Спецуха

Вагон подходит аккурат к перрону. Отряд ОМСН сейчас по условиям учений находится на запасной базе. Езды до Петровска им ровно час. Так что вопрос решен!

Осталось доложить по команде и согласовать пару нюансов. До встречи в Петровске, господа «диверсанты»! Главное, чтобы полицейские особого назначения успели вовремя!

Полицейские особого назначения успели не вовремя, а заранее. Степанычу пришлось пару раз рявкнуть матом и навешать пенделей молодому водиле, недавно переведшемуся в отряд.

– Если это та банда, которая нас с пулемета расстреляла и «турье» подсунула, – не церемониться! Начнут сопротивляться – работаем максимально жестко! По почкам не бить, в щечки не целовать, – учения все-таки.

Его неизменный зам Вася хмыкнул и заявил:

– За колбасу нам эти лыжники по-любому ответят! Сто пудов – они! Бригада спецназовская, та же: я этих парней потом встречал… хрен подумаешь, что разведчики, обыкновенные мужички…

– Как бы опять подлянку не кинули… Да и этих «молчи-молчи» я опасаюсь: вдруг информашка просроченная или неверная? – проговорил Степаныч и почесал подбородок, заросший трехдневной щетиной. – Ладно, «война план покажет»! На перрон задом подгоняем оперативную «газельку», подгруппы – по сторонам, вдоль киосков! Ты, Васек, со своими, – с обратной стороны вагона страхуешь, чтобы по рельсам не ушли. «Газельку» пассажирскую, с водилой, ставим с другой стороны, возле ближнего к перрону ларька. По коням!

Домчались в три часа ночи. Распределили технику и подгруппы. Организовали взаимодействие с местным отделом. Попросили «не лезть не в свое дело» и организовать оцепление, дабы никто из «мирных жителей» не просочился к месту «захвата». Провели пару тренировок.

Стрелки часов неумолимо приближались к четырем. Просвистели мимо пара товарняков и один скорый. Где-то в Петровске завыла собака, ей вторил сильный мужской голос. Степаныч облизал пересохшие губы. Страшно хотелось пить. Киоски закрылись еще в двенадцать часов ночи, а питьевой фонтанчик на вокзале был сломан еще во времена Леонида Ильича. Группа собиралась наскоро, и попить с собой, естественно, никто не захватил. Водила пассажирского микроавтобуса задремал и оглашал окрестности переливчатым храпом. На магнитоле тихонько завывал «Сектор Газа», напоминая, что «его укусил вампир».

Степаныча передернуло, он щелчком в ухо разбудил водилу и погрозил ему пальцем. В наушнике зашипело, щелкнуло, пошли доклады от подгрупп. Все в норме. Готовность – двадцать минут. Да где же этот чертов поезд? Наверняка, как всегда, опаздывает. Однако вопреки ожиданиям поезд пришел вовремя.

Степаныч предупредил всех по связи, что вагон может не доехать до перрона или выскочить за него, возможно, придется побегать. Нет, все тютелька в тютельку. Заспанная проводница ловкими движениями отворила дверь и освободила вагонный трап.

В тамбуре виднелись люди. Первый с лихим матерным криком выпрыгнул из вагона и… не успел развернуться, как в него полетели сумки.

– Транспорт уже пришел! – завопил кто-то из вагона.

– Не, это не наш – у Лехи «Истана»! Давайте прям тут и подождем, заодно вздремнем чутка: всю ночь колбасились, спать охота, – добавил еще кто-то.

Судя по вялым и медлительным движениям, «диверсантам» было как-то не «очень». Если выражаться откровеннее, то «херово».

Степаныч напрягся. Вроде бы те. Или не они?…

– Степаныч, они! Сумки парашютные у них! – вышел на связь отрядный доктор, сидевший в наблюдении за одним из киосков, вооруженный пистолетом, медицинской сумкой и пачкой «Желтого полосатика».

Вторую упаковку этой вкусной вяленой рыбки недавно съел командир отряда и теперь мучился жаждой.

Степаныч ловко выпрыгнул наружу, опять погрозил пальцем водителю, неодобрительно зыркнул в сторону нескольких пассажиров, которые, несмотря на короткую остановку, все-таки выбрались из вагонов и расхаживали рядом с ними. Командир отряда быстро переместился к углу ларька. «Диверсанты», никуда не торопясь, развалились на сумках, а один из них даже отливал под колесо «Газели»-автозака.

