Страница 49 из 58
— Адам, — зовет одна из участниц. — Мы начнем вовремя или подождем отставших?
Конечно, класс дрессуры — причина, по которой мы оба здесь, причина, по которой десятки людей смотрят на нас, удивляясь, почему Адам еще не начал урок.
Он оглядывается на меня, хмуря брови и смущаясь.
— Ты останешься после урока, так ведь?
Я киваю. Конечно, останусь.
К сожалению, обещание выполнить не получится.
Первая половина урока проходит как обычно. Адам увеличивает сложность команд, и мы работаем с нашими собаками, тренируем их, кликаем и даем им лакомство каждый раз, когда они слушаются. Мышонок уже понимает «сидеть», «лежать», «рядом», а у меня получается «избегать», «улыбаться», «кивать» всякий раз, когда Адам приходит проверить меня. Могу сказать, что он хочет отвести меня в сторону и поговорить, но нет причин делать это посреди класса. Если он скажет мне, что они с Оливией снова вместе, или что она останется в Техасе, или что он снова сделает ей предложение с более крупным и лучшим бриллиантом на кольце, я хочу, чтобы мы остались наедине, желательно в темной комнате, чтобы он не увидел, как я расклеюсь у него на глазах.
— У него хорошо получается, — говорит Адам, похвалив Мышонка после очень долгого его нахождения в положении «сидеть».
Я наклоняюсь и глажу Мышонка по голове, когда двери спортзала открываются и привлекают внимание всех в помещении. Входит красивая блондинка в шикарной белой блузке и черных брюках. Всё безупречно смотрится на ее фигуре, вероятно, специально сшито для ее костлявого маленького тела. Какой бы дождь ни лил на улице, пока я ехала, должно быть, он закончился, прежде чем она вышла, потому что каждая волосинка ее коротких светлых волос уложена на своем месте. На ее губах яркий оттенок красного, а туфли на каблуках кажутся дороже моего дивана. Вокруг ее запястья — тонкий коричневый кожаный поводок, ведущий к золотистому ретриверу среднего размера. Короче говоря, она — самая соблазнительная женщина, которую я когда-либо видела в реальной жизни.
Оливия.
Конечно, это Оливия, а очаровательная собака с хорошим поведением у ее ног — Молли.
Бывшая семья Адама — красивая бывшая семья Адама.
Девушка бежит прямо к нам, и мой мозг кричит мне сделать хоть что-то. Беги! Срывайся, пока можешь! Я просматриваю оба выхода, задаваясь вопросом, могу ли я дойти хоть до одного из них, прежде чем она доберется до нас, но уже слишком поздно. Я улавливаю тонкий аромат роз ее парфюма, прежде чем могу сделать хотя бы шаг.
— Прости, я опоздала. Во всем виноват дождь.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Адам. — Мама сказала, что я буду здесь?
Мой взгляд приклеен к полу, и я слишком окаменела, чтобы взглянуть на Оливию и впитать ее красоту с такой близости. Бьюсь об заклад, она выглядит как модель с подиума показа мод.
— Она упомянула об этом сегодня, поэтому я подумала, что приведу Молли обновить знания.
Девушка звучит так уверенно рядом с ним, и я предполагаю, что все правильно. На сколько обедов они вместе сходили? Сколько раз съездили в отпуск? Бездельничали по утрам в воскресенье?
— Оу! Это кто? — спрашивает кто-то позади меня.
Остальные участницы начинают собираться вокруг, любопытничая о богине, которая попросту прервала наш урок.
Оливия смеется, и этот звук напоминает смех сотни младенцев-ангелов.
— О, я Оливия, невеста Адама.
— Уже нет!
Все взгляды обращаются ко мне, и я, наконец — наконец-то — смотрю на Оливию. Она пристально смотрит на меня суженными глазами, и я понимаю, что сказала это не к месту. У них личный разговор, а мне стоило прикинуться несуществующей пылинкой.
— Уже нет-терпится, — исправлюсь я. — Мышонок только что сказал мне, что ему нужно в уборную.
Вот как я прикрываю свой нелепый фальшивый выпад — использую мою бедную, невиновную собаку в роли козла отпущения, — но Мышонок не должен им становиться, он недостаточно подготовлен к такой ответственности. Я пытаюсь заставить его следовать за мной, чтобы мы могли выйти из спортзала и уехать, пока не достигнем мексиканской границы, но он упирается лапами в пол. Его внимание сосредоточено на Молли.
