Страница 17 из 24
(С. Митчем)
Должна иметься некая объединяющая сила, которая поведет множество волевых людей к единой цели. Этой силой является воля командира, но даже она может не подействовать, если нет идеи, плана, понятных всем.
(У. Джексон)
В конце концов война, пусть даже маленькая боевая операция, главная работа армии. Не знаю уж, нравится ли командирам видеть меня рядом, но, когда подворачивается возможность, я стараюсь находиться на передовой и наблюдать за боем, а если надо, и вмешиваться в руководство. Считаю, что это лучше, чем, читая о случившемся в рапорте на следующее утро, демонстрировать задним числом собственную мудрость, указывая, как и кому нужно было поступить.
(М. Даян)
Сегодня утром на совещании /9 октября 1956 г./ мы занимались проблемой временных назначений. Некоторые из наших лучших боевых командиров перешли на работу в генштаб или в Учебное командование или же находились на учебе за границей. Я считаю, что их нужно направить в подразделения, которые примут участие в Синайской кампании, некоторых, возможно, надо назначить командирами частей вместо нынешних, в тех случаях, когда это оправдано.
Я представляю себе, насколько сложна эта задача. Во-первых, для командиров будет ударом то, что их заменяют накануне сражения, во-вторых, такими назначениями мы оголим генштаб и Учебное командование. Как бы там ни было, это необходимо сделать. Если бы нам предстояла затяжная война, тогда бы еще имелась возможность обойтись без такого болезненного предприятия, но в кампании, которая должна продлиться всего несколько недель, необходимо собрать в кулак все силы в одном месте – в зоне боев. На одну чашу весов придется положить личные чувства смещенных командиров, а на другую – успех всей войны. Особенность операции «Кадеш» заключалась в предоставлении каждому командиру очень широкой свободы действий в условиях боя. Именно им придется принимать жизненно важные решения непосредственно в сражении. Их действия, их умение руководить и решат исход кампании.
Я надеюсь, что те офицеры, которые окажутся ущемленными из-за произведенных нами перестановок, все же сумеют правильно понять их причины. Так или иначе, подписывая приказы о назначениях, я чувствовал: мы в генштабе сделали все для того, чтобы выставить в поле настоящую «сборную Израиля».
(М. Даян)
С самого начала присутствия советских войск в Афганистане… было заведено проведение утренних совещаний, во время которых анализировалась обстановка и уточнялись задачи частям армии на предстоящие сутки. Точнее – на предстоящий день и предстоящую ночь, поскольку с наступлением темноты начиналось самое ответственное время. Руководил этой работой обычно начальник штаба армии. Впоследствии, после моего назначения на должность командарма, задачи ставились лично мной.
Если возникали чрезвычайные ситуации, то право на принятие решения, помимо командующего имел начальник штаба армии, каждый командир дивизии в своей зоне ответственности и их начальники штабов. В случае отсутствия и этих командиров соответствующими полномочиями наделялись начальник разведки армии или дивизии.
Совещание начиналось в 7 утра с доклада начальника разведки армии о том, что удалось узнать его офицерам. Исходя из полученной информации, анализировалась обстановка и ставились конкретные задачи начальникам основных отделов и служб… Непродолжительные утренние совещания требовали очень большого внимания и концентрации сил…
После утренних совещаний штаб 40-й армии согласовывал в определенной мере свои действия с министерством обороны Афганистана. Мы рекомендовали им либо воздержаться от нанесения ударов по некоторым районам, либо, наоборот, указывали места, по которым можно и нужно бить…
Мне кажется, что такой принцип работы в тяжелое время очень эффективен. Это касается не только армии, он применим и к гражданским условиям. Концентрация власти, возможностей в одних руках позволяет своевременно перебрасывать силы на нужное направление и положительно решать некоторые проблемы.
