Страница 12 из 17
Сам Баратынский, страстно любивший море («с детства влекла меня сердца тревога в область свободную влажного бога»)133, – Баратынский участь последнего поэта разделил в том смысле, что и он ушел с людского торжища в уединенье и его мало знают. Он на знакомство и не напрашивается, и кто хочет его понять, должен прийти к нему сам. Уединенность его исключительна; она больше уединенности других поэтов именно потому, что мысль вообще уединяет. Но от жизни пестрой и блещущей, от ее беспокойного и резкого полудня хочется иногда уйти к этому печальнику и мудрецу, в прохладу и сумрак его поэтического леса, чтобы, в тишине навеваемой думы, слушать там величавое эхо – прекрасную рифму его стихов. Ибо то, чтό он сказал, и в особенности то, как он сказал, входит в историю русской литературы страницей небольшой, но никем не повторенной и едва ли повторяемой. От присутствия Баратынского в нашей словесности стало как‐то умнее, чище и торжественнее, и без него русская поэзия была бы скуднее мыслью и много потеряла бы в благородной звучности.
Печатается по изданию: Айхенвальд Ю.И. Литературные силуэты. Баратынский // Научное слово. – М., 1905. – № 7. – С. 123–139.
Впоследствии статья вошла в первый выпуск «Силуэтов русских писателей». (Айхенвальд Ю.И. Литературные силуэты русских писателей. – М.: Москва, 1906. – 251 с.
Юлий Исаевич Айхенвальд (1872–1928) – литературный критик и переводчик, окончил историко-филологический факультет Новороссийского университета (Одесса), после чего в 1895 г. переехал в Москву. Преподавал в гимназии, университете Шанявского, на Высших историко-филологических женских курсах В.А. Полторацкой; член Пушкинского комитета Общества любителей российской словесности, секретарь журнала «Вопросы философии и психологии». (Вопросы философии и психологии. – М., 1889–1918.) Автор книг: «Наша революция. Ее вожди и ведомые» (Айхенвальд Ю.И. Наша революция. Ее вожди и ведомые. – М.: Революция и культура: Мысль, 1918. – 110 с.), «Похвала праздности» (Айхенвальд Ю.И. Похвала праздности. – М.: Костры, 1922. – 160 с.), «Поэты и поэтессы» (Айхенвальд Ю.И. Поэты и поэтессы. – М.: Северные дни, 1922. – 95 с.). В 1922 г. выслан из Советской России, поселился в Берлине (где и умер), сотрудничая в журнале «Новая русская книга» и газете «День». Главное литературное произведение Ю.И. Айхенвальда – книга «Силуэты русских писателей» (Айхенвальд Ю.И. Силуэты русских писателей. – Берлин: Слово, 1923. – Т. 1–3; переиздана: М.: Республика, 1994).
Подробнее о нем см. статью А.Д. Дранова и А.И. Рейтблата в справочнике: Писатели русского зарубежья, (1918–1940) / РАН. ИНИОН. – М., 1993. – Ч. 1. – С. 23–27.
Взыскующий благодати (Ф.И. Тютчев: поэт и поэзия)
За исключением вдохновенной статьи Вл. Соловьёва134, в которой блестяще было конструировано мировоззрение Тютчева, и необыкновенно тонкой, но мало кому известной эстетической оценки Фета135, у нас нет положительных данных о поэте и его поэзии. Наши критики – Горнфельд, Мережковский, правда, касались проблемы тютчевской личности – психологии его творчества, но как неполно разработал вопрос первый, так неверно поставил его и другой, для которого Тютчев был не целью, а лишь предлогом к проповеди синтеза индивидуализма и общественности. В заранее приготовленные формулы пытался Д.С. Мережковский136 втиснуть живое, трепетное содержание поэзии своенравной, меньше всего поддающейся гнету формул, многообразной и сложно запутанной. И муза поэта ускользнула с уготованного ей Мережковским прокрустова ложа. От нее остался лишь призрак неверный…
Об этом нельзя не сожалеть. Верные пути к раскрытию «психологии» этой поэзии привели бы нас и к более глубокому постижению ее «философии». Многое в миросозерцании гениального поэта стало бы нам ясным. Психология дала бы ключ к его шифру. Отсутствие психологического базиса составляет чрезвычайно большой пробел и в превосходном этюде Соловьёва, пробел, еще не восполненный.
