То, что делает меня

Тифон так же ловко полез следом. Его руки впечатляли – сплошные мышцы и вены, хотя качком он вовсе не выглядел. Подтянулся на правой, перехватился левой, легко и просто: раз-два, раз-два, будто это не требовало никаких усилий. Немного завороженно я смотрел на них обоих, как на акробатов в цирке.

Подниматься слишком высоко Криворотов все же не стал, уселся на горизонтальной планке и, прицелившись, плюнул на Тифона, но не попал, зато тот через несколько секунд был уже рядом с ним. Я испугался, что они начнут толкаться, но у обоих хватило ума этого не делать.

Снизу мне казалось, что ребята не так уж и высоко, но когда сам добрался до них и глянул на землю, внутри пробежал холодок.

Зато оттуда были отлично видны полосатые красно-белые трубы с одной стороны и новенькая многоэтажка с противоположной. Линия электропередачи приближалась к высотке чуть ли не вплотную, а затем уходила куда-то дальше, в сторону шумевшего за лесом шоссе.

Изловчившись, Леха достал свой мобильник и принялся делать селфи.

– Как быть с «нокией»? – вспомнил я о неприятном. – Зарядки десять процентов осталось.

– Выброси симку или даже трубку, – ответил Тифон.

– Я про другое. Что делать с этой Яной?

– А что ты сделаешь? Человек просто потерял телефон.

– ТЭЦ – это где?

– Трубы видишь? – он махнул в сторону горизонта. – Это ТЭЦ. Некоторые помещения неработающие. Заброшенные. В последний раз я летом туда лазил. Был когда-нибудь на заброшке?

– Нет.

– Как можно дожить до семнадцати и не влезть на заброшку? – воскликнул Леха потрясенно. – Стоит один раз попробовать, и твоя жизнь уже никогда не будет прежней. Идем завтра?

Он с надеждой посмотрел на Тифона.

– Завтра у Зои день рождения.

– Точно, – Леха шлепнул себя ладонью по лбу. – Тогда на следующей неделе.

– Можно.

Мы замолчали, и стало слышно, как от ветра шумит листва. Ребра стальной балки больно впивались в ладони и ляжки, но именно из-за этого, из-за этой тупой, медленно разрастающейся боли, из-за чистого глубокого неба, ветра, свежего осеннего воздуха и высоты я внезапно в полной мере ощутил, что я есть. Открытие, достойное Капитана Очевидность. Но никогда прежде у меня не было такого, чтобы хотелось удержать какой-то момент. Накатило и подняло к проводам. Еще вдох, и унесло бы до самого белого дыма из трубы.

Я подумал, что странно устроены люди, стремясь сбиваться в тесные городские коробки, чтобы жить друг у друга на головах, когда вокруг природа и полно свободного места. Этот вопрос меня интересовал уже давно. Но сколько я ни гуглил, кроме ответа, что человек – существо социальное, ничего вразумительного так и не нашел.

– Интересно, почему люди не могут сами по себе? – я кивнул в сторону дома. – Вон сколько леса кругом. Многие ненавидят друг друга, но все равно живут вместе. Некоторые вообще всех ненавидят, но никуда не уходят.

– А кого им тогда ненавидеть? Самих себя? От этого сходят с ума, – сказал Тифон. – Я ролик смотрел про заключенных в Алькатрасе. У них реально крышак едет. Оттого, что перестают понимать, кто они, и существуют ли на самом деле. Потому что только через других можно увидеть себя.

Электрические провода над нами громко и назойливо гудели.

– Хорош грузить, – Леха съехал с балки и повис на руках. – Лучше идем пожрем чего-нибудь.

Он потащил нас в палатку с шаурмой, где на большущем вертеле крутился здоровенный обтрепанный кусок мяса. Я никогда не пробовал шаурму, мама всегда шарахалась от палаточного общепита как от проказы. Но в этот раз отказываться не стал, парни и так не понимали, почему я не курю.

Взяли по куску пузатого, напичканного всякой всячиной горячего лаваша и, запивая ледяной колой, стали есть прямо там, за палаткой. Неожиданно это оказалось очень вкусно.

– Знаете, что отвратительнее, чем откусить шаурму и обнаружить там червяка? – Леха с аппетитом уминал свою порцию.

Мы с Тифоном брезгливо скривились и невольно посмотрели внутрь своих кусков.

– Обнаружить там половину червяка, – Леха радостно засмеялся своей детской шутке.

