Буквоед

– Слушай, Лёш. Ты что думаешь, для меня правильно написать так важно?

– Ну, я конечно, понимаю, что Вы уже давно не школьник и подобные вещи навряд ли имеют большое значение…

– Короче! – прервал я его рассуждения, которые меня почему-то начали раздражать. – В прошлый раз я так среагировал потому, что на тех листах, что я тебе дал, все было совсем не так, как должно быть.

– Андрей Иваныч, я не понимаю, – взмолился Леша.

– Когда я читал этот черновик, там нём ошибок почти не нашёл и буквы все на своих местах. А спустя несколько дней – несусветное количество ошибок и буквы исчезли. Понимаешь?

– Это как?

– Да я-то откуда знаю! Просто рассказываю тебе своё случайное открытие.

– Но такого быть не может, – он посмотрел на листы в папке. – Это же чернилами написано, если не ошибаюсь?

– Не ошибаешься. Но и это еще не всё. Тот отрывок, что ты прочитал, составлен из исчезнувших букв.

– То есть, Вы хотите сказать… – он хмурился, силясь понять, как такое вообще возможно. То же самое делал и я всё это время.

– Я хочу сказать, – перебил его на полуслове, – что мои ошибки ложатся во вполне осмысленный текст, который ты держишь в руках. – От моих слов Лёша опять уткнул взгляд в листок, перечитывая про себя записи. – В них тоже много ошибок, и там тоже… – я полез в сумку за другими листами с «обрывками» непонятного мне текста, но не успел их достать.

– Знаете, что! – Лешка вскочил, как ошпаренный, оставив на сидении и папку, и лист. – Я, конечно, понимаю, Вы любите играть. Все ваши эти штучки… Без меня! Мне на дежурство пора, – и, развернувшись на сто восемьдесят, быстро засеменил к лестнице.

– Сбежал, – расстроено вздохнул я. – Вот и доверяй после этого милиции в трудный момент.

На то, чтобы найти «между строк» этот странный отрывок, у меня ушло около четырех суток. Как я вышел из душа субботним вечером и принялся разгадывать необычное поведение черновика, так в среду утром я наконец-то разгадал закономерность букв.

С самого начала меня не покидало ощущение, что «не все так просто». Само собой исчезновение букв из текста уже не тянет на банальность, но, помимо этого, я чувствовал, будто в самом тексте заложена закономерность, некий смысл, пока недоступный моему понимаю. Жизненная философия любого хорошего… повторяю, ХОРОШЕГО журналиста должна опираться на идею, что каждое событие или явление на свете, даже на первый взгляд совершенно случайное, кому-то да выгодно. И если нет существ, которым «это что-то» выгодно явно, значит «заказчик» ещё не найден и нужно продолжить поиски. Моя главная задача – понять суть происходящего. Ну, а дальше будет видно.

Пришлось потратить, наверное, целую тонну бумаги и ещё больше нервов, прежде чем я хоть на шаг приблизился к разгадке тайны моих черновиков. Я пытался восстанавливать исходный текст, затем сравнивал… пытался с помощью различных средств стирать буквы и «передвигать» слова… выводить логику произошедших изменений… и даже несколько раз выписывал отдельно исчезнувшие буквы. Но безрезультатно.

Лишь на утро среды, измученный, раздражённый и уже готовый проклясть все загадки мира, с сотой чашкой кофе возвышаясь над полом, сплошь покрытым скомканными листами, аккуратно разложенными стопками папок, лежащими по порядку их написания, – я увидел!

Отдельно выписанные на листок «исчезнувшие» буквы местами складывались в слова. Я спешно поставил чашку и начал сравнивать с черновиком. Тогда до меня и дошло, что, если прочитать тексты наоборот, в зеркальном отражении, то получается осмысленный текст!

Быстро справившись с последним черновиком, я принялся за предыдущий, а затем – за ещё более ранний – изо всех них складывался вполне логичный диалог!

Я перечитывал и перечитывал полученные слова, не веря своим глазам и наслаждаясь маленькой победой. Когда ощущение бездумной радости исчезло, я попытался вникнуть в смысл текста, но так ничего и не понял – больше всего написанное походило на какой-то сценарий или пьесу. Из диалога что-либо понять было невозможно.