Мы не претендуем на разрешение этой загадки. Кто хотя немного проникал в этот, покуда еще девственный, лес тютчевского творчества, тот знает, как причудливо сплетены самые разнородные элементы его поэзии. Она – узел. И не рубить его надо, а распутать: все дело ведь именно в этом, дело кропотливое и трудное. Мы попытаемся лишь отчасти восстановить истину.
Мережковский рубит этот узел. Вся данная им постановка вопроса свидетельствует о подобном бесплодном способе решения задачи. По неизбежной для этого писателя схеме противоположений с Некрасовым сопоставляется Тютчев, как поэт индивидуалистический, даже эгоистический. Его поэзия – поэзия индивидуализма. Выше всего, полагает критик, Тютчев ставит свое «я», и ему приносит все в жертву.
Мы думаем, что вопрос об индивидуализме Тютчева много сложнее. Конечно, «я» занимало в поэзии Тютчева одно из важнейших мест. Но из этого еще не следует, что он был индивидуалистом. К «я» можно относиться как к греховному началу, как к болезни. И так относился к человеческой индивидуальности Тютчев.
Поэт несомненно религиозный, он в поэзии своей выражал то же миросозерцание, то же воззрение на личность, которое он проводил в своих философско-публицистических статьях. Тютчев не был рассудочным мыслителем, холодно развивающим известные идеи. Его глубокий и сильный в логических построениях ум выражал в них свой внутренний опыт. «Художник» и «мыслитель» сходились в нем. Произведения последнего представляют прозаическое дополнение и, хотя несколько односторонний, но во многом верный комментарий творений первого. Параллель между ними весьма поучительна.
Нельзя отделываться от политической идеологии Тютчева словами: она – нечто внешнее, ничего общего не имеющее с глубинами его личности. Так может говорить лишь пристрастие, стремление провести во что бы то ни стало предвзятую мысль. Славянофильство Тютчева составляло его глубокое и постоянное убеждение. И не пренебрежительно отворачиваться от этого следует, а вдуматься. Раз такие убеждения были, надо их объяснить.
Результатом изучения последних является следующий вывод: политические и исторические взгляды Тютчева – это те же его философско-метафизические воззрения, переведенные, а часто и не переведенные, на язык политических терминов. Здесь та же основная точка зрения, которая так художественно выражена им в стихах. Это – применение в области политики и истории метафизических идей тютчевской поэзии.
В России видит Тютчев-публицист гарантию осуществления того, к чему он стремится как поэт-философ: устранение хаоса из человеческих отношений; отрицание личного начала, против которого он так восстает в своей лирике. Антитеза России и Европы – это антитеза личного, хаотичного и космического, благообразного, божеского и дьявольского.
Корни славянофильства Тютчева – в его поэзии. Именно такой поэт мог быть славянофилом в том смысле, в каком им был Тютчев.
Россия, по Тютчеву, – носительница начала «воссоединения», в противоположность западному разделению. Когда она появляется на арене западноевропейской истории, то восстанавливает нарушенное там единство (с. 441, 442)137.
Почему же запад страдает «разделением»? На этот вопрос Тютчев нам ответит: да потому, что там преобладает личное начало. Апогей европейской истории – это революция, т.е. разделение, торжество «я», отделенного от «животворящего» человеческого и божеского океана. Тютчев был таким противником революции оттого, что она возвела самовластие человеческого «я» в политическое и общественное право («Россия и революция», с. 457).
133
Цитата из стихотворения «Пироскаф» (1844) (там же. – С. 202). Анализ этого предпоследнего стихотворения Баратынского (он умер 29 июня 1844 г.) см.: Лебедев Е. Тризна. Книга о Е.А. Баратынском. – М.: Современник, 1985. – С. 274–277.
134
Имеется в виду статья В.С. Соловьёва «Поэзия Ф.И. Тютчева» (1895). См.: Соловьёв В.С. Полн. собр. соч.: В 10 т. – СПб., Б. г. – Т. 4. – С. 463–480.
135
Имеется в виду статья А.А. Фета «О стихотворениях Ф. Тютчева», впервые опубликованная в журнале «Русское богатство» (Русское богатство. – СПб., 1859. – № 2). См. также: Фет А.А. Соч.: В 2 т. – М.: Худ. литра, 1982. – Т. 2.
136
См.: Мережковский Д.С. В тихом омуте. Статьи и исследования разных лет. – М.: Сов. писатель, 1991. – С. 416–483 (статья «Две тайны русской поэзии»).
137
Тютчев Ф.И. Полн. собр. соч. С критико-биографическим очерком В.Я. Брюсова. – СПб.: Изд-во А.Ф. Маркса, 1912.