Страница 35 из 50
— Испугался он нас, что ли?
Димка пожал плечами:
— Надо Антону со Славой рассказать.
Остаток дороги прошли за каких-нибудь десяток минут. Полина Владимировна, услышав, как Сергей загоняет корову во двор, вышла на крыльцо, держа в руке подойник, и направила Красулю в хлев.
— Мам, Антон дома? — спросил Сергей.
— По делам ушел, — ответила Полина Владимировна и приказала: — Тебе велел сидеть дома. Иди в избу да спать укладывайся.
Мальчишки растерянно переглянулись. Сергей шепнул Димке:
— Наверное, в конторе они. Пока маманя корову доит, сбегаем?…
Стараясь, чтобы Полина Владимировна не заметила, мальчишки вышмыгнули за ограду и, разбрызгивая лужи, со всех ног приударили вдоль деревни. В колхозной конторе никого не было. Впервые Сергей, кажется, растерялся:
— Куда?… Куда все подевались?
Димка развел руками.
— Пошли домой. Придет Антон, тогда и расскажешь.
— Может, он к утру заявится.
— Ну, завтра расскажешь.
— А если завтра поздно будет?…
— Антон же наказывал пригнать корову и сидеть дома, — стал убеждать Сергея Димка. — Нарушим инструкцию, тогда…
— Мы ж для пользы дела, если что…
— Все равно рассердится Антон.
— Ты, Дим, вообще-то ничего пацан, — с другого конца подошел Сергей, — но вечно сомневающийся. Да если мы Антону со Славой поможем, чего сердиться на нас?… Ну, чего?!.
— Не пойму, чего ты хочешь, — прикинулся Димка.
— Этот мужик, что нам встретился, наверняка на кладбище подался. Надо его не упустить, как прошлый раз Гайдамачиху упустили. Понял теперь?…
— А если он не один?… Только сунешься к воротам…
— Что мы, дураки, чтобы в ворота соваться? В кладбищенской ограде, у памятника, кто-то штакетину оторвал. Через ту дыру проберемся и посмотрим среди могил. Сначала могилу Гайдамакова проверим. Что-то днем я заметил, как будто ее подкапывают.
Димка насупился:
— Одурел я, ночью по могилам лазить, да?…
— А еще говорил, отец испытатель… — Сергей в упор уставился на Димку взглядом. — Да разве у испытателей такие дети?…
— Ты моего отца не трогай. — Димка отвернулся.
— А чего ты?…
— Ничего… Надо вначале избу Гайдамачихи проверить. Вдруг старуха вернулась домой, — неуверенно заговорил Димка, которому вовсе не хотелось дождливой ночью тащиться на кладбище и в то же время стало неловко, что Сергей посчитает его трусом.
— Давай проверим, — подхватил Сергей.
И мальчишки, нахохлившись, зашагали в другой конец деревни. Пригнувшись, почти на четвереньках, забрались в мокрые лопухи. Дождь вроде уменьшился, но барабанил по лопуховым листьям с прежней силой. Казалось, кроме шума дождя, в Березовке умерли все иные звуки. Сквозь знакомую дыру в плетне Сергей пролез в Гайдамачихин двор. Вернулся он быстро. Димка почти уткнулся носом в мокрое его лицо и шепотом спросил:
— Ну, что там?…
— Глухо, как в танке, — тоже прошептал Сергей. — На дверях замок такой же громадный, каким лодка примкнута.
— Пошли домой, может, Антон уже вернулся.
Сергей вытер ладонью лицо, помотал головой:
— Не-е, кладбище надо проверить.
Димка, несмотря ни на что, хотел было заспорить, но Сергей внезапно насторожился и показал на Гайдамачихину баню. От нее через плетень перелез в проулок человек. Сгорбившись, он недолго постоял и, словно крадучись, пошел к кладбищу.
— Это тот, который разговаривал с Гайдамачихой, — часто-часто зашептал Сергей. — По фигуре и плащу узнал.
Согнувшись почти до самой земли, мальчишки, не сговариваясь, двинулись за неизвестным.
Не доходя до кладбища, мужчина остановился, как будто хотел кого-то дождаться. Мальчишки замерли на месте и почти перестали дышать. Недолго постояв, неизвестный зашагал к кладбищенской ограде. Как прикинул Сергей, шел он к тому месту, где возле памятника были оторваны штакетины. Подошел к ограде, огляделся и исчез в ночной темноте.
— Здесь засаду сделаем, — показав на смутно виднеющуюся дыру в ограде, прошептал Сергей и, не дожидаясь Димкиного согласия, решительно лег в мокрую траву.
