Страница 4 из 9
В культуре России начала XIX в. автор выделяет два пласта: аристократический, выросший на романо-германских ценностях и традициях, завезенных в Россию в эпоху Петра Великого, и православный, имеющий византийско-славянские корни. Влияние французской культуры в России проявлялось лишь в привилегированном франкоговорящем слое, составлявшем 5% жителей страны. Подавляющая же часть образованного населения, включающая духовенство, средний класс, старообрядцев, оставалась вне этого влияния.
Основные фигуры, оказавшие воздействие на развитие идей в начале XIX в., считает автор, – Наполеон и Александр I, идейно противостоявшие друг другу, в то же время взаимодополняя, влияя друг на друга.
Александр I, в котором иррационализм и метафизика сочетались с тонким умом и необычайным дипломатическим чутьем, унаследовал от Екатерины Великой актерский талант, еще более развившийся под влиянием полученного им воспитания. Императрица в качестве воспитателей своего внука привлекла ряд выдающихся личностей, идейные взгляды которых были подчас взаимоисключающими, например Ф. де Лагарпа и М.Н. Муравьёва, сотрудника Вольного собрания любителей российского слова, преподававшего великим князьям Александру и Константину Павловичам русскую словесность, историю и нравственную философию. Такое разнообразное влияние его воспитателей сделало Александра I одной из самых загадочных фигур в русской истории – «сфинкс, не разгаданный до самой могилы», как называл его П.А. Вяземский.
Перемирие, заключенное между двумя императорами после Тильзита (1807) и Эрфурта (1808), стало передышкой, необходимой перед новым неизбежным столкновением. За политическими соображениями стоял культурный, идеологический аспект невозможности сосуществования двух миров в Европе – революционного и традиционного. Александр I и Наполеон олицетворяли собой разные культуры, идеологические системы, разные исторические концепции. Александр – наследник византийских ценностей, «христианский Цезарь», защищающий традиционный мир от еретических новшеств, носителем которых был Наполеон. Православный государь выступал и как глава, и как отец Церкви, не подчиняющийся никакому закону, кроме Закона Божьего. Отсюда возникает проблема легитимности верховной власти, очень важная для русской истории и ее политической философии. Восшествие на престол, «венчание на царство» являлось своего рода венчанием царя с Церковью, что в русском языке обозначалось одним и тем же словом. Сущность царской власти – мистическая, священная. Церемония помазания, пришедшая в Россию с Востока, придавала власти монарха неприкосновенный характер, она не могла зависеть ни от соображений личной выгоды, ни тем более становиться объектом «социального договора».
Власть Наполеона, пишет автор, также была исполнена верховной сущностью, но другого рода, поскольку основывалась на идеях антихристианского мистицизма, проповедуемого в масонских ложах XVIII в. Без учета этого соображения многие предприятия Наполеона, в том числе экспедиции в Египет, Сирию, Россию, остаются неясными, особенно если учитывать, чем они закончились. Таким образом, антагонизм этих двух людей был принципиальным и в области духовной – христианскому мистицизму Александра противостоял антихристианский мистицизм Наполеона.
Новая власть во Франции имела новую идеологию. Требовалось заполнить образовавшуюся после разрушения французской Церкви духовную пустоту, создать новые гражданские культы, основанные на идеях Свободы и Равенства. Борьба против христианской религии способствовала расцвету неоязычества, зародившегося в лоне масонских лож, число которых в конце XVIII в. бурно росло, облачаясь в самые причудливые формы просветительства, деизма, обожествленных сил природы, материалистического пантеизма. Наполеон объединил политическое масонство, создав новую государственную церковь Империи.
