Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 36 из 38

В этот день, по одной из улиц города, по которой можно было скорее карабкаться, чем подниматься – неторопливо шел человек. Было видно, что передвижение по таким улицам для него было делом непривычным, и он каждый раз думает над тем, как поставить ногу. По противоположной стороне улицы, метрах в тридцати от него – шел молодой человек в ветровке – и он был не единственным, чей маршрут движения сегодня подозрительно совпадал с маршрутом ереванского гостя…

У магазина Соки-Воды, где продавали конечно же, вино – человек задержался. Из автомата выпил газировки – удивительно, но в Ереване в автоматах были стаканы. Шумно отдышался – было довольно жарко, поставил стакан на место. И вдруг – полушагом – полубегом направился в магазин…

Молодой человек в ветровке побежал следом, похожая на гуляющую студентку дама резко развернулась.

Внутри магазина было темно – экономили электроэнергию. Товаров практически не было, а посему продавщицы – все кроме одной русские – собрались в уголке погутарить. На покупателя они соизволили обратить внимание только тогда, когда он перемахнул через прилавок.

– Мужчина!

Темнота. Деревянные ящики для фруктов и стальные корзины – для соков – вод, молока и всего остального. Темный лаз прохода – быстрее.

Поворот. Открывающаяся дверь.

Он врезал по ней ногой и пробежал дальше.

Еще поворот. Дверь, через которую принимают товар. Благословенная щеколда – а то хоть стреляй…

Дворик. Какая-то гниль, старые ящики, грязь. Мусорные контейнеры в углу, гора мусора, вонь – не вывозят.

Крыса шарахнулась в сторону, едва не попав под ноги.

Ворота.

Шарахнул с разбегу, грохнул ботинками, тяжело сипя подтянулся. Костюм безнадежно испорчен – с этой стороны ворота никто и не думал красить – не на улицу.

Слава Богу, от Дивизии Дзержинского, где сметливого паренька приметил замполит – кое-что осталось – подтянулся.

Перевалился через забор. Грохнулся, прострелило болью колено.

Дзержинец гребаный!

Шарахнулся в проулок, обставленный старыми ереванскими домами. Только бы успеть!

Молодой человек в ветровке вбежал в магазин. Лихорадочно огляделся – пусто!

Бросился к завешенному кокетливой завесой из бамбуковых палочек ходу во внутренние помещении я магазина, в подсобки – где и был принят на грудь некоей Розой Ивановной, товароведоорм первого разряда.

– А ну, пошли отсюда! – со ста двадцатью килограммами веса Роза Ивановна легко справлялась с любым хулиганом – алкашня! Щас милицию!

Молодой человек выдернул из кармана удостоверение, махнул им. Из-за темноты – не было видно, что в нем написано.

– Куда побежал!?

– Туда! – побледнела Роза Ивановна. Магазин был в передовых – то есть воровали в пределах усушки – утруски, кормилицы. Но все равно – испытывали к органам понятный пиетет.

Молодой человек рванулся в темноту. На пути – запнулся об ящик, который кто-то хитрый на Бергу умудрился выставить или выпихнуть в проход. До крови разбил ладони, обо что-то порезался и порвал куртку.

Приехали…

С трудом поднявшись, выбрался обратно в торговый зал. Покупателей там было гораздо больше, чем минуту назад.

– Что? – тревожно сказала женщина – «студентка на прогулке».

– Ушел… бози тха[53]…

Женщина достала из сумочки массивную рацию, выдвинула антенну. Под курткой – такую было не спрятать…

– Товарищ майор… пост девять… объект оторвался в районе…

– Давайте… перевяжем… – засуетилась Роза Ивановна.

– Да пошла ты! – молодой человек плюнул и пошел на выход.

Полкилометра пробежал – предынфарктное состояние и летящие из всех дыр сопли. Сбил дыхание… времена Дивизии Дзержинского остались далеко в прошлом. Правила работы он знал – в одних школах учились. Сейчас начнут перекрывать квадраты, этот и соседние. Могут осмелиться дать ориентировку по городу через ГУВД… не указывая причины задержания. Могут осмелиться – потому что дать ориентировку на задержание полковника государственной безопасности из Особой инспекции КГБ СССР – само по себе если и не преступление, то действие требующее объяснений. Хотя если у них все вась-вась, милиция может и отбрехаться. Накатают заявление о грабеже, дадут в ориентировку похожие приметы – поди, докажи. Это в России милиция и КГБ на ножах, а здесь – в не совсем уже советской республике…

В тени дерева – достал платок, кое-как привел в порядок лицо, затем одежду – постарался убрать хотя бы самые вызывающие пятна. В таком виде – он и без ориентировки хорош, любой патруль попросит документы.

Ржавчину платком убрать проблематично, но что получилось – то получилось.

Сверился с указателем на боковом доме. Пришел – а точнее прибежал – правильно.

Глянул по улице. Люди, редкие машины – в основном машины стоят на приколе. Топливо по карточкам здесь, без проблем заправиться только государственным машинам и машинам «своих людей», для которых законы здесь не писаны. Остановлено автобусное сообщение райцентров в Ереваном – для того, чтобы люди не смогли добраться до Еревана и попасть на митинг, по этим же причинам до предела ограничена продажа бензина – хотя бензина хватает. Не совсем советская республика.

Шагнул во двор – как в холодную воду. В таком виде – глупо прикидываться кем-то, растрепанный мужик средних лет сам по себе бросается в глаза. В Минке, когда они на практических занятиях водили друг друга – ему было сложнее всего оторваться. Высокий, видно в толпе. Приходилось придумывать, работать головой – как и всегда.

Как и было условлено – пошел по правой стороне. Дома тут старые, еще времен Царя. Хорошие дома, тогда не приноровились воровать при стройке.

– Извините…

По-русски. В последнее время в Ереване было как то не приято разговаривать по-русски.

– Да?

– Не поможете?

Мужик. Какая-то штука в большой коробке – наверное, телевизор.

– Конечно, помогу.

– Вот спасибо, дорогой…

Коробка оказалась неожиданно тяжелой. Внесли в подъезд.

– Извините…

Руки сзади – быстро и профессионально обыскали, в то время как его руки были заняты коробкой. Изъяли пистолет.

– После встречи вернем. Сюда.

Тяжелая коробка и руки занимает и оружие – можно блокировать ей как лестницу, так и входную дверь.

Прошли через какое-то помещение – вроде как дворницкая. Застарелый запах сигарет, точнее даже не сигарет, а махры, водки, блевоты. Пятна на обоях.

Еще одна дверь, на соседний проулок.

– Бежим быстро. Хорошо?

– Да.

Рванулись – как спринтеры – на сто метровке. Ввалились – в двери подъезжающих Жигулей. Он на заднее сидение. Сопровождающий на переднее.

– Пошел, пошел, пошел!

Машина резко скакнула с места, белая стрелка спидометра метнулась вправо… Водила явно был асом – в угрозыске других и не держат…

– Нормально, ара?

– Да – напряженный голос сопровождающего…

Вообще – Попов, как и полагается КГБшнику, ненавидел милицию. Ненависть эта складывалась из самых разных факторов, взять хотя бы то, что в КГБ у всех высшее образование, а менты – в основном от сохи. Манеры у ментов тоже оставляют желать лучшего. Но в отличие от многих других – Попов честно признавал, что хомуты лямку тянут, и не брезговал обращаться к ним. И помогать им – если будет в том необходимость. Потому что любые отношения строятся на двусторонней основе.

Этот мент был честным. Подтверждением этого было то, что при чистке системы его вышибли одним из первых – предоставленная сама себе система выбрасывает не лучших, а худших. Совсем его не вышибли – перевели на кадры в Ленинакан. Это при том, что воры в законе перед ним шапку ломали. Сейчас вернули…

В запыленных окнах – летели какие-то улицы. Серые, узкие, неуловимо опасные…

Проскочили центр. Выскочили на эчмиадзинскую дорогу. Полетели по ней…

– Здесь меня обстреляли – заметил Попов.

53

Сын проститутки (армянск)