Майя

-Тётя Дуся, когда вы в погреб за огурцами ходили, я слышала, как они между собой о каком-то важном грузе говорили, который на станцию прийти должен. Туда охраны нагнали и они тоже получили приказ явиться- вспомнила, между делом, Лея.

-Евдокия Андреевна, если мы погрузим обоих на их же повозку, подвезём в сумерках к станции и бросим, на нас тогда никто не подумает-предложила Майя.

-В любом случае это лучше, чем прятаться в лесу, но на станцию я сама поеду, а ты останешься за детьми приглядеть. - распорядилась Дуся.

Оставшись на хозяйстве, Майя прибрала в схроне и в доме, покормила голодных детей, подмела крыльцо и заметила оставленную возле него корзину с грибами. Чистить их уселись все трое. Майя, неожиданно для самой себя, уронила нож и захлебнулась в рыданиях.

-Почему, ты, плачешь?- испуганно спросил её Миля.

-Я никогда не стреляла в людей, это было так просто и одновременно настолько гадко, что с того самого момента меня, не переставая, тошнит.- призналась Майя.

-Ты, стреляла в врага, защищаясь и спасла всех. Если бы ты их не убила, эти скоты убили бы нас. Они не стоят наших слёз!- сказала строго Лея.

Майе подумалось: «Вот ведь, война-лиходейка, бессердечно украв у детей детство, заставила их так быстро повзрослеть, маленькая Лея рассуждала, как много повидавшая на своём веку старуха; как не оставив выбора, доведённым до полного отчаяния малышам, позволила стать участниками всей этой гнусности, случившейся сегодня.» Они не спали, волнуясь за Дусю, но вскоре, Милю, утомлённого пережитым, сморил сон прямо посредине недосказанного предложения, а за ним и Лея, положив голову на скрещённые руки, мирно засопела, сидя за столом.

Развешивая на крыльце, нанизанные на нитку грибные гирлянды, Майе вспомнила, как перед самой войной, развешивала подобные вместе с ребятами на даче у Виктора. Перед глазами всплыла картина застолья, смеющиеся лица мамы, папы и бабушки, сплетенные под столом руки с любимым. От нахлынувшей волны щемящей грусти по родным и Илюше, на глаза вновь навернулись жгучие слезы.

От лесничества до железнодорожной станции было километров двадцать. Совсем стемнело, когда подъехав поближе, Евдокия заметила контуры привокзальных строений. Услышав немецкую речь, она слезла с повозки, отвязала от неё своего Сивого и со всей силы огрела кнутом запряженную лошадь, от удара она так взбеленилась, что во всю прыть поскакала вперёд. Приняв мчащуюся на них повозку за партизанский налёт, фашисты открыли по ней пулемётный огонь. Успокоенная неожиданной развязкой случившегося, Дуся, верхом на Сивом, растворилась в лесу.

Работы в хозяйстве было невпроворот: то спустить в подвал выкопанный и высушенный, чтобы не сгнил, картофель, то посеять на небольшом наделе озимые, то успеть до дождей перевезти припрятанный в лесу стожок сена. Измотанное, от бесконечных поборов, село голодало. Отдалённость же лесничества имела свои преимущества, так как в летний период, в лесу можно было спрятать корову, без которой прожить в такой голодный период с детьми не представлялось возможным.

На дворе стоял слякотный ноябрь, дождь лил и лил, как из ведра, закончился пчелиный сезон. Дуся с Майей припрятали в схроне два бидона с мёдом. Приехавшие в очередной раз, озябшие немцы, грелись у печки, проклинали поднявших голову партизан, сетовали на русское раздорожье, и на то, что не смогут приезжать за мёдом до весны, обсуждали между собой положение на фронте. Майя занесла охапку дров, и, прислушавшись к их разговору, отчётливо поняла, что немецкое наступление захлебнулось. Красной Армии удалось в тяжёлых боях удержать и заставить немецкую группировку глубоко увязнуть в обороне.Теперь, оба солдата, потеряв былую самоуверенность, выглядели обыкновенными, испуганными мальчишками, ещё не потерявшими веру в то, что армия Паулюса вырвется из кольца. Немцам явно не хотелось уезжать из тёплого дома, но боясь забуксовать на дороге, а тем более появления партизан, они были вынуждены покинуть лесничество засветло. В лесной домик пришли тихие будни и надежда на перелом в войне.

Вновь наступила зима. Мела позёмка, ветер зверюгой выл в трубе, безжалостно вытягивая тепло из дома. Как-то, в рано наступивших сумерках, раздавшийся осторожный стук в дверь, не на шутку переполошил всех домочадцев. « Кто- там?»-прозвенел встревоженный голос Дуси и в ответ прозвучало:

»Не бойтесь, свои, мать, свои.» На пороге стояли двое партизан. «Здравствуйте, Евдокия Андреевна , мы к вам от Ивана Петровича, жив он, здоров, воюет потихоньку, вам вот кланяться велел. Не поможете с продуктами? Ох, как надобно.»- сказал высокий черноволосый парень.

-Отчего- же не помочь добрым людям на правое дело, да вы хлопцы присядьте пока.- отвечала ему хозяйка дома и стала собирать в кошёлку картофель, яйца, мёд. Второй партизан, мужчина средних лет, прихрамывая, дошёл до скамьи и сел, со стоном протянув больную ногу вперёд.

-Что же это у тебя с ногой, мил человек?- спросила его Дуся.

-Ранило меня в бою, пуля насквозь прошла, а рана всё никак не заживает.- сокрушался партизан, передвигая замёрзшую ногу к печи.

-Судя по запаху загноилась ваша рана, потому и не заживает, надо вас перевязать- вступила в разговор Майя.

Промыв рану ромашковым настоем, она сняла с полки маленький горшочек и намазала его содержимым воспалённую поверхность ноги. «Эту мазь я приготовила по старинному рецепту моего дедушки, она хорошо помогает при заживлении гнойных ран, в ней в равных пропорциях гусиный жир и прополис. Вы мажьте её на рану два, а то и три раза в день, если не хватит приходите ещё, я вам новую приготовлю.»- объясняла Майя раненому.

«Спасибо тебе, дочка!»- благодарно ответил ей мужчина. Поев и отогревшись, партизаны взяли продукты и ушли в лес.

За повседневными заботами незаметно наступил февраль 1943 года. Дуся собралась на торжок обменять на мёд необходимые в быту вещи, но подняв бидон, так потянула спину, что не смогла разогнуться и Майя вызвалась съездить на рынок вместо неё. На базаре царило странно- приподнятое оживление, люди о чём-то шушукались между собой и расходились с радостным блеском в глазах. Совсем продрогнув, девушка наконец сторговалась со старым дедом, с редкой седой бородёнкой, обменять банку мёда на маленькую баночку гусиного жира, пару коробков спичек и соль и не устояв, поинтересовалась у него:

«Дедушка, вы часом не знаете, отчего это люди так повеселели, что произошло?»

«Как же людям не радоваться, милая- тихонько отвечал старик- добрая весть разнеслась по округе, получили фрицы от Красной Армии по зубам под Сталинградом, попали в « котёл» и тысячами сдались в плен. Нынче и немчуре не сладко придётся, не всё коту хозяйскую сметану лакать. Видать достало солдатиков назад от них пятиться, познали они свою силу, теперь погонят фашистских гадов с земли нашей! Нет больше сил терпеть их!»

В это морозное суровое утро, как- то по особому игриво скрипел снег под валенками идущей к саням Майи. Резкий бабий крик: