстве мы найдём себе приют.

— Из Королевства, значится? — Жилистый окинул Френтиса оценивающим взглядом. — И из же каких краёв?

— Варинсхолд, — ответил Френтис.

— Ага-ага, по говору слышу. Как же тебя занесло-то в империю? Ты больше смахиваешь на вояку, нежели на купца.

— Я моряк, — ответил Френтис. — Когда в Квартале запахло жареным, сбежал в юнги.

— Жареным, говоришь, запахло?

— Одноглазый.

— Ну-ну, слыхал-слыхал. — Коротышка одним глотком осушил кружку. — Он же помер вроде?

— Да. Слёз я по нему не проливал.

— Ясно. — Усмешка искривила рот коротышки. — Ну что ж...

Могу шепнуть имечко-другое. Но это денег стоит.

— Мы заплатим, — заверила его женщина, показывая туго набитый кошель.

Мужик поскрёб под подбородком, делая вид, что размышляет, потом важно кивнул.

— Сидите тут. Вернусь к девятому удару колокола.

Женщина проводила его взглядом, потом повернулась к Френтису.

— Одноглазый? — приподняла она бровь.

Он отпил немного вина и не ответил. Тогда она сжала путы.

— Мои шрамы, — прошипел он сквозь боль. — Это он оставил их мне. Потому мои братья его и убили.

— Следовательно, — пробормотала она, чуть отпуская путы, — ты был одним из людей Посланника.

Тон был серьёзным, как будто она узнала некий неприятный факт. По крайней мере смотрела она очень пристально — точно так же, как смотрела на него в храме, только на сей раз обошлась без мучительства. Через несколько мгновений моргнула, тряхнула головой и сжала его руку.

— Прости мне мои сомнения, любимый. Долгие века научили меня осторожности. — С этими словами она поднялась, поправляя короткий меч, висевший у неё под плащом. — А знаешь что? Не будем мы здесь дожидаться нашего благодетеля.

Они забрались на крышу сарая, с которого просматривался весь переулок, и притаились там. Жилистый коротышка вернулся намного раньше, чем обещал, и не один: с ним шли четверо громил. Они ворвались в кабачок и почти сразу выбежали обратно. Самый крупный из бандитов схватил коротышку за грудки. Послышались приглушенные угрозы.

— Вперёд! Только не убивай никого, — прошептала женщина. — И пусть наш друг останется в сознании.

По опыту Френтис знал: чем крупнее и агрессивнее противник, тем хуже он дерётся. Здоровяки, особенно любители грязных делишек, больше привыкли запугивать, чем сражаться. Поэтому Френтис ничуть не удивился, когда мужчина, за спиной которого он спрыгнул, не смог избежать его удара — тот угодил ему точно в основание черепа. Ещё более крупный громила просто стоял, разинув рот, пока не получил в челюсть. Третий, самый низкорослый из всех, попытался достать нож, но женщина уже двинула его кулаком в нервное сплетение позади уха. Четвёртый оказался настолько расторопен, что успел даже замахнуться дубинкой, но женщина легко поднырнула под его руку, стукнула под колени и довершила дело тычком в затылок.

Вытащив меч, она направилась к вжавшемуся в стену коротышке. Тот поднял руки, избегая смотреть ей в глаза. Женщина прижала остриё меча к его подбородку и заставила поднять голову.

— Нам нужны имена. Сейчас же.

— Это зрелище должно было произвести на меня впечатление?

Контрабандист с весёлым презрением взглянул на избитого и окровавленного коротышку. Последний после небольших уговоров привёл их на склад, где на первый взгляд не было ничего, кроме ларей с чаем. Контрабандист и несколько членов его экипажа играли в кости, сидя за фальшивой стенкой. Это был крепкий человек, он говорил с мельденейским акцентом и держал под рукой саблю. Его товарищи тоже были неплохо вооружены.