Буквоед

– Алло…

– Алла Михална, вечер добрый, – я сразу вспомнил эту вечно бледную, измученную бременем жизни, но чрезвычайно исполнительную, заботливую и обязательную женщину. На её лице всегда отражалась печать «покорности судьбе». Лично меня это вполне устраивало. У большинства знакомых домработницы все как одна почему-то были шумными, домовитыми и часто занимали своим присутствием излишне много пространства. Поэтому я очень ценил в Алле Михайловне её «размытость». Казалось, у меня дома прибирается и готовит еду не человек вовсе, а бестелесный дух.

– Андрюша, это Вы? – узнала она меня, сразу поменявшись в голосе. Она была рада.

– Да, Алла Михална.

– Что-то случилось? – забеспокоилась она. Только тут до меня дошло, что между нами два часа разницы, а она ложится около девяти. Разбудил! – с досадой понял я. Ну да ладно. Ситуация требует жертв.

– Алла Михална, у меня к Вам просьба. Завтра придите в квартиру пораньше…

– Часов в шесть устроит? – наивно спросила домработница.

Я чуть не поперхнулся представив, как в четыре ночи раздается телефонная трель. Погорячился – мало того, что у нас с ней часовые пояса разные, так ещё и понятия о «пораньше».

– Если часам к девяти, будет просто замечательно. Когда окажетесь в квартире, пожалуйста, загляните в кабинет и наберите меня. Дальше я скажу, что делать. Хорошо?

– Конечно.

– Всё. Тогда до звонка, – попрощался я.

– Ага, до завтра, – рассеяно ответила домработница, и я нажал красную кнопку на телефоне.

Уселся за ноутбук, подключил интернет, зашел на страницу «Гугла» – и… так и застрял, совершенно не представляя, какие ввести слова, чтобы поисковик выдал нужный результат. «Исчезновение»… или «пропажа букв»? «Осмысленный текст из исчезнувших букв»? «Меняющийся текст»? Решил остановиться на последнем варианте, но попытка оказалась неудачной. Передо мной открывались десятки сайтов о веб-дизайне. «Как нарисовать меняющийся текст в Фотошопе», «Работа в текстовых редакторах» и другие ненужные мне сайты.

Я уже был готов сделать ещё одну попытку, когда зазвонил телефон. Номер был Лёшин.

– Андрей Иваныч, где Вы? – ни тебе здрасьте, ни извините.

– Что значит где? – недовольно пробубнел я.

– Ну… я Вас уже несколько часов на нашем месте жду, – виновато пояснял он. Затем, немного помолчав, добавил, – Суббота же, как-никак.

– И что? Насколько я помню, ты не захотел играть в «мои игры», – я не собирался с ним любезничать. В ответ опять долгая пауза. Казалось, можно было различить скрежет работающих в его голове шестерёнок. Тишину в трубке прервал женский голос, объявляющий прибытие поезда. Когда голос умолк, Лёша «ожил»:

– Андрей Иванович, пожалуйста, приезжайте. Я кое-что расскажу. Это важно!

Теперь настала моя пора крутить шестерни.

– Сейчас закажу такси, – обдумав, сказал я.

– Я Вас очень жду! – радостно, на одном дыхании прокричал он мне в ухо.

Таксист попался какой-то медлительный, поэтому на вокзале я был лишь спустя минут сорок пять или даже больше. Рассчитавшись с «улиткой», поднялся на второй этаж, где меня ждал неприятный сюрприз – Лёши нигде не было. Хоть я и понимал, что рановато делать выводы о странном «ментовском» юморе, но гневные слова вырвались сами собой.

Первым делом – к кофейному автомату за мокаччино, а всё остальное – потом. Получив в обмен на деньги заботливо приготовленный машиной малюсенький стаканчик кофе, прошёл к своему месту, под которым (вот удивительно) кто-то забыл новехонькую лопату. Усевшись, положил сумку рядом с собой и начал осматривать чью-то потерю. Явно лопата только что из магазина: вон даже на совке ценник ещё прикреплен.

– Ну наконец-то… – прозвучал надо мной Лёшин голос, и вслед за ним появились ноги в зимних кроссовках. Лёша сел рядом.

– Что за «ну, наконец-то»?! – я всё ещё злился на него, и безобидные реплики меня раздражали.

Он сразу сменил тон на знакомый, виновато извиняющийся.

– Я Вас ждал, ждал… и не дождался. Пришлось в туалет отлучиться.