– Всем подгруппам! Клиенты «теплые»! Я, по-моему, кого-то узнал, – это реальные фигуранты из спецназовской бригады. Проверить еще раз «холостые»! Стрелять только над головами в случае сопротивления. Помните про меры безопасности! На счет три!.. Начинаю – пятьсот один…

Группы захвата появились из-за киосков стремительно, почти неразличимые в своих серо-черных камуфляжах в свете только-только зарождающегося утра.

С тронувшегося поезда соскочили два оперативника. Один резко забросил спортивную сумку за спину, достал из-за пазухи фотоаппарат и присел на одно колено.

Казалось, весь вокзал Петровска пришел в возбужденное состояние. И только «диверсанты», не обращая внимания ни на кого, спокойно разлеглись на своих сумках; некоторые даже успели заснуть.

– Всем стоять! Руки за голову! Полиция!!! – Эти крики не произвели на них абсолютно никакого впечатления.

Кто-то, продолжая спать, просто перевернулся на живот и сложил за головой руки. Кто-то, меланхолично пялясь на беснующихся рядом полицейских, тыкающих автоматами, закурил. Контрразведчики оперативно снимали происходящее, захлебываясь слюнями восторга. Захватывать вялых и не проявляющих попыток к бегству «диверсантов» было неинтересно. Возбуждение и азарт прошли сами собой.

– Попались, голубцы, – хорохорился Вася, заместитель Степаныча, – наконец-то мы с вами снова встретились!

– Тебя зовут Рита Герус? – спросил один из «диверсантов», удобно разлегшийся на вместительной парашютной сумке, пузом вниз.

– Да с фига ли? – ощерился Вася. – Какая Рита?!

– Да я просто с ней в восьмом классе встречался, хотелось бы потеребить воспоминания юности!

– Да ты охамел! Что ты там теребить собрался?! – возмутился полицейский.

Условный «диверсант» поднял заспанное лицо, посмотрел на Васю и буркнул:

– Ну и рожа!

После этого он принялся моститься поудобнее, намереваясь поспать еще.

Степаныч в недоумении ходил над кучкой сумок и людьми, лежавшими на ней. Им явно было абсолютно по фигу, что их захватила полиция.

– Товарищи офицеры, по условиям учений ваша оперативная группа захвачена! Требую предъявить документы, вооружение и боеприпасы. Вы обязаны давать ответы на все вопросы, задаваемые вам, – затараторил контрразведчик, закончивший фотосъемку и подбежавший к шпионам.

– Без пива будем молчать как партизаны…

– А командировочные в плену оплачиваются?

– А я тоже хочу наручники и резиновую дубинку, – начали стебаться пленные, хотя кое-кто за пиво готов был раскрыть все секреты, даже те, о которых сам не догадывался.

Степаныч хмыкнул, продолжая искать взглядом знакомую физиономию. Нет никого, даже отдаленно похожего.

Он пододвинулся к контрразведчику и спросил:

– Слышь, ФСБ, как там тебя?

– Зови Тридцатый, – сказал с нескрываемой гордостью старший опер и счастливо прижмурился.

– Слышь, Тридцатый, а это точно те фигуранты?! Что-то уж больно они пофигистично себя ведут, и духан от них – как будто они всю ночь ханку жрали.

– Мы их от места посадки вели, а водку они действительно выпивали со всем прилежанием. Я сейчас своих запрошу; заодно доклад сделаю о том, что отработали на «пятерку». Наши на бригаду выйдут, оповестят центр боевого управления о том, что агентурная группа провалилась.

– Ну, давай, Тридцатый, выходи, связывайся! Мы пока шмотье их прошманаем и документы проверим.

Фээсбэшник показал ему образец командировочного удостоверения, обратил внимание на то, какие росписи и штампы с отметками должны в нем быть.

К огромному сожалению, ничего запретного у «диверсантов» не оказалось. В командировочных удостоверениях было написано, что все они следуют на тренировочные парашютные сборы. Печати, росписи, – все как положено.

Начали раздаваться возмущенные крики:

– Зырьте, вон тот, с бородой, у меня труселя умыкнул и рулон туалетной бумаги!

– Дятел, не дергай ничего! Это же парашют спортивный! Я на него все деньги за последнюю командировку в Чечню потратил!!!