(Б. Громов)
Еще тогда, наблюдая его на совещаниях в Моздоке и Грозном /министра обороны РФ П.С. Грачева/, я обратил внимание на несоответствие потенциала Грачева тому, что он делал и говорил. Например, Павел Сергеевич никогда детально не вникал в наши тактические планы. Выслушает, кивнет головой, задаст пару несущественных вопросов и закончит какой-нибудь декларацией типа «уничтожайте бандитов!», «берегите людей!», «побольше награждайте солдат!» и т. п. Все эти пожелания – дело хорошее, но мы командиры, и без министра знаем, что врага следует бить, а своего бойца беречь и при любой возможности цеплять ему на грудь медаль.
Грачев – опытный вояка, все командные должности прошел, «духов» в Афгане громил, в отличие от большинства из нас, еще не наживших боевого опыта, и от него мы ждали каких-то нестандартных решений, оригинальных подходов, в конце концов, полезной, «обучающей» критике!
Но, увы, свой афганский опыт он будто в запасник музея спрятал, не наблюдали мы у Грачева какого-то внутреннего горения, боевого азарта… Поставьте старого преферансиста рядом со столом, где идет игра – он изведется весь от желания включиться в борьбу за прикуп. А тут – какая-то индифферентность, даже отстраненность.
(Г. Трошев)
В том, что операция по взятию чеченской столицы прошла «на ура», – во многом его личная заслуга /генерала В.В. Булгакова). Он действовал без суеты, по-военному грамотно.
Очень необычно выглядел применявшийся им способ захвата мостов через Сунжу. Он ни разу не пошел в лобовую, подвергая своих людей опасности. Всегда делал несколько отвлекающих маневров, сковывал боевиков на ложных участках штурма, а в это время переправлял подразделения в самых неожиданных для бандитов местах и с нескольких направлений захватывал мост. Оборона боевиков рассыпалась, как карточный домик, у полевых командиров голова шла кругом от таких булгаковских «тактических штучек»…
Я знаю Владимира Васильевича с зимы 1985 года. Мы познакомились на курсах усовершенствования при академии бронетанковых войск. Уже тогда на штабных играх он проявлял оригинальность мышления: терпеть не мог шаблонов.
Мало кто знает, что еще в первую чеченскую войну он удивил всех тем, что поставил в боевое охранение позиций своих войск… гусей. Да-да, тех самых гусей, которые в свое время Рим спасли. Не секрет, что гуси бурно реагируют на появление чужих и чуют их издалека. Тысячи лет назад благодаря этому римляне отбились от варваров. И вот теперь в окрестностях Грозного один из наших полков, «усиленный» гусями, сумел вовремя отбить атаку боевиков.
Уже во вторую войну Булгаков, побродив по горам Чечни в поисках неизвестно где спрятавшихся боевиков, придумал очередной трюк с использованием фауны. Он попросил у МВД следовых собак. Собралась целая свора – несколько десятков «голов». Скучковавшись, собаки подняли невообразимый лай, Вот тут-то Булгаков и растянул их с проводниками в цепь и пустил по горному лесу, где предположительно прятались бандиты. Многоголосое эхо металось между лесистыми склонами, создавая ощущение конца света. Бандиты, до этого спокойно отсиживающиеся в землянках, не выдержали «псовой атаки», дрогнули и бросились наутек, попадая под огонь наших стрелков. Собачья облава имела стопроцентный успех!
…Есть у этого доблестного генерала и своя слабость: он страстный книголюб. У Булгакова богатейшая библиотека. При первой же возможности старался бывать на книжном базаре и никогда не уходил оттуда с пустыми руками. Из книг черпает мудрость опыта (применению в боевой обстановке гусей или собак не учат в военных академиях), хотя и все нужные по службе «школы» он успешно окончил.
Он хорошо знает историю вообще и военную в частности, он не пропускает новинок мемуарной литературы, особенно тех, где речь идет о войне (где бы и когда бы она не произошла).