Страница 25 из 58
Протягиваю руку и крепко сжимаю его ладонь в рукопожатии. Мы не разжимаем руки, не прерываем зрительного контакта, пока я, наконец, не пасую и не даю волю улыбке.
— Очень смело с твоей стороны было подойти туда вот так, — говорит он.
— Чувство было такое, что я наблюдаю за действием сверху, — признаю я.
Адам улыбается шире, все еще пожимая мне руку.
— Знаешь, тебе не нужно было скармливать мне все ту чепуху о том, что ты «не готов к отношениям». У тебя как пить дать нет проблем с Тори.
Его хватка на моей руке немного крепчает.
— Это не было чепухой. Дейзи пригласила меня с ними, и ничего более.
Я уже знаю это, но у меня неуверенное, странное предчувствие, и я хотела, чтобы история Дейзи подтвердилась. Меня тревожит моя радость услышать о том, что не он лично пригласил Тори. Так радует, что я осмеливаюсь толкнуть разговор еще на одну ступень вперед.
— Ага, ну, ты уже скормил ей чепуху о своей неготовности к отношениям?
Мы все пожимаем, и пожимаем, и пожимаем руки.
— Говорить ей это нет смысла. Она не та, в ком я заинтересован.
— О, но ты же рассказал мне? — подстегиваю я.
Что-то мелькает в его зеленых глазах, как раз в момент, когда понимание воцаряется между нами. Он не отвечает, и не отпускает мою руку. Это самый странный, самый заряженный обмен любезностями, что у меня был за года. Простое рукопожатие, но я не удивлюсь, если через несколько месяцев я посмотрю вниз и увижу большое беременное пузико.
— Адам?
— Хмм?
— Мне нужно вернуться к одиночкам, — произношу я слабым и беспомощным голосом.
— Ну да.
— Уже можешь отпустить мою руку.
Он не отпускает.
— Ты собираешься поехать домой с парнем из группки по боулингу?
— Почему ты спрашиваешь? Переживаешь, что какой-то крупный ковбой по-своему разберется со мной в сарае, полном сена?
Он наконец-то отпускает мою руку и отступает назад.
— Увидимся завтра.
Глава 13
Адам
Мое утро в клинике прошло с тремя собаками, двумя котами и пронырливым попугаем. Пациенты требовали моего внимания, но мне все равно удалось выкроить немного места в мозгу, чтобы подумать о своих странных чувствах к Мэделин. Я приехал в Гамильтон без намерений остепеняться и пускать корни. В последние восемь лет у меня не было ничего, кроме корней. Мне нужно время для себя, чтобы приспособиться к жизни без Оливии. Мы расстались всего несколько месяцев назад — разве нет какого-то правила? Если мы пробыли вместе восемь лет, разве мне не нужно восемь месяцев, чтобы оправиться после разрыва? Если на то пошло, то почему Оливия ощущается далеким воспоминанием?
Даже боль, испытанная мною после расставания, кажется, затихает.
Это Техас.
Клянусь, влажность высасывает чувства прямо из вас. Кто сможет продолжать таить зло, если на градуснике плюс тридцать два в полдень? Говорят, уровень преступности падает, потому что никто не в силах выносить зной. Может, так и поутихла моя злость на Оливию.
Или, может, причиной тому Мэделин.
Эта женщина владеет способностью возникать в самый непредсказуемый момент. Гамильтон — маленький городок, но не настолько, и все равно Мэделин удается появляться везде, и почему-то этого недостаточно. Я принял приглашение от Лукаса сходить в боулинг, потому что думал, что там будет Мэделин. Она его сестра и лучшая подруга Дейзи. Был смысл в том, чтобы они пригласили ее, но они удивили меня Тори, и мне пришлось выжимать лучшее из ситуации.
Я как попало бросал шары, слишком занятый поглядываем на Мэделин и ковбоя через дорожку для боулинга. О ковбойских сапогах мне было известно, но я думал, что жемчужные пуговицы — всего лишь еще один техасский стереотип. Странно, что он не развел костер посреди дорожки и не притащил губную гармошку.
Я проверяю своего последнего пациента перед ланчем — старенького, послушного золотистого ретривера. Может, если бы он был более непослушным, и мне пришлось прослушать его сердце и легкие, я не стал бы занимать свои мысли вопросом, почему вообще Мэделин пошла на эту встречу одиночек. Она красавица, веселая — с этим никто не поспорит, и сомневаюсь, что в городе найдется мужчина, который с этим не согласиться. Так почему она пытается найти пару на дорожке для боулинга?
Спрашиваю об этом у Саши, девушки из приемной, и пытаюсь не делать вид, что меня это не сильно заботит.
— О, Мэделин Тэтчер? Ага, я ее знаю. Она училась на класс младше меня в школе.
Напоминает мне, насколько это маленький городок.
— Она много с кем встречалась?
Ее брови взлетают чуть ли не до потолка.
— Мэделин? Ни в коем случае. Она была слишком занята, посещая каждый кружок в школе. Она была классической прилежной девочкой, прямо как ее брат, вот только он стал врачом, а Мэделин, вроде как… выдохлась.
Я хмурюсь.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что в колледже она училась на магистратуре в области финансов, и вот где она сейчас — снова в Гамильтоне, меняет работенки без конца и края уже несколько лет.
Интересно.
— Но даже если бы она захотела встречаться с кем-то, парни в Гамильтоне немного ее боятся. То есть, она не совсем мисс Конгениальность. Большинство парней хотят кого-то более жизнерадостного, с большей индивидуальность.
Я смеюсь прежде, чем могу становить себя.
— О, с индивидуальностью у нее все в порядке.
Саша пожимает плечами.
— Ну, тогда это упущение со стороны мужчин Гамильтона. Если вы спросите меня, думаю, ей стоит куда-нибудь переехать. Она могла бы найти пристойную работу и встретить парня, который на самом деле оценит ее заморочки.
Заморочки. Господи. Только потому, что она не бросается на каждого мужика, не значит, что у нее есть заморочки. Она уверенная, смышленая, хоть и немного циничная, но снова-таки, как и я.
Понимаю, что в своей голове я ее защищаю, и отталкиваюсь от стола.
— Спасибо за информацию. Я на ланч.
— Нужна компания? — в надежде спрашивает она.
— Уже имеется.
Бросаю свой белый халат в офисе по пути и выхожу к «Кофейне Гамильтона». Мэделин написала мне сегодня в электронном письме, подтвердив нашу встречу за ланчем и дав мне адрес кофейной лавки. Я умираю с голоду, и когда толкаю дверь от себя, меня приветствуют запахи свежеиспеченного хлеба.
Словно по команде, мой желудок бурчит, затем я сканирую комнату взглядом в поисках Мэделин, и нахожу ее за ноутбуком и с заметками за столиком у стены. В приталенном платье и балетках телесного цвета она выглядит самым профессиональным образом, чем я когда-либо ее видел. Ее длинные волосы собраны в высокий хвост, она печатает на ноутбуке, и я почти соглашаюсь с Сашей — в Чикаго мужчины роились бы вокруг нее. В Гамильтоне ее заморочки — полное упущение.
Я виляю между столиками, приближаясь к ней, и она поднимет взгляд вверх, широкая улыбка растягивается на ее губах. Она светится, несмотря на пасмурный день. Я достигаю ее столика и наклоняюсь с поцелуем в щеку. Она всегда пахнет лавандой, и я понимаю, что, как и прежде, я заставляю ее напрячься. Отдергиваю себя назад и выравниваюсь.
Какого черта я только что поцеловал ее в щеку?
— О! Эм, привет, — произносит она.
Щедрый румянец окрашивает ее шею, и я прочищаю горло.
— Эй, ты уже сделала заказ?
Она не встречается со мной взглядом. Фокусируется на чем-то за моим правым плечом и качает головой.
— Тебя ждала.
Я киваю на прилавок.
— Давай, я умираю с голоду, — она опускает бумаги на ноутбук и тянется к сумочке. Протягиваю руку, чтобы остановить ее. — За мой счет.
Она хмурится и качает головой.
— Мне нравится угощать клиентов, когда я приглашаю их встретиться со мной в ресторане ради дела.
— А мне нравится платить, когда я беру подругу на ланч, — отвечаю я, закрывая тему.
Она не спорит, но и не оставляет сумочку. Ладно. Когда мы делаем заказ, я говорю ей озвучить свой первой, и когда она заказывает тот же сэндвич с отбивной из индейки, на который смотрел, я говорю кассиру сделать два и протягиваю ему карточку прежде, чем она может открыть свой кошелек. Мэделин смеется и тянется за одним из крупных печений с шоколадной крошкой на прилавке рядом с кассиром.