Когда передо мной лежало три отрывка, полученных из трёх моих черновиков, не имея больше сил справляться с непонятным, сверхъестественным явлением самостоятельно, я набрал телефон, оставленный Лёшей.

Когда он сбегал от моей «игры», как сам её назвал, я чувствовал себя абсолютно, идеально одиноким человеком, волею судьбы заброшенным на край Вселенной. Мне некому было пожаловаться, спросить совета или просто попросить помощи.

– Я один… совсем, совсем один! – напевал я знакомую песню.

Так или иначе, сил думать о творящихся кругом чудесах у меня уже не было. Мне хотелось переключиться на что-то другое. Тогда я решил заняться единственным, что могло всецело увлечь меня – очередной историей для журнала. А то со всеми этими странностями – середина недели, а ничего ещё не готово.

О чём писать, я уже знал. Давно задуманная идея статьи затрагивала негативные стороны благотворительности. Все считают помощь ближнему добродетелью, не подлежащей критике. У меня же за пазухой находился материал, полностью опровергающий эту установку. История человека, купающегося в халявных благах общественно одобренных подачек, и от этого ставшего настоящим моральным и физическим монстром.

Папку и листы я небрежно сунул в сумку и прислонился головой к стене, дожидаясь, когда пространство вокзала начнет «расщепляться». Но этого так и не произошло. То ли усталость, то ли мысли о предшествующих событиях, то ли ощущение тупика никак не давали мне отрешиться от всех мыслей, заставляя всё время возвращаться к событиям последних дней.

Просидев в терзаниях и муках без малого час, так ничего и не получив, плюнул на всё и отправился домой.

Уже на подходе к подъезду меня осенило: а что, если написать статью обо всём, что со мной сейчас происходит? Я смогу дописывать её постепенно, по мере приближения к разгадке. Так даже и лучше – не нужны дополнительные ухищрения, чтобы почувствовать себя на месте другого. К тому же в процессе написания я смогу увидеть дополнительные детали, которые наверняка упустил, посмотреть на происходящее под другим углом, что, несомненно, оставит меня в выигрыше.

Я мчался по ступеням лестницы вверх, скорее в дом, чтобы взять в руки «перо» и лист и поскорей приступить к истории, главным героем которой впервые буду я сам.

На часах длинная тощая стрелка сравнялась с маленькой на восьмёрке. Вид за окном говорил о том, что для всех наступил вечер. На мобильном календаре значится суббота. Так бывает каждый раз, когда приступаю к работе – я будто перестаю существовать, запираюсь в четырёх стенах, мое сознание становится единым целым с белыми листами, выплескивая на них себя. Когда часть работы завершена, я будто пробуждаюсь, вспоминаю что «я есть», я существо из плоти и крови. В тот самый момент, когда у меня вновь «появляется» тело, живот может скрутить от дикого голода, а мочевой пузырь готов взорваться. Именно поэтому я всегда был отвратительным мужем. Но, даже захоти я что-то изменить, смог бы навряд ли.

Ладно… пора возвращаться к загадке. Что я имею на данный момент?

Подробное описание произошедших событий действительно, как я и рассчитывал, помогло мне наконец-то поверить в реальность происходящего (О, Боже, это происходит на самом деле!) и понять направление дальнейших действий. До этого я думал, что, столкнувшись с неведомым явлением, зашёл в тупик. Но теперь у меня есть ряд вопросов, отвечая на которые, вероятно смогу нащупать нить и прийти по ней к самому клубку.

Я взял отдельный лист и записал:

1. Происходило ли подобное с кем-то ещё или я единственный, кто столкнулся с феноменом «исчезающих букв»?

2. Что за текст получился из черновиков? Откуда он? Каков его смысл?

3. Происходило с моими работами то же самое и в других местах, или только в этой квартире?

4. И самое главное: кому и для чего всё это нужно?

Я посидел какое-то время над листком, бездумно глядя на вопросы. Помогло… Захотелось поскорее со всем разобраться. Решил начать с третьего пункта. На мобильном набрал номер Аллы Михалны, моей домработницы, присматривающей за квартирой в родном городе. Она долго не брала трубку, затем тихий, еле слышный голос наконец-то прошептал заветное приветствие: