Страница 81 из 92
Дверь распахнулась резко, предоставив Болеславу и Веллоре следующую картину: маленький более чем скромный гостиничный номер, по середине комнаты взъерошенная Оса и крепко схвативший ее за руку раскрасневшийся Плогин. Узкая кровать, застеленная зеленым с бурым орнаментом покрывалом, мешала разглядеть, кому принадлежат лежащие под неестественным углом девичьи ножки. Колено странно вывернуто, тонкий каблук изящной левой туфельки обломан, на лодыжке алый след. Кровь?
- Что здесь происходит?! – спросил Болеслав. Лора первая увидела лежащую на полу девушку и бросилась к ней.
- Леся! – охнула Веллора. Но демонстрировать эмоции было некогда, она наклонилась, пытаясь нащупать пульс, прислонилась к груди, силясь услышать биение сердца. Замерла, боясь услышать тишину. Слабое «тук…тук…тук» спровоцировало горячую волну облегчения. Жива.
- Слава, это все он! – взвизгнула Оса и отсахнулась, увидев, каким страшным, мертвым взглядом одарил ее Болеслав.
- Не слушайте ее! Я прибежал на крик, а здесь Оса напала на Алесю! Вмешался, попытался спасти Птичью, но было поздно!
- Пусти мою руку, лжец! – попыталась вырваться из крепкого захвата Оса, но Плогин ей не дал это сделать.
- Еще ничего не поздно, – вмешалась Лора. Оса замерла, вперившись в нее взглядом так, словно увидела привидение. – Я за лекарем.
Огарева быстро поднялась на ноги и выскочила из гостиничного номера.
Болеслав хлопнул в ладоши, вызвав два золотистых сверкающих каната, мягким движением руки он заставил их ползти, извиваясь, змеясь, направляясь к Осе. Глаза Качинского были пустыми, челюсти твердо стиснутыми. Бледный цвет лица пугал.
С тихим свистом, словно батог, замахнулся канат на Венскую, но не ударил, лишь крепко-накрепко обвил руки Осы. Девушка зашипела от боли.
- Правильно, держи ее! – подбадривающе отозвался Плогин.
Болеслав молча перевел взгляд на друга, и тот понял, что рано обрадовался. Второй канат метнулся к Плогину и крепко связал его по рукам и ногам.
- Слава… – взмолилась Оса, но тот даже не одарил ее взглядом. Одним легким пассом сотворил две клейкие ленты, которые закрыли подозреваемым рты. Ему не хотелось слушать оправдания ни от друга, ни от девушки, к которой проникся симпатией. Кто-то из них был убийцей, попытался оборвать жизнь его невесты, а, возможно, и не только ее. Правосудие разберется, что к чему. Сил копаться в этой грязной, мерзкой ситуации совершенно не было. Все потом. Сейчас нужно попытаться удержать ускользающую жизнь Птичьей.
Прошел к лежащей на полу Алесе, взмахнул руками, фиксируя ее позу, чтобы не нарушить положение ни единого внутреннего органа, который может быть поврежден, и переместил ее с помощью левитирующего заклинания на кровать. В это же время в комнату вошел лекарь, и пришлось короткими фразами ввести его в курс дела. Затем по вестевому браслету вызвать стражу, чтобы отправили Осу с Плогиным в заточение на время дознания. И ни разу за это время не взглянул на Венскую, в глазах которой стояли слезы.
Глубоко за полночь Болеслав вернулся в свои покои, тихое убежище в мире, окрашенном багровыми красками, превращающемся в зыбучие пески, пронизывающем могильным холодом и покрывающим неопределенное будущее непроглядной пеленой. Только-только отбор завершился, хоть и с неожиданным исходом, и появилась какая-то ясность, стабильность и определенность разбились вдребезги. Алеся находится при смерти – глубокое ножевое ранение в области сердца не задело жизненно важный орган, но поставило ее выживание под угрозой. Девушка искусственно введена в кому, по капельке получает живую энергию. Примет ли ее организм инородную магию или отвергнет – вопрос времени.
Болеслав никогда всерьез не рассматривал Птичью, как свою невесту. Но сфинкс не врет, а значит необходимо смириться с его выбором. Интересы государства превыше его собственных. Качинский ходил в больничное крыло, посидел несколько минут у кровати неподвижной, синюшно бледной Алеси, к руке которой подсоединена капельница с живой энергией. Не нашел, что сказать совершенно чужому человеку, кроме «Выздоравливай. Ты нужна Семигории». Соврать «Ты нужна мне» у постели, возможно, умирающего человека не повернулся язык. Молча вышел.
Завтра предстоит допрос Осы и Плогина. Как пережить это сложное испытание Болеслав не знал. Друг и девушка, к которой испытывал симпатию. Кто-то из них убийца. Нет сил сейчас думать об этом. Хочется тепла, уюта, забыть хоть ненадолго о предстоящих неприятных обязанностях. Но пустые покои не дали заветного успокоения. Чего-то не хватало. Болеслав не сразу осознал чего, точнее кого. Звякнул на браслет, вызывая Ору. Спустя четверть часа старая служанка хлопотала у камина, разжигала огонь, заваривала крепкий травяной чай с медом и пряностями.
Качинский в полудреме устроился в уютном кресле, прикрыв тяжелые веки. Сонно наблюдал, как непривычно взволнованная Ора мельтешит, готовя горячий напиток своему господину.
- Майнор Болеслав… – несмотря ему в глаза сказала старушка, протягивая ароматную чашку. – Ваш чай.
Рука дрогнула, и посуда опрокинулась на пол с легким звоном. Ора слишком резко наклонилась, пытаясь поймать падающую чашку, и ойкнула – стрельнула спина. Нервы сдавали. Не давало покоя волнение за судьбу Алеси и Осы. Но более всего навязчивой мелодией в голове Веллоры крутилось воспоминание о поцелуе, о том, что произошло в этот насыщенный день. И горечь от того, что она снова немощная и старая, и не знает, как с этим бороться, пронизывала насквозь.