Страница 13 из 32
И чуть ниже мелким шрифтом:
«Вход только по приглашению».
Ваймс слышал об этом де Руте, хотя его история напоминала завлекательную сказочку из газет. Простой парфюмер из Щеботана оказывается дальним родственником и, что намного интереснее, единственным наследником графа Скопити. В одночасье «простой труженик» превращается в одного из богатейших людей города. Впрочем, де Рут, прибрав к рукам состояние, не бросился прожигать его. Напротив, он запустил производство собственной линии духов, которые имели головокружительный успех. Даже Ваймс прислушался к всеобщему восхищению и подарил Сибилле флакон «Утренней росы». Духи и правда были хороши.
Роза провела его через «служебный» вход. Встревоженный гул множества голосов подсказал, что убийство произошло, когда праздник в честь открытия был еще в самом разгаре, и даже теперь люди не спешили расходиться. Каков шанс, что кто-то из собравшихся мог что-то видеть или слышать? Сейчас люди активно обсуждали случившееся, а маленькие полезные факты, переходя из уст в уста, обрастали невероятными подробностями и выворачивались под немыслимыми углами. Но не это было самой большой проблемой. Самая большая проблема поджидала Ваймса в производственном цеху возле тела убитой девушки.
— Господин Ваймс, сэр, вы уже здесь? Как вы можете прокомментировать произошедшее? Вампир-убийца снова нанес удар! Что делает стража? Неужели никто из нас не может чувствовать себя в безопасности?
Ну конечно. На таком торжественном событии непременно должна была присутствовать пресса. И теперь де Словв с его коллегами оказался на месте преступления раньше стражников. Это сильно осложняло дело.
— Без коментариев, господин де Словв.
— Вы не можете и дальше утаивать от людей правду!
Ваймс отстранил от себя де Словва и подошел к телу.
Убитую звали Петуния Миллоу, и она работала здесь так же как и Роза (это было тем немногим, что Ваймсу удалось узнать у заплаканной и перепуганной девушки). На них были одинаковые форменные платья, в честь праздника украшенные зелеными лентами. Петуния лежала на спине у самой стены, неестественно запрокинув голову. На ее шее отчетливо виднелся след укуса и тянущиеся от него кровавые полосы.
Проклятье.
— Кто ее обнаружил?
— Я.
Ваймс узнал этот голос.
— Винни, что ты здесь делаешь?
Винни Правдошлепс, глава Антивампирского общества собственной персоной. Какое любопытное совпадение.
— Я слуга господина де Рута, — нелюбезно отозвался Винни.
Слуга, значит. Это отчасти объясняло, почему Ваймс сегодня не увидел Правдошлепса на митинге. Пусть все свободное время он посвящал свой агитационной деятельности, но на таком большом событии он просто не мог не присутствовать. И все же…
— Петуния отлучилась, чтобы проверить, все ли готово к торжественному перерезанию ленты и открытию цеха. Ее долго не было, я пришел проверить и… — Винни замолчал, сжимая кулаки. — Если бы хватился ее немного раньше, Петуния была бы жива!
— Не вините себя.
— Я виню общество, которое не пожелало нас слушать. И я виню вас, командор! Вы должны обеспечивать безопасность жителям города, а вместо этого вы покрываете кровососов!
— Вампирский заговор? — де Словв раскрыл свой блокнот.
В цехе наконец-то появились стражники во главе с Моркоу, которые оттеснили излишне любопытствующих за двери. Теперь было бы неплохо избавиться и от де Словва.
— И я видел его! Видел этого проклятого вампира! — Винни говорил все громче. — Высокий, одет в черное, а в руках у него была трость!
Проклятье.
Ваймс отреагировал так быстро, что еще немного, и он мог бы поймать на лету пущенную из арбалета стрелу. Он положил руки де Словву и Правдошлепсу на плечи, увлекая их подальше от людей. «Трость». «Трость и черные одежды». Это даже не было приметой. Черное носили тысячи, трости тоже не были редкостью, но Ваймс был готов поклясться, что в сознании каждого жителя Анк-Морпорка при этих словах всплывал один конкретный образ.
— Вы не заставите меня замолчать! — Правдошлепс опомнился и сбросил руку Ваймса с плеча.
