Страница 7 из 14
16 октября 2010 г. Саррацина поддержала канцлер А. Меркель. Выступая перед молодежной организацией Христианско-демократической партии (ХДС) в Потсдаме, она заявила, что иммигранты должны интегрироваться и принять немецкую культуру и ценности. «Мы исходили из идеи мультикультурализма и думали, что будем жить рядом и ценить друг друга, но такой подход провалился, совершенно провалился», – сказала Меркель далее [Майоров. Германия…].
Эту мысль довел до предельной ясности лидер Христианского социалистического союза (ХСС) Хорст Зеехофер, заявивший: «Теперь мы выступаем за возврат к немецкой культуре и против мультикультуры. Мультикультурализм умер» [Майоров. Германия…].
Тогда же, в июле-августе 2010 г., внимание европейской общественности привлекло дело о высылке из Франции румынских цыган. Выше уже отмечалось, что в социокультурном плане цыгане зачастую воспринимаются западными европейцами как выходцы из развивающихся стран, и было бы вполне корректно, с нашей точки зрения, интерпретировать антицыганские действия французских властей как симптом дезавуирования проводимой в стране политики толерантности.
Этот тезис мог бы показаться слишком натянутым, если бы вслед за высылкой румынских цыган не последовало формального признания властями Франции провала политики мультикультурализма. «Мы слишком беспокоились об идентичности приезжих и слишком мало об идентичности коренных жителей», – заявил президент Н.Саркози в интервью телеканалу TFI 10 февраля 2011 г. [Multiculturalism.., 2011].
Аналогичные признания можно было услышать в последний год и из уст лидеров ряда европейских – и не только – стран, считавшихся образцами мультикультурализма и толерантности.
5 февраля 2011 г. премьер-министр Великобритании Д. Кэмерон заявил о крахе мультикультурализма в его нынешней форме. Выступая на Мюнхенской конференции по вопросам безопасности, он прямо указал на невозможность далее мириться с наличием внутри европейского социума «сегрегированного общества, не признающего наших (т.е. европейских. – А.Т.-Б.) ценностей» [Дэвид Кэмерон].
Анализируя вероятные перспективы мультикультурализма, следует прежде всего определить базовые параметры нынешнего кризисного состояния этого проекта.
Таковых можно выделить по меньшей мере три.
1. Срыв процесса интеграции инокультурных иммигрантов в принимающие их социумы. Следует различать в данном случае политический и социокультурный контуры интеграции. И если параметры политической интеграции – в первую очередь, политическое и социальное участие – могут рассматриваться как вполне благополучные, то ход социокультурной интеграции внушает серьезные опасения.
2. Ограниченность имеющихся у государств-реципиентов институционально-правовых, политических и экономических ресурсов для решения указанной выше проблемы.
3. Скомпрометированность мультикультуралистского проекта в европейском истеблишменте.
Последний фактор сразу же накладывает существенные ограничения на возможность реализации мультикультуралистского проекта – даже в сильно модернизированном виде – при сохранении его отличительных особенностей (гарантия социокультурных прав меньшинств и т.д.) и самого бренда «мультикультурализм». Сегодня он может скорее отпугнуть, нежели привлечь истеблишмент, поэтому в обозримой перспективе мультикультурализм, если он хочет выжить как дискурс и политическая практика, будет обречен на мимикрию.
Сохранение мультикультурализма в замаскированном обличье – таков один из выходов, по которому должно будет идти государство в поисках решения проблемы, сложившейся в результате иммиграционного бума. Данный выбор предполагает фактическое сохранение институционально-правовых гарантий социокультурным группам. Насколько этот подход реализуем в условиях доминирующего ныне алармизма в отношении мультикультурной практики, пока сказать сложно.
Как может выглядеть противоположный экстремум?
