Голубые пуговицы

К слову сказать, я не очень люблю купаться с дочкой. Не то чтобы совсем, но я люблю поплавать далеко, а не плескаться на мелководье. А они вполне себе нашли общий язык (спасибо, Алесь!) и ходят вместе. Поэтому пока я вялюсь, облитая зелёным оливковым маслом, мои девушки идут в море и там развлекаются по полной. Я лежу, млею на солнце и чувствую себя куском «Краковской» в микроволновке. Нарушив моё полусонное счастливое состояние, ко мне подходит, вернее, подсаживается мужчина. Лицо заинтересованное, взгляд странно смущённый, и задаёт интересный вопрос: «Девушка, а вот с вами девочка маленькая, скажите, пожалуйста – она чья дочь?»

Меня поражает бестактность вопроса, я в раздумьях. Тянет ответить, что украла у соседки. Однако отвечаю вполне вежливо – «А на кого больше похожа?» На что получаю ответ – «Да она как-то одинаково непохожа ни на вас, ни вашу подружку!» Долго, видимо, мучился! Сильно заинтриговал его этот феномен. Интересный способ завязать знакомство, но не прокатывает. Я буркаю в ответ что-то между «отвяжитесь нахрен, как вы меня достали» и «это МОЯ дочка, всего доброго».

В магазине опять же. Я скромно стою в сторонке, Алеся и Женя вовсю развлекаются. Женя учит продавца играть в русские игры, «камень-ножницы-бумага», прятки и прочие, не менее интересные. Алеся ищет пальто с капюшоном из экзотичного пони, попутно перебирая и примеряя продукцию, предложенную навязчивыми черноглазыми продавцами – позапрошлогодние модели, на которые смотреть-то страшно, не то что на себя напяливать! Я же просто наслаждаюсь кратковременной передышкой и поближе придвигаюсь к кондиционеру с живительными прохладными струями. И все как бы при деле.

Продавцы жаждут познакомиться с подругой. Один особенно назойливый, видимо, не понимая откровенного подружкиного стёба, безуспешно пытаясь выведать имя русской красавицы, пристал к моей дочери: «Скажи, как твою маму зовут?» Скажи да скажи, что ты будешь делать! На что моя умная дщерь, не раздумывая, отвечает – «Мама Юля… и мама Алеся!» Что, съел, принц заморский? Молча улыбаюсь, тяну их к выходу.

…Я горжусь ею. Она мужественно выдерживает наши поездки и гуляния по пятидесятиградусной жаре на Памуккале, шатания по храму Николая-Угодника, прогулку на деревянной шатающейся и скрипящей яхте и многочасовые сидения в автобусе, трёп гидов и набеги по магазинам. Мне хочется показать ей как можно больше, потому что в ближайшие несколько лет я не смогу ей показать ничего, кроме коров, которых она до смерти боится, в деревне, да редких развлечений в аквапарке.

Ибо – школа, первый класс, грядущая ипотека и отменённые льготные отпуска. Грустно.

Так вот, о чём же это я? Ах, да. Жека сидит, ждёт пончиков, одну её за ними не отпустили, и она по мере сил развлекает сама себя. Ну, и меня заодно. «Мам, а как по-английски будет «стакан»? Мам, а как по-английски будет «пить»? Мам, а как по-английски будет «стол»?» Я соответственно называю, с некоторым трудом вспоминая давно забытые слова. Ох, недаром нас натаскивала Светлана Александровна, дай ей Бог здоровья! Каждый урок – четыре оценки. Из них выводится общая. Попробуй, забудь тут! Читали вслух, играли, смотрели, запоминали. Вот за те три школьных года у меня всё и осталось. А потом была другая школа, а потом ещё одна. И Светланы Александровны больше нигде не случилось. Ага, помню ещё как её пятилетняя дочка подсказывала Игорьку дни недели. В седьмом классе дело было. Или в восьмом? Не суть.

Короче, последнее слово Куропатке особенно понравилось – «тейбл». Оно так удобно и легко легло на язык, что Женя, забыв про следующий вопрос, несколько раз его повторила. Мимо бежал маленький котейка. «О, я назову его Тейбл! Тейбл, Тейбл, Тейбл!» И подманивает его ладошкой, или, мол, сюда. За всеми этими лингвистическими изысканиями нам принесли пончики, коими я и подавилась – от смеха. И, что интересно, котейка вообще как всю жизнь это имя носил – побежал как миленький!

