Страница 2 из 18
Номер завершают уже ставшие традиционными рубрики «Представляем журнал» и «С книжной полки». Первая из них знакомит с фундаментальным специализированным изданием, посвященным теме идеологий, – «Журналом о политических идеологиях». Вниманию читателей предлагаются рефераты его недавних статей, представляющих наибольший интерес с точки зрения анализа современной идеологической повестки и ее адекватности проблемам, с которыми мир сталкивается в XXI в. В рамках второй рубрики опубликована рецензия А. Грефа на книгу немецкого исследователя Фалко Грубэ об идеологических аспектах юридической практики применения прав человека, а также рецензия В. Быковой на работу известного венгерского экономиста Я. Корная о современном капитализме.
Собранные в номере статьи, рефераты и интервью безусловно не исчерпывают многообразия идеологических ответов на проблемы современного мира. Однако они демонстрируют релевантность концепта «идеология» для понимания происходящих политических процессов, равно как и эволюцию подходов к его использованию.
Номер подготовлен при содействии Исследовательского комитета РАПН по изучению идей и идеологий в публичной сфере.
Состояние дисциплины: Теория идеологии
Методология исследования идеологий: От поведенческого анализа к постструктуралистским контекстуальным моделям
Можно констатировать, что идеология является одним из самых распространенных политических терминов и одновременно – наиболее оспариваемым понятием политической теории1. Чтобы проиллюстрировать, с какими проблемами сопряжена теоретическая рефлексия данного предмета, достаточно вспомнить лозунг о «конце идеологий», который впоследствии и сам был признан идеологически тенденциозным. Не случайно идеология некогда была названа «самой неуловимой концепцией во всей социальной науке» [McLellan, 1986, p. 1]. Однако, как это ни парадоксально, хотя теоретики неустанно жалуются на трудности, связанные с концептуализацией идеологии, политики продолжают пользоваться этим термином во взаимоотношениях со своими сторонниками. А это означает, что «идеология» по-прежнему будет находиться в фокусе внимания политической науки.
Теоретическая рефлексия идеологии как политического явления всегда носила отпечаток критики. Несмотря на активное использование данного термина политологами, он по большей части не является «желанным ребенком» в этой «семье». Это обусловлено не только влиянием марксистской концепции ложного сознания, но опытом тоталитарных идеологий XX в., претендовавших на исключительное владение истиной во всех ее проявлениях.
Тем не менее данное понятие можно обнаружить во всех сколько-нибудь полных учебниках по политической науке. При этом дело, как правило, не идет дальше описания дискретного набора систем политических верований, неизменно включающего либерализм, консерватизм, социализм, фашизм и т.д. Окончание списка может варьироваться, но первые три позиции неизменны. Это создает ощущение некоторой догматичности теоретических представлений об идеологиях, хотя на самом деле политическая наука постоянно пополняется все более изощренными инструментами их анализа.
Можно сказать, что концепт идеологий, как никакой другой, подвержен всем ветрам «академической моды», демонстрируя господство той или иной «доминирующей методологии». Вследствие такой «методологической отзывчивости» концепт идеологии можно обнаружить и в дебатах по поводу влияния политики на науку и искусство, и в пропагандистских дискуссиях по поводу «тоталитарных» и «открытых» идеологий, и в установках методологического индивидуализма (который оказывается до неприличия либеральным), и в новых лингвистических и постструктуралистских концепциях политики. Список можно продолжить. Подобная изменчивость подкрепляет позицию скептиков, считающих идеологии «недоброкачественным» материалом, который заранее обесценивает усилия, прилагаемые к его анализу. Другими словами, теоретическое систематическое изучение идеологий до сих пор остается вызовом для политической науки.
Поведенческая революция в политической науке не могла обойти вниманием изучение идеологий [см.: Малинова, 2003]. Находясь в рамках позитивистской парадигмы фиксации наблюдаемого поведения, сторонники бихевиоризма пытались абстрагироваться от марксистской трактовки идеологии как ложного сознания и выяснить, насколько хорошо люди понимают смысл позиций идеологического спектра. Особое место здесь занимают панельные исследования Филиппа Конверса на основе данных 1956, 1958 и 1960 гг. Результаты его опроса об отношении американцев к ведущим политическим партиям США оказались обескураживающими: лишь один из десяти респондентов дал ответы, соответствовавшие заявленным ими идеологическим убеждениям, при этом их позиции по разным вопросам не отличались последовательностью [Converse, 1964, p. 206–261]. Конверс пришел к естественному для приверженца политического бихевиоризма выводу: большинство избирателей не понимают сути идеологий. Меньшинство же предсказуемо оказалось более образованным и более заинтересованным в политике.
За исследованием Конверса последовали другие работы, исследовавшие идеологию в рамках поведенческого подхода. При этом, используя одну и ту же методологию, исследователи приходили к диаметрально противоположным выводам. Так, сторонники концепции «идеологического невежества» на основании исследований отношения к мигрантам в США утверждали, что люди легко доверяют тому, чему хотят доверять, и не воспринимают информацию противоположного свойства [Nadeau, Niemi, 1995, p. 323– 46; Nadeau, Levine, 1993, p. 332–47]. А в результате исследований поведенческих пристрастий был сделан вывод, что подавляющее число людей просто некритически воспроизводят позиции, озвученные лидерами общественного мнения [Zaller, 1992].
В то же время другие приверженцы поведенческого подхода доказывали, что хотя избиратели, в соответствии с тезисом Конверса, не понимают логику ценностей, они в состоянии безошибочно определять левых и правых кандидатов и правильно делать выбор в соответствии со своими предпочтениями [Delli Carpini, Keeter, 1996]. Выражаясь метафорически, оказалось, что для того, чтобы быть хорошим водителем, не обязательно разбираться в принципах работы двигателя внутреннего сгорания.
Столь противоречивые результаты исследований идеологий, основанные на позитивистской установке бесспорности зафиксированного поведения, привели к тому, что поведенческий анализ идеологий иронично обвинили в исследовательской «шизофрении» [Kuklinski, 2007, p. 55–61]. Действительно, надо признать, что политический бихевиоризм обнаружил свою методологическую уязвимость (или недостаточность) в исследовании идеологий.
Можно сказать, что идеологии являются тем самым infant terrible политической науки, который подвергает тяжкому испытанию на прочность различные методологические изыскания в исследовании политики. Одним из таких направлений стало применение дискурсивного анализа для понимания и объяснения роли идеологий. При этом вопрос «Что люди делают?» сохраняет свое значение для исследования идеологий, однако внимание переключилось с того, «как люди себя ведут», на то, «что они говорят».
Рассмотрение идеологий сквозь призму возникновения и взаимодействия дискурсов опирается на очевидный факт: любая идеология – это прежде всего Текст. Следовательно, идеологии выражаются и усваиваются через дискурс, т.е. путем устного или письменного коммуникативного взаимодействия. Когда члены идеологизированной группы мотивируют или легитимизируют какие-то групповые действия, они делают это в терминах идеологического дискурса2.
1
Подробнее о теории идеологий [см.: Капустин, 1996, 1997; Тузиков, 2002; Мусихин, 2013].
2
Подробнее о дискурсивном анализе идеологий [см.: Гаврилова, 2009; Мусихин, 2011, c. 128–144 и др.].