Майя

Разгневанная фрау, не обладая его терпением, подскочила к Майе и стала силой срывать с неё платье и хлестать по щекам, крича при этом: «Так ты на себе его прячешь!» Малыш перешёл на крик.

«Закрой рот слюнтяй!» - рявкнула на него фрау и он оцепенел.

Резкий окрик хозяина дома прервал разыгравшийся скандал:

»Лизи, что здесь происходит?!»

Из- за стоявшего крика и плача малыша, никто не заметил вошедшего доктора и его вопрос прозвучал отрезвляющей оплеухой, после которой враз наступила, не менее удручающая, тишина.

«Лизи, ты, ищешь это?»- протягивая медальон, спросил он жену- «Ты ведь сама просила починить у ювелира заедающую застёжку, возьми, теперь всё в порядке.»- затем он повернулся к полицейским:

«Уважаемые офицеры, приношу свои извинения за случившееся недоразумение, жена не прочла оставленную ей записку. Спасибо, что так быстро среагировали!» и обменявшись традиционным: »Хайль Гитлер!» закрыл за ними дверь.

«Фройлен Майя, приведите себя в порядок и весь этот балаган под лестницей. Вот вам две марки, пойдите прогуляйтесь по городу. Вы, свободны до шести вечера»- сказал Отто и, забрав сына, ушёл наверх. Посрамлённая Лизи побежала вслед за ним.

Глава 7 Хлеб войны лёгким не бывает.

Майя наводила порядок в своей коморке и беззвучно плакала. Оказывается можно и так: слёзы не бегут, а всё в середине плачет, рвётся на части, обжигая концы. Она слышала, как хозяин выговаривал жене:

»Где та кроткая и добросердечная Лизхен, на которой я женился? Сегодня, я видел мегеру, устроившую гнусное представление в присутствии моего малолетнего сына, напугав его так, что он до сих пор не может успокоится и я не увидел, в этой чужой женщине, капли сострадания к собственному ребёнку, а тем более к прислуге. Ты не прочитала записку. Не посоветовавшись со мной, пригласила в дом полицию. Что на тебя нашло?»

-Ты отчитываешь меня, как школьницу из- за какой- то тупой работницы, зачем ты дал ей деньги?- прозвучало крикливо в ответ.

-Боже мой, Лизи, тебя волнуют только деньги, а как же наш сын? Сегодня ты преподала ему урок жестокости!

-Ничего страшного, меньше будет нюни пускать по любому поводу, пора ему вырабатывать мужской характер.

-По твоему, Лизи, это по мужски издеваться над неповинным и беззащитным человеком в присутствии полиции? Чему ты учишь ребёнка? Ты стала такой же грубой, как твой отец!

-Да, я дочь своего отца и горжусь этим. - заносчиво отвечала мужу Лизи.-

-Тут уж точно добавить нечего! Бедный, бедный Отто, как его угораздило жениться на такой ведьме?- подумала с жалостью о хозяине Майя.

-Лизи, я более чем уверен в том, что даже такой грубый и циничный человек, как твой отец, сентиментален, как все немцы и очень любит свою дочь. Он никогда бы не позволил себе обидеть тебя и пережить то, что ты позволила пережить своему сыну.

Обескураженная словами мужа, Лизи не нашлась, что сказать. В наступившей тишине вновь прозвучал возмущённый голос Отто :

«Шестого июня англо-американские экспедиционные силы высадились на территории Северной Франции, как ты думаешь сколько мы сможем выстоять воюя на два фронта? Война может кончиться и не в нашу пользу. Прошу тебя, Лизи, не веди себя так, чтобы постыдный груз содеянного, давил на тебя всю оставшуюся жизнь». Тоненький голосок Гюнтера сменил отцовский:

»Мамочка, пожалуйста, не выгоняй мою няню, она хорошая!»

Остальное Майя не стала слушать, ушла любоваться, уцелевшими от бомбежек, красотами, рассудив, что подобная возможность у неё появится не скоро. Она бродила по улицам пытаясь успокоиться. «Какой славный, ухоженный город» - подумалось ей – «Несмотря на ущерб нанесенный войной, он выглядит очень уютным. Стоят, сохранившиеся со средневековья дома, каждый со своей историей, вроде их построили вчера. Интересно сколько ему лет?» Потом вспомнила, как Отто рассказывал Гюнтеру о том, что город построили ещё римляне в 15 году до нашей эры. За всю свою длинную жизнь Аугсбург, столица Швабии, перенёс немало потрясений. Как и сотни лет тому назад, омывая его со всех сторон, плавно несут свои воды Лех и впадающие в него Вертах и Зингольд. Утопая в зелени, город красочно разместился на их берегах соединённых многочисленными мостиками и отведёнными каналами, что придаёт ему особую колоритность и выразительность. Возвышаются к небу заострённые крыши костёлов, а вот и церковь Девы Марии, которая, по рассказу хозяина, наделена особым правом: если преследуемый преступник добегал до её дверей и дотрагивался до дверного кольца, то он обязательно был прощён. Главная городская площадь очень пострадала, здание ратуши со знаменитым золотым залом, было полностью разрушено, как и часть городских зданий, фонтан Меркурия не работал, притих, волнуясь за свою судьбу построенный ещё в шестнадцатом веке для малоимущих людей, Фуггерай. В напоминание о настоящем, группа военнопленных разбирала завал, после очередной ночной бомбардировки.

Многие магазины были закрыты, как следствие индустриального кризиса и полного развала экономики страны, давно представляющего собой трубу, через которую всё уходило в военное ведомство и прилипало к карманам верхушки, элита Третьего рейха не отказывала себе в устрицах. Для остальных, продукты питания выдавались по карточкам ещё с 1939 года, а одежды и обуви не хватало на всех даже по карточкам. Недаром людская мудрость гласит:»Хлеб войны лёгким не бывает.» На неделю, на одного человека выдавали: 1740 г. хлеба; 200 г. мяса; 110 г. масла; 50 г. маргарина; 125 г. мармелада; 150 г. сахара; 40 г. эрзацного кофе; 30 г. сыра и 100 г. бакалейных товаров. На одежду и обувь были отдельные карточки для мужчин, женщин и детей, по каждой выдавались 100 купонов, например новое пальто или костюм стоили 60 купонов, носки или чулки - 5 купонов, но их можно было купить только 5 пар в год. Поэтому женщины великого рейха научились перешивать из старых вещей-новые и штопать носки. Такие же карточки были у иностранных рабочих и военнопленных из западных стран. Остарбайтеры карточек не имели и Майя по своему горькому опыту знала, что в трудовом лагере они получали одну или две порции, так называемого супа и 200 грамм хлеба в день.

Заглянув на базар, где ещё с начала года деньги были отменены и вовсю процветал бартер- обменная торговля, девушка увидела, как пожилая фрау пыталась обменять десяток сигарет, непонятно каким образом попавших к ней, на 50 грамм мяса, а рядом тучный мужчина сторговал большую курицу за две бутылки коньяка. Майе нечего было предложить на обмен и она зашагала по каменной мостовой, спеша вернуться вовремя. Ее старые башмаки, у которых давно стёрлись подошвы и, из- за отсутствия кожи в рейхе были заменены на деревянные, издавали при ходьбе однообразное постукивание.

На площади стоял мороженщик с лотком, у которого толпились дети. Мороженое было в свободной продаже, считалось, что оно успокаивает. Майя вспомнила весеннюю прогулку по Киеву с друзьями в далёком 1941 году, когда дружно подлетев к подобному лотку, они выбирали любимое мороженое и почувствовала, как странное болезненное стеснение подкатило к горлу.