Хм, а придёт ли в Англии кому-нибудь в голову назвать котёнка Стол, только потому что слово красиво звучит?

Юная кокетка

Женя – звезда. В Турции, на отдыхе, где очень много незнакомых людей (а ведь её мир пока очень мал и узок!) она просто купается во внимании окружающих. В том числе и мужчин.

Она ведёт себя, как маленькая кокетка. Флиртует напропалую, капризно надувает губки, заразительно хохочет и стреляет глазками. Просто пройти от столика до барной стойки за стаканом спрайта она не может – она будет идти и пританцовывать, подпевать, размахивать руками и вертеть пятой точкой. В баре всегда играет развесёлая музыка, какие-то прошлогодние хиты.

Её знают бармены, официанты и мальчики на ресепшн, потому что у нас то улетели пластиковые стаканчики, то разбился стеклянный, то не хватило салфеток, то слетел браслет, показывающий нашу отельную принадлежность (упаси небеса забрести на «чужой» пляж и наворовать там солнца!), то ещё что-нибудь. А ещё у неё такая внешность…

Говорят, что южные мужчины любят блондинок. Куропатка светлокожая, волосы уже выгорели под свирепым турецким светилом, и отросли ниже плеч (но отросли-то они ещё дома, конечно), пуговицы голубые на мордахе так и сверкают – ещё бы, столько всего интересного! Поэтому продавцы в магазинчиках, да и просто прохожие пытаются её погладить по волосам, потрогать, и называют «Принцесса». Жека у меня, несмотря на свою коммуникабельность, дамочка дикая – сильно психует, когда с ней пытаются установить тактильный контакт. И вежлива до безумия «Уберите руки от меня… пожалуйста!»

Обедаем. Вот пошла она за сладостями. Терпеть не могу толкаться у этого шведского стола! Как свинки у корыта. А сразу всё не утащить – рук не хватит. Поэтому сладкое оставляем на потом, пока просто едим. Жека, как самый малопотребляющий (еду) человек в нашей компании, быстро наелась, и теперь ей срочно нужны эти сладости. Коих выставлено немереное количество, и до которых ещё нужно дойти. А мне неохота. Я вообще-то могу и фруктами обойтись, арбузом, например. Охота просто посидеть, и не спеша, не торопясь, прожёвывать, глотать и… Короче, идти неохота – жуть! Уговариваю немного потерпеть, буквально пару минут. Одну, конечно, не отпускаю. Однако Куропатка упёрлась. Встала и пошла. Ухх, непокорная дочь! Пять минут, десять… Нет и нет. Скрипя зубами, встаю, иду на поиски малолетней сладкоежки.

Картина маслом – Куропатка идёт, мелко перебирая сандаликами, пуговицы такие кроткие, голосок такой вежливый, тошнотворно-сладкий, как шиповниковый сироп. Как будто она меня уговаривает на какую-нибудь невозможную пакость, а я почти согласилась. «Ой, спасибо! Нет-нет, это пирожное я не люблю… Ой, и это тоже, пожалуйста. Спасибо! А это я уже в прошлый раз пробовала…»

Она идёт вдоль длинного стола, уставленного подносами. Рядом идёт здоровенный, загорелый (хм) мужик, тащит блюдо и накладывает на него разнообразные пирожные маленькой блестящей лопаткой. Куропатка росточком пока не вышла – не достаёт она до тех столов. Вот и нашла себе поклонника. Мужику этот променад доставляет несказанное удовольствие, он с абсолютно серьёзным лицом идёт за ней, только глаза такие… смеющиеся. Подмигивает мне – конечно, он знает, чья это дочь! – я незаметно ретируюсь, дабы не испортить доченьке кайф общения. Это ведь в любом возрасте приятно – когда за тобой ухаживают мужчины!

Северный полюс

– Мам, я пошла.

– Куда, милая?

– На Северный полюс.

– Надолго?

– Нет, на пару дней. Ну, через четыре недели, точнее, вернусь.

– Ааа, ну хорошо. Только кушай вовремя, и смотри, чтобы ножки не мёрзли.

Я валяюсь, как обычно в выходной день, и читаю книжку. Куропатка играет. Поднимаю глаза от книги. Она стоит в своей зимней шапке, в резиновых сапожках, на руках жёлтые варежки, те самые, косенькие, что я как-то вязала и чуть не умерла со смеху. Лицо очень серьёзное, сосредоточенное. Но вот пуговицы… Из них только что искры не сыплются! В руках – розовая сумочка.