Калейдоскоп

Он понимающе кивает и говорит, что, если помощь всё-таки понадобится, Эмма всегда может обратиться. Она мысленно усмехается и думает, что не обратится; у неё отец — Тони Старк, который и без брони гений, так ещё и Железный Человек. В этом Майку его не перегнать, но он и не догадывается, с кем гоняться надо. Об этой части жизни Оливии и Эммы он не знает.

Она просится уйти, потому что достигла пика и строить из себя любезного человека без проблем больше не может. Мама ей кивает, и Эмма, чуть не снеся стол, быстро уходит к себе в комнату, наплевав, что ведёт себя странно.

Руки сами тянутся к телефону, когда дверь закрывается. В недавних звонках контакт Стива на первом месте, потому что каждый день набирает его в надежде, что абонент не будет недоступен. Эмма нажимает кнопку вызова, оседает на пол и обхватывает свободной рукой колени, когда первая и одинокая слеза скатывается по щеке.

В трубке слышатся гудки, а в ней просыпается надежда. Она не успевает сильно удивиться внезапно включенному телефону, когда гудки уже прекращаются, а вместо них Эмма слышит тишину. Начинает часто-часто дышать и реветь, потому что не верит.

— Стив? — она сидит на полу у двери, крепко держит в руке телефон, словно боится отпустить и сквозь слёзы ничего не может разглядеть, но улыбается. — Стив! Господи, не молчи, пожалуйста. Не молчи! Где ты? Я столько пыталась дозвониться до тебя, я хотела искать тебя. Папа говорит, что не знает где ты… Стив… Пожалуйста.

Эмма ничего не слышит, только тишину в трубке и своё собственное сердце, которое, ей кажется, что разрывается. Она начинает ненавидеть Стива, которые делает это с ней. Ничего больше не говорит, утирает слёзы, а потом сильно зажмуривает глаза, старается больше не реветь и заглушить боль.

— Если ты когда-нибудь посмеешь вернуться… — тон её голоса меняется, потому что Смит старается говорить грозно, чтобы дать ему знать, как она зла, но не успевает договорить, что хотела. Стив сбрасывает, она точно знает, что это он, и в трубке слышатся гудки.

Она заставляет себя поверить, что это конец. Иначе бы всё было по-другому.

Эмма хочет повернуть время вспять, лишь бы не было этого звонка, потому что она чувствует себя ещё хуже. Больше не ревёт, слёз нет. Сжимает телефон в руке, собирает удалить номер Стива, чтобы больше не повторилось подобного, отчего становится больнее. Не удаляет, сидит на полу, смотрит в окно и думает, что надо было слушать отца. Снова думает об этом и пугается, что слишком часто осознаёт, что он был прав. Тони будет рад, когда она уже не первый раз скажет ему об этом. И что со Стивом Роджерсом покончено.

========== Глава 7 ==========

Комментарий к Глава 7

Глава маленькая, предпоследняя.

— Он ответил на звонок, — Эмма сидит на мягком стуле, облокотившись на спинку и сложив руки на груди, смотрит на бокал с красным вином перед собой, к которому она не притрагивается. Отец напротив — сидит такой же хмурый, как и она, тоже не прикасается к своему стакану с виски. Они в ресторане за самым дальним столиком, где тихо, и их почти никто не видит. Ей не вовремя думается о том, что семейные встречи за ужином возобновляются, но теперь совсем не радуют её.

Когда Эмма поднимает взгляд на отца, через его недостаточно тёмные очки видит, что он смотрит на неё абсолютно безэмоционально, но замечает в его взгляде эту маленькую деталь, которая означает, что он заинтригован. Она выдыхает, чуть усмехаясь, а уголки губ еле заметно дёргаются.

— Мило поболтали? — Тони интересуется без интереса, как он это умеет, и наконец берёт свой стакан, делает глоток виски, смотря на неё, и ставит обратно. Эмма не реагирует — научилась не обращать внимания на слова, замечания, вопросы о Стиве Роджерсе после того, как он нагло сбросил трубку, когда она собиралась высказать ему всё, что думает о нём. — Извинился хоть?

— Разумеется, — она так фальшиво улыбается, что Тони присматривается к ней внимательней, прищуривает глаза, будто так сможет увидеть нечто большее. — Даже слова не сказал. Только молчал, пока я… — она запинается, вспоминает, как пыталась добиться от Стива ответа. Прикрывает глаза, когда в голове начинают долбиться мысли о том неудачном разговоре, а потом смотрит на отца с небольшой надеждой. — Ты точно не знаешь, где он?

