Игры с временем

- Но ты же меняешь прошлое, - с некоторым трудом вернулся он к своей мысли. – Вдруг… не знаю, ты наступишь на какую-нибудь бабочку, которая без тебя жила бы спокойно, и в мире разразится катастрофа.

- Рэд, - сказала ему сестра с восхищением, - ну и воображение у тебя! Может, тебе книги писать? Не хуже, чем у Варрика, выйдет.

- Ну тебя!.. Нет, серьезно.

- Если серьезно, - Гвен села на край стола и принялась болтать ногами, - то это чушь. Прошлое нельзя изменить. Совсем. Если твоя бабочка умрет, то… бабочка умрет. И все.

- Но как же? Ведь ты появилась там, где тебя не было!

- Как же не было? Была! Я же объяснила: я вышла, спустилась под лестницу…

- Но пока ты не прочитала заклинание, тебя не могло быть в прошлом!

- Как же меня не могло быть в прошлом, если я там была и заглядывала к вам?!

Брат и сестра уставились на друга, одинаковым жестом ероша волосы на рыжих затылках. Переговоры зашли в тупик. Нужен был посредник и миротворец, и эту роль взял на себя Дориан.

- То есть, Гвен, ты хочешь сказать, что прошлое – это константа?

- Да, - подхватила Гвендолен, - прошлое – это константа. Его нельзя поменять, переписать, исправить, это тебе не отчет для Лелианы. Если я появилась в прошлом во втором экземпляре, значит, через десять минут прочту заклинание, которое меня туда перенесет. Иначе не может быть, понимаешь? Парадоксов не существует. Все, что происходит, происходит. Мы не в силах этого изменить.

- Но если парадокс все-таки получится?.. Ты перенесешься в людное место… Только не экспериментируй, ради Создателя! – спохватился Рэдрик, с ужасом представив, что будет, если его сестра приложит свой энтузиазм к созданию парадокса.

К его облегчению, Гвендолен покачала головой.

- Значит, меня не заметят. Или решат, что я всегда была рядом, и не обратят внимания. Или заподозрят неладное и промолчат. В этот мир встроены очень мощные предохранители, Рэдрик, Создатель знал, что делал. Если что-то кажется нам парадоксом, значит, у нас попросту мало информации.

- Признаться, - сказал Дориан, - мысль о мощных защитных механизмах меня несколько ободряет в сложившихся обстоятельствах.

Рэдрик тоже испытал немалое облегчение при мысли о том, что в мире есть вещи, которые нельзя сломать, расковырять и переделать. Но подозрения все еще его не оставляли.

- И все-таки…

- Смотри, - Гвендолен пошарила на столе и вытащила карту, которую уже слегка успела примять бедром. – Давай на примере. Вот ты сидишь в Скайхолде. Ты можешь поехать на Священную равнину и сжигать там трупы…

- Мне в прошлый раз хватило, - проворчал Рэдрик, про себя понимая, что эту неприятную процедуру придется повторить.

- …можешь поехать в Эмприз-дю-Лион и там разбираться с красным лириумом, о чем Каллен тебе говорил раза четыре…

- Да поеду я, поеду! Этими донесениями про карьер в Сарнии уже весь стол завалили! С одной стороны Каллен, с другой Варрик, теперь еще ты начала!

- …а можешь поехать в Вал Руайо и купить там нормальную кровать вместо того дощатого убожества, которое у тебя стоит, - Гвен не давала сбить себя с мысли и отмечала указанные места на карте галькой, которую вынимала из кармана. Галька слабо светилась голубым и зеленым. – Так вот, пока ты сидишь в Скайхолде, все три варианта равновероятны – я имею в виду, с точки зрения Вселенной, потому что тебе будет не до покупки кровати, пока война не кончится. И даже когда ты выедешь из Скайхолда на тракт в сторону Орлея, они будут равновероятны. Это называется пространство вариантов. Но как только ты достигнешь, например, Сарнии, - Гвен смахнула с карты все камни, кроме одного, отмечавшего место в Эмприз-дю-Лионе, - останется один-единственный вариант. Все прочие вероятности исчезнут, потому что событие состоится и прошлое зафиксируется. И пусть даже у тебя за спиной высадится полк из будущего, если ты приедешь в Сарнию, ты приедешь в Сарнию. Из всего пространства вариантов сбудется только один. Так работает этот мир. Я сейчас говорила про три варианта, хотя их бесчисленное множество, разумеется, но приходится огрублять для понимания. Так что можно хоть плясать по бабочкам в прошлом – все умершие бабочки уже умерли.

