Майя

Проходя колонной по улице Саксаганского, новые хозяева заметили, как на оставленном хлебном заводе люди разбирают муку и сухари. Тут же заставили всё вернуть, а на выходе каждого огрели нагайкой. Жизнь в городе теперь была переведена на Берлинское время. Гитлеровская администрация (Генерал Комиссариат) разместилась в бывшем здании Киевского военного округа на улице Орджоникидзе, где у входа был развешан огромный флаг со свастикой, такие же флаги развесили над занятыми немцами домами, а огромный плакат « Гитлер освободитель» разместили на фасаде оперного театра, наклеив его прямо на довоенные театральные афиши опер «Запорожец за Дунаем» и «Наталка Полтавка».

На следующий день, 20 сентября, произошёл взрыв на смотровой площадке Лавры, в результате чего погиб начальник артиллерии 6 германской армии, много солдат и офицеров.

Новая власть диктовала новые правила поведения. 21 сентября по городу были развешаны приказы за подписью коменданта города генерала Эбергарда. В первом приказе всем киевлянам надлежало зарегистрироваться и начать работать. Лица не выполнившие указания, объявляются саботажниками и подлежат расстрелу . Далее, все жители должны немедленно сдать оружие, продукты, радиоприёмники, противогазы, военную амуницию. На углу Крещатика и Свердлова (Прорезной) в магазине « Детский мир» немцы устроили пункт сдачи радиоприёмников. Стоя в длинной очереди, Маня тихо спросила Майю: » Зачем они им нужны?»- «Может быть их изымают, что бы мы не слушали Совинформбюро.»- так же тихо отвечала девушка подруге.

Из-за отсутствия воды, немецкие солдаты качали воду из резервного подземного источника, находящегося на территории бывшего Михайловского Златоверхого собора, разрешили набрать воды и жительницам из ближайших домов. Клава, добрая душа, набрав себе ведёрко воды, подумала о Иде Соломоновне и притащила к Молтарновским, с такой дали, полный чайник.

В два последующих дня киевляне под наблюдением фельджандармов разбирали завалы и оборонительные баррикады на центральных улицах города, а немецкие солдаты и офицеры «осваивали» Киев.

Уехавшие в эвакуацию люди, сдавали ключи от своих квартир дворникам, гитлеровцы забрав ключи, расселялись в пустующих жилищах. На верхних этажах бывшего « Детского мира» разместились высокопоставленные офицеры, а гостиницы и дома на Крещатике превратились в офицерские и солдатские общежития. Бывшую синагогу Бродского, где с 1926 года размещался клуб кустарей, а затем кукольный театр, немцы использовали под конюшню для армейских лошадей.

В первые дни оккупации к новым властям обратился неизвестный рабочий. Он сообщил им о минировании советскими сапёрами целого ряда административных зданий: Верховного Совета УССР, музея Ленина, оперного театра, здание республиканского НКВД, в нём немцы разместили гестапо и других. Немецкие сапёры разминировали эти здания и в комендатуре решили, что город совершенно безопасен.

Ида, Эмма и Майя, болезненно переживая свою утрату, с дому почти не выходили, новой власти побаивались. На сердце у всех троих было, как-то муторно.

Глава 6 Место сбора.

24 сентября во второй половине дня, Киев содрогнулся от серии мощных взрывов. Первым взорвался дом на углу Крещатика 30 и Прорезной в помещении магазина «Детского мира», где была размещена полевая жандармерия. Пока немцы, в сумятице, хватали подозрительных прохожих, стали взлетать на воздух другие здания. От детонации сработало взрывное устройство в соседнем помещении гостиницы «Спартак», где располагалась городская комендатура. В результате чего погибло около 300 гитлеровцев.

Каждую четверть часа, на Крещатике и прилегающих к нему улицах, начали взрываться гостиницы, магазины, жилые постройки.

На крышах домов были размещены большие запасы бутылок с зажигательной смесью, их складировали для бойцов ополчения, на случай предполагаемых уличных боёв за город. У каждой хозяйки на кухне хранился керосин, подвалы и сараи заполнены углём и дровами, при этом перекрытия и перегородки у большей части зданий тоже были деревянными. Вспыхнув, всё враз заполыхало, огненный смерч был настолько мощным, что центр города выгорел полностью. Сгорела гостиница «Националь», разнесён на куски дом Гинзбурга. Немецкие подразделения пытались тушить пожар, но водопровод не работал, а шланг брандспойта протянутый от Крещатика вниз к Днепру дважды перерезали неизвестные.

Пожары и взрывы продолжались до 28 сентября и производились при помощи радиоуправляемых мин тайно заложенных специальными командами НКВД задолго до сдачи столицы. На Крещатике выгорело всё, остались лишь несколько домов в конце улицы. Погибли мирные жители, 50 тысяч киевлян остались без крова, неприкаянных погорельцев можно было видеть во всех парках и скверах. От некогда, самой красивой улицы, столь любимой горожанами, остались руины и пепел. Обгорелыескелеты полуразрушенных строений, похоронив под собой многих, превратились в гигантское кладбище. Зловонный запах гари и едкая пелена дыма, поднявшись высоко, зависли над холмами.

12.09.41 года в ставке Гитлера была издана директива, в которой говорилось:

»Борьба против большевизма требует беспощадных и энергичных действий прежде всего против евреев, которые являются главными носителями большевизма.»

Как следствие этой директивы судьба евреев города была решена. 25 сентября в Киев прибыл высший чин CC на Украине обергруппенфюрер СС Ф. Еккельн. На совещании у коменданта города руководителей СС, полиции безопасности и СД был утверждён сценарий «мероприятия». По согласованному плану, с лёгкой немецкой подачи, по городу стал разгуливать слух и падать на явно благодатную почву, что это евреи во всём виноваты и в страшном пожаре, и в гибели людей.

Сразу же после взрывов на Крещатике зондеркоманда захватила 9 ведущих раввинов и приказала обратиться с воззванием к своей пастве:

«Пройдя санобработку, все евреи и их дети, как элитная нация, будут переправлены в безопасные места.»

Дворники и управдомы распространяли информацию о намерении властей провести перепись и обязательное переселение.

Одновременно на всех углах появились сотни объявлений оккупационных властей следующего содержания:

«Все жиды города Киева и его окрестностей должны явиться в понедельник 29.09.41 года утра на угол Мельниковской и Дегтяревской ( возле кладбища ). Взять с собой документы, одежду, бельё и прочее. Кто из жидов не выполнит этого распоряжения и будет найден в другом месте, будет расстрелян. Кто из граждан проникнет в оставленные жидами квартиры и присвоит себе вещи, будет расстрелян.»

Рано утром, чтобы успеть к назначенному времени, евреи со всего города потянулись к месту сбора, сливаясь в большую многотысячную толпу. Шли неся чемоданы, баулы, узлы в основном старики, женщины и дети, младенцев несли на руках или везли в колясках. Они были здесь все: Бася с Хасей, Зина и Маня с родными, дедушка Айзек, Этель с беременной Дорой. Эмма и Майя, поддерживая под руки тяжело передвигающуюся Иду, шли медленно. Киевляне стояли на тротуарах и наблюдали за этим странным шествием. Одна из наблюдавших, уже немолодая женщина, стала злобно выкрикивать: