Истребители

Когда я программу на Як-7 закончил, Команденко отдал меня вместе с группой на проверку командиру эскадрильи – майор Матвеев такой был. Классный летчик, всегда подтянутый, высокого роста. Единственный минус – не блистал вежливостью, грубоват был, и все его побаивались. Каждый должен был взлететь, сделать два круга и выполнить посадку. Я смотрю – вместо двух кругов все по одному делают и садятся. Потом случайно услышал, как он одного засранцем назвал, говорит: «Вон из кабины! Следующий!» Ну, думаю – это летчики с «мигов», а я с И-16, совсем мизерный налет, меня он хлеще назовет! Сел в кабину: «Разрешите…» Он таким раздраженным тоном: «Выруливай!» Вырулил на старт, взлетел, сделал круг – молчит, делаю второй круг – молчит. Я забыл, что у меня кто-то сидит в задней кабине, а потом в зеркало заднего обзора посмотрел – он куда-то в сторону смотрит. Зашел на посадку, расчет сделал правильный, но на пробеге рано самолет опустил на колеса, он взмыл и сделал «козла». Матвеев тут же взял управление и исправил ошибку, прижал самолет. Думаю, куда рулить, на старт или на стоянку? Он молчит, а я не знаю, как быть – надо же второй раз взлетать. Ай, думаю, что будет, то будет, и порулил на старт. Вырулил на старт, остановил самолет, затормозил. Матвеев мне: «Ты что же, сержант, усыпил меня в полете, а потом решил выбросить из кабины? Давай второй полет и будь внимательнее!» Я делаю второй полет, опять усыпляю проверяющего, захожу на посадку и опять опускаю самолет на колеса, но на сей раз ошибку сам исправил. Когда самолет опускается на колеса, надо ручку придерживать. Рулю на стоянку, думаю: ну, сейчас задаст мне! Молчит. Зарулил, выключил двигатель, вышел из кабины на центроплан: «Товарищ майор, разрешите получить замечания…» – «Замечания получите у инструктора!» Команденко подошел, Матвеев начал давать ему указания какие-то – мы стоим, прислушиваемся. Потом более громким голосом говорит: «А на проверку давайте мне таких ребят, как последний сержант! Чтобы больше не давали неподготовленных!» Мать честная… «Разрешаю ему на «лагге» летать!» На второй день я уже вылетел на ЛаГГ-3. Я, конечно, радовался, но в то же время думаю – наверное, переоценили мои возможности?

– Расскажите про ЛаГГ-3 – самолет, о котором у летчиков были очень противоречивые мнения.

– Я вам скажу – самолет был неудачный, по сравнению с «яком», скажем. Он был тяжелее, особенно уступал в вертикальном маневре. Среди летчиков не пользовался авторитетом, даже изобрели такое выражение – «лакированный гарантированный гроб».

– Другое дело, когда появилась эта шутка – во время войны или уже после?

В войну. Тем более нам в полк дали «лагги» с 37-мм автоматической пушкой, плюс крупнокалиберный пулемет синхронный. Таких было всего два полка. Потом ЛаГГ-3 сняли с вооружения.

«Лагг» имел скорость почти на 100 километров в час больше. Конечно, И-16 был более маневренный, чем ЛаГГ-3, особенно на горизонталях, но скорость у него уже не отвечала требованиям времени. Кроме того, немцы в основном использовали вертикальный маневр, они с нами на виражах не вступали в бой, за редким исключением. У них тактика была такая: сверху, как правило, атакуют на большой скорости, сближаются до предела близко. Оружие мощное у них было, например, у ФВ-190 – четыре пушки и еще два пулемета. Рубанет и вверх опять уходит. И-16, конечно, мог уйти под него, но это только оборонительный бой…

– А какие-то положительные качества у «лагга» назвать можете?

– «Лагг» на виражах тоже неплохой был. Потом, у него была очень прочная кабина – иногда падает самолет, разваливается весь, а кабина целая остается. Но истребитель, конечно, неудачный в целом.

– Как вы попали на фронт и когда?