- Ну, значит, и пользы от твоих перемещений никакой нет, - проворчал Рэдрик, украдкой переводя дух.

- А ты что, собрался менять прошлое? - Гвендолен подняла брови. – Ты прямо как Корифей. Он тоже все требовал от магистра Алексиуса, чтобы тот ему поменял ход событий на Конклаве.

- Вот давай без таких сравнений! А если ты решила напомнить, что магистр твой пытался меня убить, то я и так не забыл, - Рэдрик заметил, как Дориан закусил губу при этих словах, и отвел глаза.

- Так или иначе, у магистра ничего не вышло, и не потому, что не хватило способностей, - Гвен хлопнула ладонью по столешнице, галька подпрыгнула над картой. – Просто это в принципе не-воз-мож-но. В магии не так много аксиом, и неизменность прошлого – одна из них. То, что нам кажется изменениями, – всего лишь поступление новой информации. Если муж узнал, что жена ему изменяет, это не значит, что прошлое изменилось и его верная супруга превратилась в ветреницу. Это всего лишь значит, что она всегда была такой, просто скрывала.

- Интересные у тебя примеры.

- Кстати, - Гвендолен понизила голос, - Феликс ведь умер. Это уже не изменить. Никак. И магистр это понимает лучше всех. Поэтому, если ты держишь его в кандалах до сих пор, потому что боишься…

- Я держу его в кандалах, - отрезал Рэдрик, - потому что держать на свободе человека, который пытался тебя убить, да еще с фантазией, - несусветная глупость. Так что даже не заводи этот разговор и не косись на Дориана.

- Между прочим, Гвен, - сказал Дориан, - если вы с магистром убедились в том, что закон неизменности прошлого не знает исключений, то как вы объясняете произошедшее в Рэдклифе?

- Да, - спохватился Рэдрик. – Если прошлое, по-твоему, нельзя менять, как вышло, что мы отменили пришествие Корифея и порабощение Фионы? Ведь тогда для нас будущее стало настоящим, и весь этот ужас с красным лириумом… э-э… зафиксировался?

Гвендолен посмотрела в глаза Дориану и улыбнулась.

Дориан выгнул бровь.

Гвен развела руками.

Дориан сказал: о!..

Гвен вздохнула.

На лице у Дориана проступало сложное выражение, как будто ему пообещали сундук золотых, но этот сундук покоился в брюхе у дракона.

- Эй, я здесь! – напомнил Рэдрик.

Гвендолен соскочила со стола и широким жестом смела камешки обратно в карман. В кармане что-то пискнуло.

- Прошлое нельзя изменить, Рэд, - она покачала головой. – Как я уже говорила.

- Тогда что случилось в том трижды проклятом замке?! Только не говори, что мы стали жертвами галлюцинаций!

- Не скажу. Пока вообще ничего не скажу. Недостаточно данных.

- Ты же не надеешься, что я еще раз сбегаю туда и обратно, чтобы у тебя было больше данных? – Рэдрик фыркнул и потянулся к кувшину с вином. Дориан ненавязчиво придвинул свой кубок, Рэдрик плеснул и ему.

Он вспомнил, как они с Дорианом очнулись в подвале замка Редклиф – промокшие с головы до ног, растерянные и нетвердо держащиеся на ногах. Впрочем, от их растерянности не осталось и следа, когда они нашли Фиону, сквозь которую рос красный лириум… Гвен было не понять. Для нее все это было историей с чужих слов, интересной загадкой, игрой для ума… И хвала Создателю. Это был вовсе не тот опыт, которого Рэдрик желал для сестры. И поэтому велел ей раз за разом оставаться в Скайхолде – лучше пусть дуется на него, чем останется в какой-нибудь очередной дыре с пробитой головой.

- Ну что ты, братик, - голосом хорошей девочки сказала Гвендолен. – И в мыслях не было тебя просить о подобном. У тебя закончились вопросы? Тогда я пойду.

Когда она скрылась за дверью, Рэдрик и Дориан выпили, молча отсалютовав друг другу.

- Моя кровать правда выглядит так ужасно? – спросил Рэдрик.

- Несомненно, - Дориан кивнул. – Хотя, конечно, кровать нет смысла испытывать, глядя на нее. О кровати можно судить только лежа.