Страница 48 из 58
Мои вены наполняются льдом.
— Почему это должно меня волновать? — смеюсь я, глядя на тикающий таймер на микроволновке, торопя ее всей силой моей мысли. Готовься, пепперони, ГОТОВЬСЯ.
— Ну, меня бы заботило, если бы мой парень сидел с другой женщиной за столиком для влюбленных в «Беллиссимо». Я была там с несколькими подругами по книжному клубу. В этом месяце мы читаем «Жизнь и цель собаки» — очень трогательно. Как любитель собак, я не могу от нее оторваться.
Я мычу от скуки.
— И мы уже обсудили половину наших вопросов, когда вошел Адам и его пара. Клянусь, что весь ресторан сразу пошел сплетнями. Кто она? Где она раздобыла это платье? Оно было красивым, безусловно, от высококлассного дизайнера, а не то, что носят здесь.
Тычу большим пальцем по кнопке на дверце микроволновки, и она открывается так быстро, что Лори приходится отскочить назад.
— Спасибо за информацию, но мне нужно возвращаться к работе.
Я хочу выйти из кухни, но ее слова останавливают меня.
— Казалось, им очень уютно вместе. Ее рука лежала на его предплечье большую часть ужина. Я просто подумала, что будь я на твоем месте, то хотела бы знать.
Я смеюсь с сарказмом.
— Нет, Лори, ты хотела плюнуть мне в лицо фактом, что Адам был на свидании с красивой блондинкой.
Она изображает негодование.
— Зачем мне… это абсолютно не тот случай!
Я пожимаю плечами и выхожу из кухни, гордая собой, что, наконец, возразила ей. Она может притворяться, что я неправа, так же, как я могу притворяться, что свидание Адама и Оливии не возмущает меня, но мы обе знаем правду.
* * *
Позже тем вечером Адам звонит мне, пока я готовлю ужин. Я парю рядом с плитой, подогревая соус для спагетти, когда его имя высвечивается на экране моего айфона. Я пялюсь на него на столешнице. Технически я не могу ответить, потому что у меня соус на пальцах, но я не трусиха. Мою руки и добираюсь до телефона до того, как звонок переадресуется на голосовую почту. Я громко дышу, когда отвечаю.
— Мэделин, привет.
— Привет.
— Как дела? У тебя был хороший день?
Мы никогда этого не делали. В последние несколько недель мы не были людьми, которые звонили по телефону в конце дня; нам не нужно было, потому, что чаще всего мы были вместе. Теперь, кажется, все изменилось.
— Я в порядке, — отвечаю я, пытаясь не хрипеть. — На работе порядок, — порядок, порядок… По-видимому, я не знаю другого слова, чтобы описать свою жизнь. — А твой?
— О, да. Также. Порядок.
Мы оба смеемся, потому что это больно. Это уровень боли от свиданий по телефону. Мне хочется спросить его об ужине вчера вечером, но не хочу, чтобы он подумал, будто я слежу за ним. Хуже того, я решаю, что поднимать эту тему — его обязанность, а не моя. Но он этого не делает. На протяжении короткого телефонного разговора мы не обсуждаем Оливию. Не обсуждаем нас.
Хочется вернуться к игре, которую я изобрела утром.
— О, мои спагетти готовы. Я лучше пойду.
По правде говоря, они готовы уже пять минут, грустно и опустошенно ждут в дуршлаге в раковине.
— Хорошо, да. Ты ведь придешь завтра на урок дрессуры?
Урок дрессуры, ну конечно. Я забыла о нем, и теперь, когда он вспомнил, мне больше ничего не хочется, как пропустить его, но Мышонок этого не заслуживает. Я не хочу быть причиной того, что Мышонка выгонят из собачьей школы, он превратится в собачьего преступника и в конечном итоге окажется задержан за контрабанду костей через границу.
— Да, конечно. Я бы его не пропустила.
Я заканчиваю звонок, а затем грустно ем свой ужин в своей печальной квартире. Оказывается, я придумала еще одно слово, описывающее мою жизнь: Г.Р.У.С.Т.Н.О.
* * *
Я показываю мистеру Боггсу дом на следующий день, когда Дейзи наконец перезванивает мне. Извиняюсь и иду на улицу, чтобы ответить.
— Дейзи! Наконец-то!