– Когда Команденко дал мне «зеленую улицу», я, конечно, не знал, что он замыслил меня вместо себя оставить. Полетел как-то в зону, а там какое-то время была такая практика – самолеты с горьковского завода пригоняли во 2-й ЗАП, там мы их облетывали, а потом отправляли в полки и на фронт. И вот сажусь в новый самолет, взлетаю, набираю высоту и начинаю пилотировать – мне нравился пилотаж, особенно вертикальный. Я выполнил все заданные упражнения, посмотрел – время есть, еще дополнительно несколько фигур сделал, потом отвесно спикировал на Оку. Пацан был – увидел, лодка плывет с девчатами, и на них спикировал. Ну, конечно, заблаговременно вывел самолет, на 500 метрах. Сажусь, подхожу к инструктору за замечаниями. Смотрю – рядом с ним стоит офицер в авиационной форме, в хромовых сапогах – сразу видно, штабной. Инструктор мне замечания не стал делать. Этот штабной, оказывается, тоже наблюдал мой пилотаж, говорит Команденко: «Этого сержанта отправьте в 291-й полк». Я, когда услышал это дело, не поверил ушам. И вот, после разговора с Команденко, я прибыл в 291-й ИАП. Это конец августа 1942 года. Командир полка майор Индык, он потом Героем Советского Союза стал в другом полку. Летчиков с боевым опытом мало было, по пальцам посчитать: Макаров, Лобанов, Варлов – человек пять.

– Сколько вы успели на «лагге» налетать до этого момента?

– Около четырех часов. Ни разу не стрелял, только взлет, посадка, пилотаж в зоне – даже парой не ходил. Все наше пополнение было примерно такого же качества, сержанты вроде меня. Было несколько офицеров довоенного выпуска, которые имели опыт боев на Волховском фронте.

– Летчики, которые имели боевой опыт, вам что-то рассказывали о боях?

– Знаете, как-то недостаточно они делились своим опытом. Так получилось – немцы уже под Сталинградом были, страна оказалась в тяжелейшем положении. Тут нам дали задание готовиться к уничтожению немецких танков – 37-мм орудие пробивало верхнюю броню у большинства из них. Меня взял ведомым лейтенант Николай Полегаев, опытный летчик. Я был очень доволен, что попал к фронтовику – большинство ведущих не имели боевого опыта. Так, командиром эскадрильи у нас был майор Денисов, переученный из бомбардировщиков в истребители, такой тучный человек, в возрасте, а на фронте не был. Из Сеймы мы перелетели в Богородск, там потренировались немножко – взлет, посадка, парой полетали, даже один раз Полегаев сводил меня на воздушный бой один на один.

Потом приказали перелететь в Ногинск, в Подмосковье, – там был испытательный полигон авиационного вооружения и на границе аэродрома стояли трофейные немецкие танки. Командир полка Индык объявил, что нам поставлена задача уничтожать танки, поэтому надо тренироваться в стрельбе. Я первый раз увидел эти чудовища с крестами. Какой-то специалист рассказал, где у них наиболее уязвимые места, и на второй день мы начали стрелять. Конечно, результаты были удручающие – по три снаряда нам давалось, и я ни разу не попал, как и остальные. Даже старики и те промазали.

Приехал из Москвы какой-то инспектор, и нам сказали – сейчас он покажет, как надо стрелять по танкам. Мы сели на безопасном расстоянии. Он взлетел на нашем ЛаГГ-3, заходит – бах-бах-бах, огонь на броне танка, что-то отлетело от него. Два захода сделал и два раза попал. Мы побежали смотреть – там еще из пробоин дым шел. Командир полка говорит: видите, как надо попадать? А старики потом меж собой: да, не думали, что попадем в смертники… У нас же никакой защиты не было, даже лобовое стекло небронированное – обычный плексиглас! Мы, молодые, спрашиваем: «Почему в смертники?!» Они отвечают: «Вы не представляете, какое немецкие танки имеют мощное зенитное прикрытие. Если мы будем заходить так, как этот мужик показал: на малой скорости, блинчиком, то нас посбивают сразу. Надо на большой скорости заходить, с первой атаки поражать танк и уходить». Я сделал шесть тренировочных полетов, прежде чем первый раз попал. У других тоже были успехи.