Тони снова хватается за стакан, а после того, как делает глоток, не торопится смотреть на дочь. Отводит взгляд и чешет подбородок.

— Думаешь, я бы не сказал тебе, если бы знал?

— Именно так и думаю.

Папа её больше не проведёт; Эмма уверена, что она его выучила и всегда определит ложь Тони Старка. Ей кажется, что он что-то узнал, но не может понять, это просто паранойя или отец действительно от неё что-то скрывает. Он смотрит на неё ухмыляясь и кивая головой тем самым взглядом, который заслужить ей удаётся редко. Во взгляде читается: «Это моя дочь».

— Ты, вроде, порвала с ним? — он уточняет и ждёт ответа, Эмма молчит. У них разговор после долгой разлуки совсем не клеится, и она вспоминает, как неловко иногда было шесть, семь, восемь лет назад, когда они только пытались наладить общение. Смит чувствует себя снова шестнадцатилетней девочкой, не знающей, как ей вообще разговаривать с этим знаменитым Тони Старком, который оказывается её отец. Они в ресторане уже около часа, и всё, что Эмма сказала — это: «Пап, ты снова прав» и «Всё кончено», а потом тишина. Зачем нужна была эта встреча, она не понимает. — Снова на те же грабли? Будешь долбиться, пока голову не проломишь, Эм?

Он всегда зовёт её Эм и очень редко — почти никогда полным именем. Эмма думает, это оттого, что отец не в восторге от выбранного Оливией имени, или оттого, что выбирал не он, или просто решил, что должен хоть как-то выделиться. Первое время Тони не звал её никак, а потом это короткое Эм, которое ей никогда не нравилось, приелось. Отцу можно, другим — нельзя. Так она хотя бы немного чувствует себя особенной.

Он смотрит на неё просто так, ему не нужен ответ на этот вопрос, хотя ей хочется сказать нет. Она учится на своих ошибках, повторно их не совершает, но этот случай — единственный из всех — не тот. Эмма молчит, потому что врать отцу не умеет, а признавать правду не хочет.

— Как твоё протеже? — у неё голос слегка подрагивает, когда спрашивает о том подростке, которого выискал Тони. Он с ним сильно не нянчится, но Эмме, почему-то, завидно, ведь о ней отец, когда ей было шестнадцать, так не беспокоился.

— Что это, я слышу ревность в твоём голосе? — он чуть сдвигает очки с переносицы, чтобы посмотреть на неё без них. Эмма хмурится и снова сердится на весёлые проколы отца, потому что сейчас совсем не до этого.

— Просто интересуюсь твоими делами, — она пожимает плечами, и сама понимает, что фальшь в голосе звучит слишком отчетливо. — Мы давно не виделись.

Последнее произносит как-то обречённо и с грустью. Они оба одновременно прервали общение, словно мысленно договорились об этом, и не виделись два месяца. Эмма, только увидев папу, поняла, что скучала по нему и глупо было прерывать с ним связь, когда у них почти все наладилось.

— Оливия достала меня похуже Питера, который в Мстители рвётся.

Эмма понимает, о чём говорит Тони. Это мама, как ни странно, пыталась больше месяца устроить им встречу. Ей даже кажется, что только из-за надоедливой мамы, он согласился, но сейчас не думает об этом совсем. У неё в голове эхом звучит это имя.

— Питер? — переспрашивает она.

Отец чуть склоняет голову и приподнимает брови, взглядом говорит: «О нём я тебе говорил, помнишь?». Эмма часто моргает и отворачивается, смотрит на проходящую мимо официантку, пытается ухватиться за что-нибудь взглядом, лишь бы не смотреть на Тони этими обиженными глазами. Понимает, что ревнует и даже не считает это глупым. Просто хочет побыть маленькой капризной девочкой и сказать: «Это мой папа!», но, конечно, не сделает этого и постарается не показывать чувств.

— Как тебе новый отец? Семья теперь полная, — между ними снова долгая неловкая тишина, прежде, чем Тони говорит это. Эмма смотрит на него, потому что не понимает, о чем идёт речь. — Митч этот… или Майк. Новый жених Оливии.