Элоиз

Джулиана. Я схватила трубку, уже зная, как мне следует поступить.

Я вызвала такси и через полтора часа уже была у нее. И вот я сижу за столом. В одной руке чашка с чаем, в другой – изысканный, идеально выглаженный носовой платок. Я плачу без остановки. В голос, понимая при этом, что веду себя как полная эгоистка. Джулиана только потеряла свою единственную дочь, а я всего лишь повздорила с мужем.

Как всегда, Джулиана была сама доброта. Она терпеливо выдержала мой эмоциональный выплеск и предложила остаться у нее на ночь. Я рассказала ей про свой нервный срыв. Прежде она не знала, почему мы перестали появляться в Корнуолле. Крис берег Элоиз и сослался на то, что Том готовится к выпускным экзаменам, а я ему помогаю. Элоиз была настолько погружена в собственные проблемы, что легко приняла подобные объяснения. Теперь я рассказала все это Джулиане не для того, чтобы она меня пожалела, а чтобы поняла, почему я так обостренно на все реагирую.

– Милая вы моя, – сказала Джулиана, – я знала, что вы ужасно переживаете. Но даже представления не имела, через что вы прошли.

– Мы не хотели беспокоить вас, Джулиана. Вы и так намучились с Элоиз.

– Что правда, то правда. Спасибо вам за заботу. Но все равно надо было сказать.

– Знаете, мне без конца хочется спать. Так бы и спала целыми днями.

– Элоиз говорила то же самое.

– Она была подавлена?

Что же я говорю? Да как не быть подавленной. Она же умирала.

– Простите, Джулиана. Она так тяжело болела…

– Да, но дело не в этом. Элоиз имела в виду, что, вне зависимости от рака, жизнь ее была лишена смысла.

– Но разве она не боролась? – запротестовала я. – Она изо всех сил сопротивлялась болезни.

– О да. Но только ради детей. Она прекрасно понимала, что нужна им.

– Но почему тогда ее жизнь была лишена смысла? Разве ее дети не были для нее всем на свете?

– Конечно, это так. Но в ее жизни произошло еще кое-что.

– О чем вы? Вы имеете в виду Теда?

Джулиана опустила голову. Ей было тяжко, она устала.

– Не могу сейчас говорить об этом. Но я рада, что вы побудете у меня, Кэти. Мы нужны друг другу, и нам есть о чем поговорить. Только давайте отложим это до завтра. Я попрошу Энни, чтобы она уложила вас спать.

Если бы такое сказал Крис, то получил бы от меня ответ, что я ему не маленькая. Но Джулиана говорила со мной как мать, моя мать, хотя мама не отличалась особой нежностью. Как же нам не хватает этого – знать, что нас любят, пекутся о нас. Почувствовать себя маленькой, прижаться к своей теплой, мягкой маме…

Энни (ей было за восемьдесят, и она с юных лет была личной горничной Джулианы) уложила меня в постель, подсунув грелку под стеганое одеяло и угостив горячим шоколадом. Она уже распаковала мои немногочисленные вещи, повесив одежду на плечики. Я чувствовала себя беглянкой из романа Джейн Остин. Уставшая, расстроенная, теперь я нежилась на мягких льняных простынях, укрытая заботливой рукой, словно завернутая в кокон. Заснула я быстро, первый раз за много лет получив настоящую материнскую заботу.

Как всегда, мне снился сон. Ко мне пришла Элоиз, но дух ее был спокоен. Она словно обволакивала меня, радуясь, что я приехала к Джулиане и нахожусь в родной для нее обстановке.

– Кэти, как хорошо, что ты подле моей мамы. Вот тут я могу спокойно поговорить с тобой. Побудь здесь еще, и я расскажу тебе про своих детей. Мне очень многим нужно поделиться. Я слаба, но пытаюсь набраться сил. Порою вдруг воспряну, но потом силы уходят, и я становлюсь пустотой – словно легкий дымок, гонимый ветерком. Ты знаешь, каково это? Каково быть пустотой, быть без сил, когда столько всего происходит?

Нет, я не могла постичь степень ее отчаяния, хотя и сама во время болезни боялась за Иви, будучи уверена, что ей грозит смертельная опасность. Может, Элоиз пыталась донести до меня что-то свое, материнское? Может быть, и она смертельно напугана, думая, что они в опасности?

