Страница 9 из 37
Смотря по надобности, казаки сражались конным строем или же пешие. Если случалось им быть окружёнными, они быстро смыкались, батовали лошадей и отстреливались из-за них до тех пор, пока хватало пороху или же пока неприятель, наскучив осадой, отходил прочь. Нападали же казаки всегда лавой, т. е. длинным разомкнутым строем, при помощи которого они охватывали противника с флангов, заскакивали ему с тыла; за первой лавой следовала другая, потом третья… Редко кто мог устоять, заслышав гиканье, завидев грозно ощетинившиеся казацкие пики. При одновременном участии конницы с пехотой, последняя становилась посредине, при своих орудиях, а конница на обоих флангах. (…) Такова была простая, безхитростная тактика казаков, рассчитанная на верную удачу над противником, с которым им приходилось встречаться в открытом поле: ногаями, татарами, калмыками или иными кочевниками русских окраин.
Абаза, стр. 18–19
Было занимательно наблюдать временное уважение, которое они оказывали атаману. Если он собирал всё население по делу, неважно какому незначительному, они ему оказывали уважение, стояли перед ним с обнажёнными головами, как в присутствии владыки; но лишь только собрание закончилось, он проходил среди казаков незамеченный, не получая никаких особенных знаков уважения – не больше чем любой другой казак. Это должность, которая переизбирается ежегодно; но если атаман особенно популярен, он может удерживать эту должность годами, будучи перевыбран ежегодно. Я верю, такое не часто происходит. Наш хозяин был в этой должности первый год, и его предшественники в основном сменялись каждый год.
Clark, стр. 151, перевод Ефремовой Т.
XVII столетие заканчивает собою период полной самостоятельности казачества. Казнь Разина и его сообщников наносит сильный удар и казачьей вольнице, и всей беглой Руси. Начиная с этого времени, силы правительства крепнут и развиваются, а параллельно тому, силы народные слабеют и заключаются в самих себе. Различные сословия теряют одно за другим все прежние права самоуправления, которые заменяются строгой централизацией, а вслед за тем и казачьи общины тоже подчиняются государственному началу и также теряют свой исключительный характер. Таким образом, с XVIII веком начинается упадок казачества, а следовательно и новый период в его истории.
Рябинин, стр. 26
С начала поселения казаков на реке Яик до 1613 года, к которому относятся официальные сведения о подчинении их русскому правительству, яицкие казаки представляли из себя вполне самостоятельную демократическую общину, устроившую свои общественные отношения по типу всех вольных казацких общин. В основе лежала свобода, равенство и отрицание принудительной власти. Все общественные вопросы решались в кругах, происходивших обыкновенно на площади или у атаманского дома (впоследствии у войсковой избы). Народ созывался в это собрание колокольным звоном; порядок обсуждения дел в них отличался крайней простотою. Письменного производства не существовало.
Бородин, стр. 8
Пограничное военное население, окаймлявшее Русь, пользуясь обширными льготами и вольностями, могло скорее назваться противниками, чем союзниками московского самодержавия, – и действительно везде, где было возможно, оно противилось притязаниям правительства и принимало сторону народа. Создать постоянную военную силу, на которую можно было бы всегда положиться и ввести, с помощью ея, все части государства в общую государственную систему управления, уничтожить всякое отдельное право, нарушающее преимущества верховной власти, слить все отдельные общины в одну массу верноподданных – вот задача, которую московское государство должно было выполнить (…).
Рябинин, стр. 27–28
Государственное, приказное, начало проникает повсюду. Государственная власть не довƀряетъ самодƀятельности общества и все подчиняет себƀ, своим органам; Петр Великiй самъ хотƀлъ всƀм управлять и за всƀмъ надзирать. Поэтому приказное начало получило самое широкое развитiе.
Смирнов, стр. 60
Сильные своим числом, военной организацией и демократическим устройством, казаки не раз принуждали правительство к уступкам…
Рябинин, стр. 2
Внимательно и беспристрастно разбирая последующие обстоятельства этого дела (бунт 1762 года – Т. Е.), поражаешься невольным удивлением. Прошлый век проступает из него весь наружу с своим взяточничеством, развитым в неслыханных размерах во всех слоях администрации; с своим диким произволом властей, наглым презрением к справедливости, явным неуважением к закону. С другой стороны встречаешь долгия и напрасныя воззвания к защите закона, непоколебимую энергию духа и уверенность в своей правоте, и наконец борьбу, борьбу до последнего дыхания, до последней капли крови за права и возлюбленные вольности.
Рябинин, стр. 39
Только с конца шестидесятых годов прошлого столетия (1860-х – Т. Е.) начали постепенно открываться крепкие затворы, с одной стороны, ограждавшие казаков от вторжения к ним лиц других сословий, а с другой стороны – удерживавшие и самих казаков от выхода из своего сословия и смешения с прочим населением Империи.
«Столетие…», стр. 1
С освобождением крестьян исчезла та пропасть, которая отделяла свободного казака от крепостного крестьянина и которая препятствовала слиянию их в одно целое. С другой стороны – покорение Кавказа и русские успехи в Азии, имея своим результатом замирение инородцев, изменили значительно условия, в которых жили казаки, заменив боевую обстановку мирной. Вследствие этого решено было сблизить казаков, в отношении устройства их гражданского быта, с прочим населением Империи. С этой целью в шестидесятых годах (1860-х – Т. Е.) был предпринят пересмотр казачьих законоположений, имевший весьма существенные результаты. Так, разрешён был выход из войскового сословия и зачисление в него посторонних лиц, разрешено иногородним селиться на казачьих землях, казачьи территории включены в состав губерний и областей, в отношении суда, полиции и общаго административного управления казаки подчинены действию общих правил; изданы новые правила о поземельном устройстве (1869 г.), о торговле (1870 г.) и проч., придерживавшиеся, в чём только можно, общих порядков, в особенности же порядков, установленных для крестьян.
«Столетие…», стр. 26
Сущность этих преобразований сводится к постепенному слиянию общей и казачьей систем воинской повинности. Преобразования эти продолжаются уже около 40 лет и конечным результатом их неизбежно должна быть замена двух ныне существующих систем воинской повинности, общей и казачьей, одной. (…) Прошло уже то время, когда казаки служили преимущественно на смежных с инородцами окраинах государства – на линиях разных наименований, когда служба их ограничивалась одним постоянным районом и потому имела преимущественно местный характер, в противоположность регулярным войскам, служившим везде, где была надобность в военной силе. Если мы заглянем в современное росписание войск, то увидим, что казачьи строевые части служат преимущественно вне своих войск. (…) Вообще казачьи строевые части в настоящее время имеют совершенно то же назначение, что и регулярные войска.
«Столетие…», стр. 29
(…) в настоящее время историческая роль казаков, по-видимому, вполне окончилась, и во вновь присоединённых окраинах, именно в Туркестане, нет даже и речи о водворении казаков, а на Амуре и Усури, быть может, казаков придется обратить в простых поселян, каковы они и суть по своему происхождению и характеру.