Страница 28 из 58
Никто из нас не говорит, пока мы попиваем воду. Не могу найти достаточно смелости, чтобы поднять на него глаза. Вместо этого, я фокусируюсь на Мышонке, который хлыщет воду из миски, а затем плюхается рядом с нами.
— Хороший из него компаньон для бега? — спрашиваю я Адама.
— Поначалу был ужасный, но спустя первую милю, кажется, втянулся.
Я улыбаюсь своей собаке.
— Слышишь, Мышонок? Ты был ужасным только сначала. Это прогресс!
Мышонок виляет хвостом.
Адам смеется, и я осмеливаюсь бросить на него взгляд: он наблюдает за мной, точнее, изучает. Мне хочется пригладить волосы рукой. Поправить хвост, майку. Думаю, она сместилась, пока я занималась, и я не уверена, но, кажется, декольте открыто больше, чем положено. Но если я поправлю майку, то привлеку к своей груди еще больше внимания, а я не сделаю этого. После моего полного фиаско с розовым лифчиком я пытаюсь убедить Адама, что не пытаюсь отчаянно соблазнить его.
— Почему ты так на меня смотришь? — спрашивает он, наклоняя голову набок.
Эта его чертова улыбка на месте. Такая уверенная. Такая вызывающая.
Я отворачиваюсь.
— Что? Не знаю, о чем ты.
— Твои глаза почти выглядели, словно ты…
Возбуждена?!
— Заскучала, — вставляю я, двигаясь мимо него, чтобы поставить чашку в раковину. Нам нужно убраться из моей кухни. Никогда раньше не думала, что она станет теплой берлогой для секса. Таким укромным местом, со всеми этими чашками, и сковородками, и лопатками… Я содрогаюсь.
Звонит телефон Адама, и я говорю ему ответить на звонок, но он качает головой.
— Это не звонок, а напоминание, которое я установил неделю назад, чтобы напомнить себе о встрече торговой палаты, которую мне нужно сегодня посетить.
— Когда она?
— Через двадцать минут. Дерьмо.
У него, скорее всего, не хватит времени, чтобы съездить домой и переодеться.
— У меня в машине есть рабочая одежда… — произносит он, думая вслух. Затем его взгляд перемещается в сторону моей ванной, и я догоняю его мысль лишь спустя какое-то время.
— О! Да, точно, ты хочешь принять душ?
Он запускает руку в волосы.
— Я не хочу мешать. Просто совершенно забыл о встрече…
Я отмахиваюсь от его беспокойства.
— Ты не помешаешь. Ты позанимался с моим сумасшедшим псом! Меньшее, что я могу сделать для тебя, это пустить в свой душ.
Он благодарит меня и выбегает к машине за одеждой. Я использую эти тридцать секунд, чтобы пробежаться по ванной взглядом и убедиться, что ничего смущающего там не оставила. Когда он входит в ванную, я как раз прячу триммер для зоны бикини. Резко оборачиваюсь и улыбаюсь.
— Прости, у меня нет мужских ванных принадлежностей. Будешь пахнуть лавандой.
Он пожимает плечами.
— Или так, или грязным телом.
Улавливаю запах пота и мужского мускуса с ноткой его геля для душа. Я почти собралась сказать ему, что ничего страшного, если он пойдет на встречу так, как есть, но не говорю этого, потому что он почти обвинил меня в возбуждении, а я не знаю, что случится, если он узнает, что я на самом деле была возбуждена. Он все еще позволит мне продать ему дом? Будет ли чувствовать себя странно возле меня после этого?
Выяснять это, у меня желания нет.
— Хорошо, я буду там, — отвечаю я, указывая на коридор.
Он кивает и включает душ. Даже закрыв дверь, я слышу, как он двигается в ванной. У меня слишком маленькая квартира.
Одежда падает на пол, затем шторка душа сдвигается в сторону. Нога ступает в ванну, и вода падает на голое тело Адама. Я с силой сжимаю глаза, когда он открывает бутылку с шампунем.
Адам намыливает себя, может, моет голову, и я не могу выдержать это. Включаю музыку и вручную мою стаканы, которые мы использовали для воды. Проходит секунда, и я снова перемываю их.
Мышонок пялится на меня.
Он знает мои секреты.
Знает мой позор.
Я прогоняю его и снова перемываю посуду.
Душ выключается, и шторка снова сдвигается в сторону. Я вздыхаю с облегчением. Через несколько минут Адам высохнет, оденется и выйдет из моей квартиры.