«Да нет же, нет, это всего лишь сон, – убеждала я себя. – Элоиз умерла, упокоилась в своей могиле». А в призраки я не верю. Просто я так устроена, что мне снятся кошмары.

Глава седьмая

Не причиняя мне никакого беспокойства, Элоиз переходила этой ночью из одного моего сна в другой, и я не просыпалась в холодном поту, не гадала, что бы это значило. Утром меня разбудила Энни – принесла чашку чая и сказала, что Джулиана ждет меня в комнате для завтраков. У меня еще было время, чтобы принять ванну.

Через полчаса, свежая и приодетая, но без макияжа, я присоединилась к хозяйке дома. Как всегда, она мило улыбалась, но в уголках ее синих глаз застыла тревога.

Мы обменялись обычными утренними репликами. Помешивая ложечкой свой чай, Джулиана с едва сдерживаемым волнением тихо спросила:

– Кэти, с вами ничего странного не произошло ночью?

– Да нет, – быстро сказала я, но тут же устыдилась. – Хотя, если честно, мне снились странные сны. Про Элоиз. Но то были спокойные сны, на этот раз ничего тревожащего.

– Значит, до этого вам все-таки снились тревожные сны?

– Пожалуй, да. Но я тогда была немного… не в себе.

Джулиана тихо рассмеялась:

– Да нет, какое не в себе. Иначе тогда и я тоже не в себе. Кэти, я считаю своим долгом поделиться с вами кое-чем. Она оставила мне послание.

– Как это? В смысле – письмо?

– Нет, она передала мне «Грозовой Перевал».

Я просто опешила:

– Джулиана, ничего не понимаю. Что вы имеете в виду? Она оставила вам книгу?

– Книга была в библиотеке. Я это точно помню, потому что на прошлой неделе перечитывала ее. Это одно из моих самых любимых произведений. Я успокаивалась за его чтением во время болезни Элоиз, и особенно когда она…

Я нервно сглотнула:

– Простите, я не понимаю. Вы хотите сказать, что Элоиз оставила для вас эту книгу в библиотеке?

– Нет. Этим утром книга оказалась уже не в библиотеке, вот в чем дело. Хотя она лежала там вчера. Каждое утро Эрик – а он прислуживает семье Трелони даже дольше, чем моя Энни работает у меня, – так вот, каждое утро Эрик оставляет в библиотеке на столе газеты, и я как раз видела среди них эту книгу. Я прошу Эрика приносить мне газеты в гостиную, но он все время забывает. Так вот, «Грозовой Перевал» лежал вчера там, потому что я сама его там оставила. Я помню, как увидела книгу и начала расстраиваться. Я не хотела, чтобы она попадалась мне на глаза. Из-за Элоиз. А сегодня просыпаюсь – книга лежит на моем прикроватном столике, открыта на том месте, где призрак Кэти Эрншо явился новому соседу Хитклифа во время ночевки в Грозовом Перевале.

Я закрыла глаза, чувствуя, как почва уходит из-под ног.

– Джулиана, – сказала я, пытаясь унять дрожь в голосе, – я отчаянно пытаюсь понять вашу логику, но никак не могу. Я знаю, через что вы прошли, и все же. Попытайтесь вспомнить: может, вы все-таки сами отнесли книгу к себе в спальню?

Я уже представляла, что сказал бы мне на это Крис: «Конечно, она сама ее туда положила. У нее душевная травма, она все забывает. Не сходи с ума, не поддавайся на это».

«Может, и так, – мысленно отвечала я. – Но ты и про меня думаешь, что я сумасшедшая. Только объясни мне, что это? Две безумицы встретились в одном доме и сходятся во мнении, что со смертью Элоиз что-то не так? Мы что, обе в истерике? Или, может, все-таки мы имеем дело с обостренной женской интуицией?»

Я изо всех сил пыталась не впускать в душу такое предположение, но не могла отделаться от мысли, что втроем – Элоиз, ее мать и я – мы представляем из себя некий спиритический треугольник и все происходящее тут – совершенно реально. Беседы во сне, перемещенная в пространстве книга – вдруг это и есть послание от Элоиз из загробного мира? Эта мысль заставила меня содрогнуться.

«Берегись, берегись, – шептал мой мозг. – У тебя хрупкая психика, ты слишком много выдумываешь. Например, ты решила, что Иви умирает, а это оказалось неправдой».