Европейское масонство в эту эпоху внесло свой вклад в распространение идей Просвещения и Французской революции. Здесь берут начало политические и идейные воззрения будущих декабристов. «История европейской культуры будет неполной, – отмечает автор, – если не учитывать этот важнейший компонент. Однако эта сторона истории культурных связей остается до сих пор недостаточно изученной» (с. 90). Масонство использовало свое влияние, которое усиливалось секретным и таинственным характером его структуры. Оно распространилось по всей Европе благодаря многочисленным связям между его членами в разных странах, в том числе в России и Франции. Начиная с XVIII в. активно развивался своего рода масонский «туризм», для которого не существовало границ. Масонский патент, выданный в Париже, Лионе или Страсбурге, открывал двери любого салона или дворца в Берлине, Стокгольме, Санкт-Петербурге или Москве. Путешественники из России приезжали во Францию в поисках новых идей, контактов, полезных знакомств. То же самое происходило в обратном направлении. Идеи Просвещения, считает автор, глубоко укоренилось в России уже в эпоху Екатерины II благодаря достаточно широкому распространению здесь масонства.
Александр стремился использовать масонские ложи разных стран Европы и для создания антинаполеоновского фронта. В 1804 г., за два месяца до коронации Наполеона, он отправил в Лондон своего дипломата, Н. Новосильцева, с конфиденциальным посланием, в котором развивались идеи, легшие через десять лет в основу проекта Священного союза. Высказываясь за противодействие наполеоновской экспансии в Европе, Александр обращался к идеям масонства, провозглашал необходимость регламентации связей между государствами, основанными на принципах «священных прав человечества».
Большое внимание автор уделяет влиянию весьма многочисленной французской эмиграции, появившейся в России после событий 1789 г., на различные аспекты жизни российского общества. В этой среде, отмечается в книге, преобладали дворяне, духовенство и люди искусства. Те, кому улыбалась судьба, наживали состояние, большинство же служили по военной или гражданской части либо попадали в «учителя». Представители высшей аристократии старались держаться поближе к царской семье в Петербурге, дворяне помельче искали удачи в провинции, где их по простоте душевной принимали с распростертыми объятиями. Первые подчас становились воспитанниками детей в семьях высшего света и царского дома. Большая часть французов поступила в армию и таким образом участвовала в войнах, которые в это время вела Россия – на Балканах, на Кавказе, а затем и против Наполеона. Многие из них отличились на полях сражений, их портреты можно увидеть теперь в Эрмитаже в Галерее Героев 1812 года. Часть французов вернулась после Реставрации во Францию, но многие остались в России до конца своих дней – герцог Полиньяк, маркиз де Траверсе, граф де Ланжерон, барон де Данзас, граф де Лаваль и др. Их потомки слились с русской аристократией и часть их, 100 лет спустя, появились во Франции уже как представители русской эмиграции. Основная же масса французской эмиграции представляла собой людей без состояния, которые с трудом находили себе место в жизни, в основном в провинции. В этой среде было много смешанных браков, что, в свою очередь, внесло свой, пусть и скромный, вклад в формирование культурной жизни России.
Некоторые иммигранты не только сделали значительную карьеру, но и оставили заметный след в русской истории: Роже де Дамас, семья герцогов Полиньяков, граф де Шуазель-Гуфье, граф Сент-Прис, маркиз де Ламбер и др.
Автор подробно рассматривает деятельность трех видных представителей французской эмиграции, которые внесли большой вклад в российскую историю. «Французская республика принесла мне много зла, – писал Александр I, – однако я должен быть ей благодарен за то, что она дала мне таких трех человек, как Ришелье, Траверсе и Ланжерон» (цит. по: с. 136).
Адмирал, маркиз де Траверсе (1754–1830) был участником Войны за независимость в Америке, затем оказался при дворе Екатерины II по личной рекомендации французского военно-морского министра. В 1802–1809 гг. командовал Черноморским флотом, проявил присущие ему энергию и организационный талант при строительстве арсеналов в Николаеве, Севастополе и Херсоне, руководил строительством кораблей, занимался формированием нового поколения русского офицерства. Затем был министром морских сил, вошел в состав Государственного совета. В период войны с Наполеоном в его руках находились рычаги управления фактически всем военно-морским флотом России. Траверсе оставался на посту министра до 1828 г. За это время им было организовано 13 морских экспедиций, в которых принимали участие В.М. Головнин, О.Е. Коцебу, Ф.П. Литке, П.Ф. Анжу и другие известные мореплаватели. Он руководил кругосветным путешествием, предпринятым в 1819–1821 гг. Ф.Ф. Беллинсгаузеном и М.П. Лазаревым, в ходе которого была открыта Антарктика.