— Он действительно хорош в команде «сидеть», — смеюсь я, снова пытаясь потянуть его. — Прекрати паясничать, Мышонок, пошли.
Он не двигается с места.
— Думаю, она ему нравится, — говорит Оливия, очаровывая всех в комнате.
Мышонок взволнованно вздрагивает, а затем игриво выгибается, пытаясь привлечь внимание Молли, но она держится изо всех сил, вежливо сидя в ногах Оливии.
— Мэделин, я могу поговорить с тобой секунду?
Адам пытается оттянуть меня в сторону комнаты за локоть, но, как и Мышонок, я не двигаюсь. Вступает мой инстинкт «бей или беги», и мне хочется убежать.
Я тяну Мышонка, и он, наконец, слушается.
— Я просто выведу его на улицу, — говорю я, не глядя на Адама или Оливию.
Не хочу участвовать в этой неудобной ситуации.
— Это та подруга, о которой ты мне рассказывал? — я слышу, как Оливия спрашивает, когда ухожу, но не слышу ответа Адама, и, возможно, это к лучшему. Как бы то ни было, я могу заполнить его ответ тем, чем захочу.
Да, это та подруга, о которой я тебе рассказывал, та, в которую я безумно влюблен!
Ха.
Когда выхожу из ХАМЛ, то вижу, что дождь снова начался. Ну конечно же. Он останавливается для женщин, таких как Оливия, а для меня всегда готова грозовая туча над головой. Я даже не спешу к машине. А смысл? Моя одежда все равно еще мокрая.
Весь путь до машины Мышонок пытается вырваться обратно, и его скуление становится только громче, когда я открываю для него пассажирскую дверь. Он не хочет уходить, пока новая любовь в его жизни остается там, в спортзале.
— Поверь мне, это просто щенячья любовь, — настаиваю я. — Ты справишься.
Мы оба справимся.
Чувствую себя трусихой от того, что ухожу до конца урока. Адам просил меня остаться, чтобы мы могли поговорить, но как нам теперь это сделать, если Оливия рядом? Я не ожидала, что она до сих пор осталась в Техасе. Если бы она попросту хотела попрощаться официально, то не привела бы Молли на урок, а была бы сейчас на полпути в Чикаго. И если она все еще была достаточно уверена, чтобы без приглашения показаться со своей собакой, значит, что у нее еще есть надежда и между ними все сложнее, чем я думала.
Сложно.
Это снова мое любимое слово.
Моя машина заводится после второй попытки (слава Богу), и Мышонок скулит. Я чувствую, что мне нужно держаться за нас обоих. Если я начну плакать, возврата не будет. Дождь бьет по лобовому стеклу те несколько минут, что я еду назад в свою квартиру. Я хочу поддаться чувствам жалости к себе и печали, что надвигаются и загоняют меня в угол, но не делаю этого. Моя жизнь может показаться такой же сложной сегодня, как была несколько недель назад, но все изменилось.
Я продала дом.
Заплатила свою просроченную арендную плату.
Мистер Холл не преследует меня, требуя деньги.
У меня назначена встреча в понедельник у механика.
Хоть чувство такое, словно все потеряно, на протяжении всей короткой поездки домой, это не тот случай.
Гроза становится на порядок сильнее к моменту, когда я добираюсь до своего жилого комплекса, и мы с Мышонком бежим, пока порыв ветра почти сбивает меня с ног как бульдозером. Я быстро вожусь со своими ключами, надавливаю на тонкую дверь, впуская Мышонка как можно быстрее. Он встряхивается, разбрызгивая воду повсюду. Обычно мне не все равно. Но сейчас мне просто нужен душ. Простой горячий душ.
Я не тороплюсь, позволяя воде превратиться из теплой в очень горячую, прежде чем ступаю под струи. Это не решает всех моих проблем, но помогает. Мой гель для душа с запахом лаванды оказывает на меня успокаивающий эффект. Через десять минут кожа вымытая и сморщившаяся, и я решаю, что все будет хорошо, несмотря ни на что. Если Адам и Оливия снова сойдутся и отправятся в брачное блаженство, я могу с этим справиться.