Очевидно, что за пределами возможного находятся решения, предполагающие тот или иной вариант быстрой гомогенизации европейского социокультурного пространства на базе титульных этнических групп. Отпадает массированный разворот иммиграционных потоков – как в силу экономической заинтересованности ЕС в постоянном притоке трудовых мигрантов, так и в силу политической невозможности реализации подобного сценария. Опыт высылки румынских цыган из Франции летом 2010 г. выявил лишь малую долю тех рисков, с которыми могут столкнуться европейские правительства при попытке решить проблему подобным образом.
Радикальному отказу от мультикультурализма мешает и остающийся в числе доминант евроатлантического ценностного кода либерализм. Принципиальное изменение отношения европейцев к иммигрантским диаспорам будет означать конец европейского проекта в том виде, как он формировался на протяжении последних двух столетий.
Между двумя упомянутыми экстремумами простирается широкое, на первый взгляд, поле более или менее реализуемых сценариев. Эксперты говорят о возможности реализации так называемого «интеркультурализма» [Emerson, 2009]. На практике, судя по всему, это означало бы фиксацию ныне реализующегося отхода либерального европейского истеблишмента от мультикультуралистских штудий при сохранении всех «классических» антидискриминационных практик на базе европейского права. В понятийной сетке мультикультурализма это соответствовало бы доктрине «мягкого мультикультурализма» Ч. Кукатаса. Некоторые культурные групповые права в этом случае могут имплицитно и не гарантироваться. Заслуживает внимания опыт Австрии, где с середины 2000 г. вновь прибывающие иммигранты, за исключением менеджеров-экспатов, обязываются в трехлетний срок овладеть немецким языком под угрозой высылки. С нового ракурса можно теперь взглянуть и на дискриминационную практику в отношении так называемых «русскоязычных», с начала 1990-х годов реализуемую в Латвии и Эстонии. Формальное соответствие этой практики нормам ЕС и Рамочной конвенции Совета Европы о правах национальных меньшинств показало европейскому истеблишменту пределы возможного ужесточения режима соблюдения культурных прав меньшинств.
При всей туманности дальнейших перспектив существования мультикультурализма на европейском континенте значение самого нынешнего кризиса этого концепта и связанной с ним практики достаточно очевидно. Каким бы ни был итог нынешних споров о мультикультурализме, он выйдет из этого кризиса, сильно видоизменившись. Модальность его трансформации будет важным симптомом того, куда движется европейское общество в целом.
Деминцева Е. Быть «арабом» во Франции. – М., 2008. – 181 с.
20 процентов немцев готовы голосовать за борца с мигрантами Тило Сарацина. – Режим доступа: http://www.inright.ru/news/id_3798/
Дэвид Кэмерон: Мультикультурализм провалился. – Режим доступа: http://www.newca.com/doc/n.aspx?242147&2&5
Кандель П. Неопознанные вызовы европейской безопасности // Современная Европа. – М., 2006. – № 1. – С. 92–99.
Кукатас Ч. Теоретические основы мультикультурализма. – Режим доступа: http://inliberty.ru/library/study/327
Лукьянов Ф. Табор уходит // Демоскоп Weekly. – 2010. – № 433–434. – Режим доступа: http://demoscope.ru/weekly/2010/0433/gazeta015.php
Майоров Е. Германия поменяет мультикультурализм на Четвертый рейх. – Режим доступа: http://www.inright.ru/articles/nation/20101121/ id_445/
Майоров Е. Мультикультурализм в Германии умер. – Режим доступа: http://www.inright.ru/articles/politics/20101018/id_395
Стенографический отчет о заседании президиума Государственного совета РФ. – Режим доступа: http://news.kremlin.ru/transcripts/10312
Турки плохо интегрируются в Германии. – Режим доступа: http://www.inright.ru/news/id_984/
Хантингтон С. Кто мы? – М., 2004. – 635 c.
Хижный Э. Роль иммиграции в формировании трудовых ресурсов стран Западной Европы //Актуальные проблемы Европы: Сб. научн. тр. / РАН. ИНИОН. – М., 2005. – № 1: Западная Европа перед вызовом иммиграции. – С. 69–87.