– Давай сразу к делу, – перебил я его оправдания. Для меня действительно сейчас намного важнее было разобраться в причинах происходящего, нежели выслушивать извинения. Момент, когда мне нужна была его помощь, прошёл, а сейчас Лёша вряд ли мог принести пользу. Но я ошибся.

– Как скажете. Во-первых, хочу извиниться за свое «дезертирство» в среду. По-другому мой поступок не назовешь. Я и не думал, будто Вы со мной играете, нет. Знаю, что Вы не такой человек.

Честно говоря, я удивился.

– А чего же ты тогда так испугался? Решил, что я чокнулся?

– Нет, – грустно помотал он головой. – Я знаю, что всё рассказанное Вами в прошлый раз – чистейшая правда.

– «Знаешь»? – мои брови поползли вверх. – Откуда?! Я сам, если бы от кого-нибудь подобное услышал, не поленился бы у виска пальцем покрутить.

– В мире много странных вещей, которые нам не понятны. Именно этой «непонятности» я и испугался. Не хотел с ней опять сталкиваться.

– Ты о чем?

– Хочу кое-что Вам показать. Именно для этого я Вас и позвал.

– «Кое-что» звучит пугающе.

В ответ он лишь хмыкнул, и потянулся за лопатой.

– А она тебе зачем?

– Пойдёмте и все сами увидите, – туманно ответил Лёша. Взяв инструмент, он поплёлся к выходу, а я покорно за ним.

Мы вышли из здания вокзала, поднялись на пешеходный мост, перекинутый через пути, и, спустившись на тротуар, сразу оказались в окружении домов частного сектора. Под ногами хрустел ставший серой кашицей утоптанный снег, – только минус семь мешали дороге превратиться в слякоть.

Мы шли вперёд, туда, где фонари и свет были непозволительной роскошью. Справа от нас тянулся забор вагоноремонтного завода. Слева грелись дома с теплым светом из окон и уютным запахом домашнего очага из труб. По пути мы ни разу никого не встретили: ни прохожего, ни заплутавшей машины.

– Может, всё-таки расскажешь, куда меня ведёшь?

Лёша на секунду обернулся, чтобы улыбнуться:

– Андрей Иваныч, я уверен, если бы Вы мне в среду не напрямую всё рассказали, а лишь помогли, «незаметно» подтолкнули, чтобы я сам смог «открыть» исчезновение букв, то уверен, моя реакция не оказалась бы столь бурной. Я знаю, Вы человек прямолинейный и не привыкли ходить вокруг да около. А я вот решил дать Вам возможность самому сделать «открытие». Поэтому пока ничего не спрашивайте.

«А ведь верно говорит, чертяка!» – с улыбкой подумал я. Мне ничего не оставалось, кроме как поспевать за Лёшей да, выдыхая клубы пара, думать о своём.

Пока мы шли, всё дальше удаляясь от вокзала (а это минут тридцать), рядом с нами тянулся высокий, из старых кирпичей, заводской забор. Казалось, он и был той ниточкой, которую я так хотел найти, и теперь осталось лишь подойти к ответам на все вопросы.

Лёша резко остановился, так что я чуть не врезался в его спину, заодно получив черенком лопаты по голове.

– Вот мы и на месте, – обрадовал он меня и пошёл, аккуратно ступая с очищенного тротуара через сугробы к дороге. Преодолев её, он, не останавливаясь, направился дальше к домам. Я удивился, но ни о чём спрашивать не стал, а просто повторил его путь.

Не знаю, куда Лёша меня в такой холод вёл, но ничего особого я в этом месте разглядеть не смог. И дело даже не в тоннах снега, падающих с неба, крупными хлопьями скрывающих мир за непроницаемой пеленой. Просто окружающий меня пейзаж ничем не отличался от тех, что я видел, спустившись с моста. Разве что здесь заводской забор чуть более ветхий, а домишки, в основном, старые, из сруба.

Бегущая вдоль забора дорога, по которой мы шли, сворачивала, превращаясь в узкую улочку. На развилке, ближе к домам, обнесённая полутораметровой железной оградой, стояла жёлтая будка с яркой чёткой надписью: «Огнеопасно! ГАЗ». Я не сразу понял, что Лёша направляется именно к ней. Лишь когда он протиснул меж прутьев лопату, до меня дошло: он собирается забраться внутрь. В считанные секунды, предварительно глянув воровато по сторонам – нет ли свидетелей – он поднялся по большому сугробу, что намели с дороги снегоуборочные машины, и перемахнул через решётку.