– Слушай, Лех, – Тифон иронично прищурился. – А что, ты прямо так все съешь? Даже фоткать для Инсты не будешь?

– Не, я уже сегодня оладьи выкладывал и кофе. Обойдутся.

– Оладьи не считаются, они домашние, а тут – шаурма. Пусть все знают, какой ты рисковый парень.

Внезапно округу взорвали громкие восторженные вопли:

– Ле-е-е-ша! Ле-е-е-ша!

От автобусной остановки прямиком к нам двигалась компания шумных и пестрых девчонок.

Увидев их, Тифон чуть не подавился и пихнул меня в бок.

– Девки из восьмого. Они все впятером Леху любят.

Леха тоже радостно замахал им в ответ.

– Ты че, дурак? – Тифон дернул его за футболку. – Теперь вообще не отстанут. Валим к Мироновой.

Мы дошли до той самой девятиэтажки с открытыми люками, поднялись пешком на шестой, и парни тут же принялись остервенело трезвонить и стучать кулаками в дверь: «Открывайте, полиция!»

Зоя в коротеньких желтых шортах и широкой безразмерной футболке выскочила на площадку и, поспешно прикрыв за собой дверь, чмокнула по очереди в щеку Леху и Тифона, затем коротко кивнула мне.

– Че такое? – громко зашептал Леха, сообразив, что шуметь, оказывается, не стоит.

– У нас ребенок.

– Какой еще ребенок? – лицо Тифона вытянулось.

– Девочка. Ей десять дней.

– Да ладно! – Леха удивленно присвистнул. – И кого это так угораздило? Тебя или Нинку?

– Маму, – со смехом ответила она. – Вот сижу, подменяю ее, пока по магазинам ходит. Они завтра на дачу.

Леха тут же заныл:

– Дай позырить. Я такую мелочь никогда не видел.

– Не нужно. Дышать на нее будешь своими микробами.

– Не буду дышать. Издали посмотрю.

– Мама прибьет, если узнает, – сопротивлялась Зоя.

– Туда и обратно, – клятвенно пообещал Тифон.

Тихонько запустив нас в квартиру, Зоя велела снять обувь.

В единственной комнате царил полнейший бедлам, двуспальный диван был разобран, на нем и на полу валялись вещи.

– У нас тут немного не убрано, – пояснила без капли смущения Зоя и показала на решетчатую деревянную кроватку возле окна. Мы осторожно приблизились к ней и остановились один за другим, заглядывая внутрь.

– Это Ио, – прошептала Зоя с умилением.

– Так назвали? – удивился Леха.

– Назвали Соней, но я зову ее – Ио. Ты что, в Доту не играл?

И пока Леха дразнил Зою глупыми вопросами про уровни здоровья, ману и скиллы, я завороженно разглядывал ее саму через зеркальные дверцы шкафа купе.

– Ты что творишь? – Зоя шлепнула Трифонова по руке. – Сдурел?

– А чего такого? Я же осторожно, – Тифон убрал руки за спину.

– Все, валите уже. Вы грязные, с улицы. Обещали только посмотреть, а теперь еще и лапами своими лезете, – она принялась отпихивать его от кроватки, и он послушно пошел на выход, но в узком проходе коридора затормозил прямо перед ней, уперся обеими руками в стены, и сколько Зоя не пыталась, никак не могла сдвинуть его с места.

– Гулять-то пойдешь?

Но пронзительный звонок в дверь не дал ей ответить. Такой резкий, что вздрогнули все.

– Странно, – прошептала Зоя. – Вообще-то мама знает, что Соня спит. Если только ключи забыла. Тогда сейчас всех на месте пришьет без суда и следствия. Лучше спрячьтесь.

– Где тут спрячешься? – развел руками Тифон. – Твоя мать нас в два счета найдет, и будет еще хуже.

– Я на кухне отвлеку, дверь запирать не буду, и вы быстро выскочите. Давайте двое под кровать, один в шкаф.

Дребезжащая трель звонка с новой силой прокатилась по квартире, и Тифон с Лехой, не сговариваясь, метнулись под раскладушку дивана. Зоя молча указала мне на шкаф-купе. Благо, место под вешалками было свободно. Звонок раздался в третий раз. Зоя бросилась открывать. Я задвинул дверцу.

Однако пришла не мама. Голос был мужской, грубый и требовательный. Я услышал, как Зоя громко сказала «нет ее» и «вали», но человек уходить не собирался. Вместо этого уже в комнате, совсем близко, я услышал: «Че, правда нет?»