Димка тоже приткнулся рядом.
За оградой различались покосившиеся старые кресты, за ними — памятник, но больше ничего разглядеть было нельзя. Кладбище тонуло в таинственном мраке.
Легкие плащи спасали от дождя только спины, в остальных же местах давным-давно промокли насквозь. Сколько прошло времени — мальчишки не знали. Они даже не заметили, как перестал дождь. Терпение Сергея стало сдавать, но проглянувшая вдруг сквозь облака луна призрачно осветила кладбище, и Сергей неожиданно разглядел человека, притаившегося на корточках у оградки памятника. Луна светила недолго, и опять все потонуло во мраке. Стало казаться, что лежанию в засаде не будет конца.
Вдруг у могилы Гайдамакова, похоже, кто-то громко заговорил. Послышалась возня, как будто там стали бороться. Грянул пистолетный выстрел, и высоко над мальчишками протяжно запела срикошетившая пуля. У кладбищенской ограды хрустнул подломленный крест. Тотчас в нескольких шагах от мальчишек, словно из-под земли, вырос сгорбленный бегущий мужчина.
Отступать было поздно. Как ужаленные, мальчишки разом вскочили на ноги, Сергей изо всей мочи закричал:
— Стой!!! Стой!!!
Мужчина как будто не услышал предупреждения. Набычившись прикрывающим голову островерхим капюшоном плаща, он только сбавил бег и тупо двинулся на ребят. В ту же минуту, пригнувшись, словно футбольный вратарь, мужчина бросился Сергею под ноги. Падая на него, Сергей закричал оторопевшему Димке:
— Хватай!..
Что-то твердое ударило Сергея по лицу. Он изо всей силы обхватил мужчину за ноги. Рядом запыхтел Димка.
— Рука оторвалась!.. — вдруг испуганно закричал он.
— Рви другую!.. — не отдавая отчета, выдохнул Сергей. Новый удар по лицу высек у него из глаз искры, но он, сцепив онемевшими пальцами ладони, не выпускал ноги мужчины. Тот дергался всем телом, пытался кататься по земле, но или Димка успел-таки вцепиться в его вторую руку, или силы были не ахти какие, только с каждым движением подмятый мальчишками противник заметно сдавал.
Послышался чавкающий по сырой траве топот. Кто-то, запыхавшись, подбежал к катающемуся по земле клубку. Почти обессиливая от напряжения, мальчишки услышали голос Славы Голубева:
— Отцепитесь, следопыты… Отцепитесь!.. Теперь никуда этот кладоискатель от нас не денется…
24. Шантаж
Укрытая промозглой осенней ночью, ни о чем не подозревая, спокойно спала Березовка. Лишь в окнах колхозной конторы горел электрический свет. Второй час Антон Бирюков, не прерываясь, допрашивал старика Глухова. Был тот случай, когда задержанный на месте преступления, понимая бесполезность запирательства, дает откровенные показания, стараясь хотя бы этим уменьшить свою вину. И чем дальше Антон вел допрос, тем яснее прорисовывалась картина откровенного шантажа, которым до глубины души был запуган Иван Серапионович Глухов, с незапамятных времен прозванный в Березовке Скорпионычем.
…Работящим, но очень уж невезучим человеком был коренной березовский мужик Серапион Глухов. Много раз, как говорят крестьяне, пытался он стать своим хозяйством на ноги, но каждый раз терпел неудачу. В 1916 году, пострадав от пожара, вынужден был наняться в работники к пятидесятилетнему отставному штабс-капитану Петру Григорьевичу Гайдамакову, державшему в Березовке трактир и паром через Потеряево озеро. Жил Гайдамаков бобылем и, кроме женской прислуги да Серапиона, нанял вскоре одного молодого проворного работника, прозванного за ухарский вид Цыганом.
В осеннюю распутицу, когда движение обозов по тракту почти прекратилось, укатил трактирщик проведать свою родню, оставленную где-то в теплых краях, а вскорости вернулся в Березовку с семнадцатилетней красавицей Елизаветой Казимировной, которую тут же объявил своей супругой.
Сумеречным февральским вечером 1917 года Серапион Глухов растапливал в кабинете хозяина изразцовый камин. Сам Гайдамаков подошел к одному из окон кабинета, чтобы задернуть бархатную штору, перед тем как зажечь подвешенную к потолку лампу-молнию. Начавшаяся с утра безобидная поземка теперь вихрила разгулявшимся лютым бураном. В мутно-сером месиве снега нельзя было разглядеть даже вмерзший в озерный лед паромный причал, обычно видимый из окна как на ладони.