Страница 51 из 57
С этими кошаками вообще пришлось повозиться. С подачи одного шибко хитрого путешественника во времени (не будем показывать пальцами) судьба легендарного танка претерпела существенные изменения. Во-первых, предпочтение было отдано модели Порше, а не Хеншеля, что позволило несколько ускорить начало промышленного производства и избежать ряда эксплуатационных проблем. Во-вторых, минуя стадию проб и ошибок, удалось сразу пропихнуть для "полосатиков" организацию, сложившуюся в моей истории лишь к середине 43-го года. В результате уже в августе оказались сформированы и полностью укомплектованы три первых батальона тяжелых танков. 501-й и 502-й заканчивали обучение во Франции и готовились к отправке на Восточный фронт в октябре, а вот 503-й…
В отличие от двух других, батальон с головой тигра на эмблеме был сформирован путем перевооружения и реорганизации 300-го батальона радиоуправляемых танков, отличившегося в ходе последнего штурма Севастополя. Старую технику передали специальным саперным частям, а личный состав, поднаторевший в уничтожении хорошо укрепленных позиций, обороняемых опытным и упорным гарнизоном, взялся ударными темпами осваивать секретные uber panzer'ы. К концу лета обучение было завершено, и батальон решили обкатать в реальных боях. Роль полигона предстояло сыграть городу на Волге.
Испытание огнем тигрята прошли уже в сентябре, поддержав наступление на Тракторный завод, в развалинах которого засели остатки двух советских стрелковых дивизий и 18-го танкового корпуса. Проверка фронтом, в общем, подтвердила то, что я знал и так — новая машина не отличалась высокой подвижностью и механической надежностью. Особенно много проблем было с новомодной электрической трансмиссией. Впрочем, эту проблему специалисты Порше обещали решить уже в октябре. Но куда важнее оказались достоинства. Броня, практически не пробиваемая для всех противотанковых, полковых и дивизионных орудий, состоявших на вооружении Красной армии, и сверхмощная 88-миллиметровая пушка, уверенно поражавшая любые советские танки на дистанции в полтора километра.
Танкисты Черняховского были первыми, кто сполна испытал на себе боевые качества нового порождения сумрачного тевтонского гения. В тесном пространстве среди руин малая подвижность и некоторая неуклюжесть "Тигров" не имела особого значения, зато невероятно востребованы оказались мощнейшее вооружение и несокрушимая защита. Пользуясь этим, танкисты 503-го просто продвигались вперед под прикрытием своей пехоты и методично расстреливали все огневые точки, попадавшиеся им на пути. Ответный огонь бронированные зверюги попросту игнорировали, флегматично перенося многочисленные попадания 45- и 76-миллиметровых снарядов.
Если верить информации, полученной при допросах пленных, то появление новых машин вызвало настоящую панику в рядах советских танкистов и артиллеристов. Корпус Черняховского, потеряв за три дня боев большую часть орудий и танков, был выведен в тыл на переформирование. При этом командир корпуса был серьезно ранен, а тылы корпуса полностью разгромлены ударами с воздуха. За "Тиграми" же в войсках прочно закрепилась слава несокрушимой и непобедимой машины, способной проломить любую оборону и вызывающей у противника приступы нервозности уже одним фактом своего существования.
Три общевойсковые армии и три танковых корпуса Юго-Восточного фронта начали наступление 7 сентября. Жуков сделал все, чтобы подготовиться как можно лучше, но дефицит времени и общая неблагоприятная обстановка не позволили большего. Первая же волна танков и пехоты была просто истреблена. Немцы укрепили северный фланг — сотни танков и самоходок использовались как костяк противотанковой обороны, десятки зениток, помимо охраны немецких солдат с неба, были приспособлены для стрельбы по наземным целям.
Слабая артиллерийская поддержка и малосильность авиации 8-й воздушной армии не позволили выбить эту огневую мощь. Вся артподготовка продолжалась 45 минут, велась фактически по площадям из-за плохо организованной разведки и включала в себя слишком мало тяжелых орудий. Единственный успех первого дня был у совхоза Дмитровский, где под мощный удар М-31 удачно попался опорный пункт немцев — большая часть укреплений была разрушена, а множество вражеских солдат погибло. Но и там продвижение составило два-три километра, перед очередной грядой высоток наши были остановлены мощным огнем противника.
Располагай Юго-Восточный фронт большим количеством боеприпасов и тяжелых орудий идея планомерного выдавливания немцев с северного участка междуречья может и сработала бы. Однако недостаток гаубиц и снарядов (расход снарядов на них был установлен по 5-10 штук в день в зависимости от калибра) вынуждал делать ставку на другие методы: атаки пехоты с танками непосредственной поддержки, минометы, "катюши" (вплоть до М.31), на авиацию… А это не всегда работало.
Многим ветеранам Первой мировой этот снарядный голод до бои напомнил события 1915-го. Хорошо хоть, что основной калибр полковой и дивизионной артиллерии, а также танковых пушек — 76 миллиметров — не испытывал острого дефицита.
Наращивание выпуска минометов и мин к ним позволил укомплектовывать советские дивизии по этой графе на 100 %. Но сами по себе даже 120-мм минометы не могли заменить тяжелые орудия — не хватало мощи и дальности. Недаром многие исследователи опускали минометы в разряд тяжелого пехотного оружия — в одной линейки с ПТРами, крупнокалиберными пулеметами и ранцевыми огнеметами (с ними тоже все обстояло неплохо).
Неудача Юго-Восточного фронта обсуждалась на заседание Ставки в присутствие вызванного из-под Сталинграда Жукова. Объективные причины неуспеха были очевидны. Поэтому Сталин ограничился лишь снятием ряда военачальников: командарма-24 Козлова, все того же невезучего Лизюкова. Попов был понижен в должности до заместителя командующего фронта, а сам фронт временно приказано было возглавить лично Жукову.
Это решение отдавало некоторой паникой. Ибо по предыдущим директивам Ставки Юго-Восточный оперативно подчинялся Сталинградскому фронту. Таким образом, создавалась двойственная ситуация: Еременко был подчинен Жукову, как заместителю Верховного Главнокомандующего и представителю Ставки, а сам Жуков командовал фронтом поставленным в подчинение Еременко.
Ни о каком 'другом решении' разговора у нас с Георгием Константиновичем естественно речь не зашла. Реальность сильно поменялась, и ресурсов для мощнейшего контрнаступления на картах Генштаба не просматривалось, а Жукову просто было не до того. Его ждали горячие бои в междуречье Волги и Дона.
Чтобы хоть как-то помочь наземным войскам, командованию ВВС было приказано провести масштабную воздушную операцию.
Технология массированных ударов по вражеским аэродромам была отлажена, и дважды использована — в ходе "Меркурия" и на Западном фронте:
— Ночью, ближе к рассвету удар наносили вечные трудяги По-2 и АДД.
— На рассвете за дело принимались дневные бомберы и штурмовики. Их должны были прикрывать крупные истребительные силы.
Для проведения авиационного наступления под Сталинградом привлекался 4-й ИАК РВГК. Корпус имел стандартные две иад, всего — пять полков, более 100 истребителей), сформированный из отдельных полков, надерганных со всех фронтов и даже ПВО.
Но именно в этом корпусе отправился после пятинедельной подготовки на фронт полк Елисеева на "аэрокобрах". Большинство пилотов были собраны из невоюющих округов и обладали довоенной подготовкой, часть летчиков служили инструкторами в ВУ, к ним влились возвращенные в строй после ранений… Поэтому опытная компания освоила самолет так быстро.
10-11 сентября эта операция была проведена. Увы, как и предыдущие подобные операции к перелому это не привело, хотя какие-то потери мы немцам нанесли.
Особенно не повезло летчикам 268-го шап. Флаг-штурман полка Владимир Норовицкий, опытнейший пилот, воевавший еще в Испании, вывел группу точно на отмеченную на карте цель. Но это оказался ложный аэродром. Выяснили это пилоты, когда выпустили большую часть эресов и сбросили бомбы. На обратном пути Илы попали под атаку мессеров и понесли чудовищные потери (сбито 12 из 23-х участвовавших в налете штурмовиков). Сам Норовицкий был сбит, обгорел, но смог приземлиться с парашютом на территории советских войск. Это был его 70-й вылет на штурмовике, и он мог рассчитывать на скорое присвоение звания Героя (нормой тогда были 75 б.в.).