— Винсент, прошу тебя… — из-за спин стражников появился сам хозяин завода — Олеан де Рут. На его лице застыло выражение вежливой обеспокоенности.
«Ему плевать на смерть девушки, — подумал Ваймс. — Он способен нанять другую уже завтра, а сейчас его больше беспокоит, чем это обернется для его дела. Поэтому, едва успокоив гостей, он явился сюда. «Узнать, чем он может быть полезен». Замять дело уже не получится, поскольку присутствовали журналисты, но в противном случае он наверняка попытался бы дать стражникам взятку за молчание».
По крайней мере, лицо у него было, как у человека, готового на это. Де Рут был молод, успешен и нагл, тем особым сортом наглости, которым редко обладают родившиеся в достатке. Эта наглость рождалась из желания урвать кусок получше, ведь те, кто не умели быстро схватить его, рисковали остаться без ничего вообще. Свой кусок де Рут получил и, хотя теперь и лучился самодовольством от этого факта, все же не терял былой хватки.
— Позволь нашей доблестной страже выполнять ее работу. О! И командор собственной персоной? Ваша светлость, могу ли я чем-то быть полезен?
Ну вот опять. Почему выражение «доблестная стража» в устах большинства звучит, как издевка?
— Но ваша милость, я ведь видел… — Правдошлепс стушевался.
— Не это ли вы приняли за трость, господин Правдошлепс? — Моркоу поднял с пола нечто, напоминающее черную палку.
— Я…
— Я не уверен, как называется этот инструмент, но подозреваю, что он используется для перемешивания лепестков при производстве. Верно?
— Вы правы, капитан, это…
Но Моркоу продолжил:
— Я думаю, что Петуния пыталась защититься им. Поглядите, тут застряло несколько волокон одежды. Похоже, она ударила убийцу, но это не причинило ему вреда. Тогда он схватил ее и вырвал «оружие» из рук.
Де Словв убрал карандаш.
— Здесь ведь горели не все фонари, верно, господин Правдошлепс?
— Да, но я … Я был уверен.
Правлошлепс сник, похоже, он действительно верил в свои слова. Что ж, иногда честный дурак может быть не менее опасен, чем хитрый обманщик.
Значит, еще одно убийство. Убийство, о котором уже осведомлено немало народу, а уж после утреннего выпуска газет…
— Я дам приказ о переводе на сверхурочное, сэр? — спросил Моркоу шепотом, когда они немного отошли от остальных.
— Да, — Ваймс устало потер шею, — нас всех ждет очень горячий денек…
***
Когда повозка качнулась на очередном ухабе, Полбашки снова улучил момент и врезал ногой по лодыжке Джонни-голова-с-плеч. Это было ничтожной местью, но Полбашки не мог себе отказать.
— Да прекрати уже! — Джонни попытался отодвинуться, насколько позволяли сковывающие их цепи. — Я же уже извинился!
«Э нет, приятель. Извинениями ты тут не отделаешься. Ты бросил меня легавым, но и сам оказался недостаточно проворен, чтобы от них улизнуть. Сейчас мы в одной лодке, и я буду делать все, что я хочу. Погоди, мы еще окажемся в одной камере, и тогда…»
— Офицер! — Голова-с-плеч заискивающе улыбнулся сторожившему их тролю. — Боюсь, ко мне применяются меры физического воздействия…
Тролль сидел по центру, опершись на здоровенный арбалет, и был не более участлив чем булыжник в поле.
— Што?
— Он бьет меня…
«О Джонни-Джонни, где, во имя задницы Слепого Ио, ты выучил такие слова? «Меры физического…», ха! Поверь мне, Джонни, то, что ты пытаешься подлизать легавым, тебе не поможет».
Тролль пожал огромными плечами и снял свой арбалет с предохранителя. В повозке наступила тишина.
— Ежели кто будет бедокурить… — Тролль замолчал, раздумывая над продолжением, но по такой жаре ничего не шло ему на ум. — Не бедокурить! — заключил он.
Все пленные «галки» согласно закивали. Страшно представить, что может устроить этот арбалет в тесном закрытом помещении.
Маленькое окошко для разговоров с возницей открылось.