— Эм, Мэделин?
Его голос шокирует меня достаточно, чтобы я уронила стакан в раковину. Слава Богу, он остался цел.
— Да? — отзываюсь я, голос дрожит больше, чем мне бы хотелось.
— У тебя есть здесь полотенца?
Конечно, я забыла положить ему полотенце. Прибавьте к списку моих проколов еще и «плохая хозяйка».
— Проверь средний шкафчик, — кричу я, — там должно быть одно.
— Уже проверил.
Мои глаза мечутся к грязному белью в моей спальне. Одно, второе, третье грязное полотенце торчат из кучи. Я морщусь. Мне пришлось использовать их вчера, когда Мышонок пришел грязный после прогулки. Да. У меня нет чистых полотенец. Адам голый в моей ванной, а мне нечего ему дать. Я дергаю кухонный ящик возле бедра и достаю все чайные полотенца, что могу найти. В общем количестве их пять — может, если он использует их с умом, ему хватит их, чтобы высушиться.
— Адам? — спрашиваю я, подступая к двери в ванную. — Я понимаю, что это прозвучит странно, но…
— У тебя нет чистых полотенец.
— Это Мышонок виноват! Послушай, приоткрой дверь, и я передам тебе свои кухонные полотенца. Они маленькие, но чистые, так что должны подойти.
Адам прыскает со смеху, и я знаю, что он добавляет эту ситуацию к списку вещей, с которых захочет посмеяться позже. У кого нет чистых полотенец в целой квартире? У Мэделин Тэтчер, вот у кого.
— Хорошо, давай их, — отвечает он, приоткрывая дверь и протягивая руку.
Передача должна была пройти гладко. Я просовываю полотенца в щель, он хватает их, закрывает дверь, вытирается и убирается нафиг из моей квартиры.
Но я не учла Мышонка. Не учла тот факт, что он соскучился по Адаму за те пару минут, что он находится в душе. Не учла, что Мышонок прорвется вперед с такой силой, что распахнет дверь в ванную настежь. Все превращается в такую замедленную съемку, что мне и не снилось.
Моя рука протянута в попытке отдать Адаму полотенца.
Он стоит на пороге ванной, голый и с капельками воды на теле. Загорелый с головы до пят, и я знаю это, потому что впитываю всю его нагую красоту, каждый ее дюйм. КАЖДЫЙ. ЕЕ. ДЮЙМ.
У меня отваливается челюсть.
Этот мужчина — мили загорелых мышц, с крепким прессом, сильными бедрами. Мой взгляд падает на все — и я имею в виду, на все — прежде, чем я прихожу в себя, драматично хлопаю ладонью поверх глаз и кричу:
— У тебя есть шрам на бедре!
Он дергает полотенца из моей руки.
— Упал с велосипеда в семь лет. Еще один сзади увидеть хочешь?
Я содрогаюсь от мысли увидеть его задницу.
— Нет... пожалуйста… то есть, нет, спасибо, — выдаю я.
— Я пошутил.
— Мне жаль.
— Так ты собираешься отвернуться? Мышонок стоит в дверном проеме, а ты блокируешь его, поэтому я не могу закрыть дверь.
Я тут же двигаюсь, хватаю Мышонка и оборачиваюсь, прилагая максимальных усилий, чтобы не умереть на месте. Дверь в ванную закрывается за мной, как раз, когда я врезаюсь в стену. Мне так страшно убрать руку с глаз, пока я не дохожу до кухни. Прижимаюсь к холодильнику и пытаюсь успокоиться, но сердце бьется в диком ритме в груди, бум, бум, ударами такими сильными, что я чувствую, что сейчас мои артерии полопаются.
Руки опускаются на рот, и я прикусываю кулак, чтобы не издать ни звука.
Ни стона.
Ни вздоха.
Ни смеха.
Все, что может выйти из него. Не хочу, чтобы Адам думал, что я теряю рассудок. Крепко зажмуриваю глаза и вижу всю картину снова. Словно остаточный эффект после того, как долго пялишься на солнце. Поворачиваю лицо к холодильнику и открываю его, дергаю дверь туда-сюда, чтобы прохладный воздух остудил его.
Если честно, прошло очень много времени с тех пор, как я видела голого мужчину в последний раз, но я знаю, что не поэтому реагирую вот так. Я встречалась с симпатичными парнями, но никогда не видела во плоти такого мужчину, как Адам. Одна секунда случайной вспышки разрушила меня для любого другого мужчины после него.