— Извини, я была с пациентом. Что происходит? Почему ты сказала моему секретарю 9.1.1?
— Потому что мне нужно, чтобы ты позже пошла со мной на урок дрессуры с Мышонком.
— Это твоя чрезвычайная ситуация? Ты понимаешь, что значат эти цифры?
— Да. Это чрезвычайная ситуация, — настаиваю я. — Ты можешь приехать?
— Извини, Мэделин, у меня назначена встреча с доктором.
Я паникую.
— Ты серьезно? Перенеси… или еще лучше, просто поставь диагноз сама себе.
Она смеется.
— Да, только вот на самом деле так не делается. Однако я ценю креативный подход.
Я отхожу еще на несколько шагов от дома и прижимаю руку к телефону, чтобы мой голос не было слышно из дома.
— Дейзи, я не смогу сделать это в одиночку. Я не смогу с ним встретиться.
— Нет, сможешь. Ты раздуваешь большую проблему из этой Оливии, чем она есть на самом деле. Не позволяй Лори влезать в твою голову.
— Я не раздуваю проблему! Они были обручены в течение пяти лет, Дейзи. Они, вероятно, родственные души, и сегодня вечером после урока он собирается оттащить меня в сторону и мягко расстаться. Я не могу этого сделать. Я не хочу, чтобы Мышонок увидел меня такой. Мои эмоции мне изменяют.
— Ага, не дай Бог, ты позволишь ему узнать, что ты чувствуешь.
— Да, не дай Бог, Дейзи! Как жалко это будет выглядеть, когда он попытается расстаться со мной, а я начну плакать. Я имею в виду, я даже не уверена, что он должен мне разговор на тему расставания! Как ты и сказала, мы не встречались официально или что-то еще.
Она вздыхает.
— Нет, встречались.
На ее конце линии появляется еще один голос — ассистент врача, который напоминает Дейзи о приеме, и она сообщает мне, что ей нужно идти.
Мне хочется ненавидеть ее за то, что она бросает меня в такое время, но я не могу. Она права. Я взрослая женщина и могу встретиться с Адамом с высоко поднятой головой, и я делаю именно это, вплоть до тех пор, пока я не подхожу к ХАМЛ с Мышонком и не попадаю под проливной ливень. Весь день было безоблачное голубое небо, но почему-то, когда я заезжаю на стоянку, день внезапно превращается в сезон дождей. Я остаюсь внутри, пытаясь переждать наихудший порыв, но проходят минуты, и я опоздаю, если не побегу сейчас. Другие участники выходят на стоянку с зонтиками, в резиновых сапогах и дождевиках, которые прикрывают их с головы до ног. Я роюсь в своей машине и нахожу остатки полиэтиленового пакета, который едва накроет мою голову.
К сожалению, это придется сделать.
Мы с Мышонком бросаемся к входной двери. Он отклоняется от курса, чтобы поплескаться в каждой луже, которую сможет найти, но я бегу прямо к входу. И все же это бесполезно. Когда открываю дверь и вхожу внутрь, я мокрая до нитки. Мои некогда идеальные завитки волос свисают грустно и уныло. Джинсы прилипают к бедрам, а туфли скрипят при каждом шаге.
Адам уже в спортзале с большинством других участников. Все снимают дождевики и сушатся, как только могут. Мышонок встряхивается и разбрызгивает воду по всей комнате.
— Вот, это немного поможет, — говорит Адам, протягивая мне небольшое полотенце для тренажерного зала, которое он, должно быть, нашел в одном из шкафов. Я использую его, чтобы промочить им одежду и превращаюсь из мокрой в почти мокрую. Затем Адам забирает у меня полотенце и вытирает им Мышонка.
— Спасибо. Я и не думала упаковать что-то от дождя.
Он улыбается и смотрит на меня. Мы встречаемся взглядами, и его бледно-зеленые глаза заставляют желудок перевернуться. Я не видела его два дня. Это ничто — едва ли глазом моргнуть успеешь — и все же момент чувствуется напряженным. Я моргаю и первой отвожу взгляд.
— Не был уверен, что ты придешь, — признается он, вставая.
Если честно, я тоже.
— Я почти решила не ехать.
Адам вздыхает.
— Да, наверное, последние два дня были странными, если не сказать больше.
— О? — я звучу обыденно и отрешенно.