Серп (ЛП)

— Его нельзя выполоть, — сказал Глас. — У него иммунитет.

Рев возмущения потряс конклав. Роуэн глянул на кольцо Цитры, испачканное его кровью. Кровь передала его ДНК в базу данных иммунитета еще надежнее, чем это произошло бы при поцелуе. Роуэн улыбнулся Цитре в полном изумлении и абсолютном восторге.

— Цитра, ты гений! Но ты ведь и так в курсе, правда?

— Для тебя я почтенный серп Анастасия, — отчеканила она. — Понятия не имею, о чем ты. Это просто случайность!

Но огонек в ее глазах говорил прямо противоположное.

— К порядку! — надрывался Ксенократ, колотя своим молотком. — Немедленно прекратите орать! Требую тишины!

Серпы начали понемногу успокаиваться. Ксенократ воздел обвиняющий палец.

— Цит… хм… то есть серп Анастасия! Вы дерзко нарушили эдикт коллегии!

— Я ничего не нарушала, Ваше превосходительство. Я была готова выполоть его. Это Глас Закона — он остановил меня. Мне и в голову не приходило, что если ударить Роуэна, это даст ему иммунитет.

Ксенократ воззрился на нее с крайним негодованием… а потом вдруг не смог сдержаться — гоготнул.

— Вот коварная хитрюга! — сказал он. — Еще и отпирается, да так правдоподобно! Вы здесь придетесь ко двору, серп Анастасия.

Он повернулся к Гласу Закона и спросил, что же теперь делать.

— Я бы предложил заключение на год, пока иммунитет не закончится, — предложил Глас.

— А что, где-то еще есть такое место, куда человека можно было бы посадить на законных основаниях? — спросил один из серпов.

Весь зал принялся судить да рядить. Кое-кто даже предложил заключить его под домашний арест, что можно было расценить как положительно, так и отрицательно — в зависимости от намерений предложившего.

Пока шли эти жаркие дебаты относительно ближайшего будущего Роуэна, Цитра наклонилась к нему и зашептала:

— У тебя под рукой поднос с ножами, а у восточного выхода ждет машина. — Произнеся это, она выпрямилась, вручая будущее Роуэна в его собственные руки.

Он думал, что еще сильнее восхищаться ею уже невозможно. Она только что доказала ему, что это не так.

— Я люблю тебя, — сказал Роуэн.

— Я тебя тоже, — отозвалась она. — А теперь пошел вон!

На него и правда нельзя было смотреть без изумления. Схватив с подноса три ножа, Роуэн умудрился орудовать одновременно всеми тремя. Серп Анастасия даже не пошевельнулась, чтобы его остановить; а если бы и попыталась, у нее ничего бы не вышло — так стремительно он двигался. Роуэн понесся по центральному проходу, словно огненный шар. Серпы, оказавшиеся поблизости, пытались остановить его, но он крутился как бешеный и разил — ногами, клинками, чем придется. Никому не удалось даже прикоснуться к нему. Серпу Анастасии он казался воплощением гибельной природной стихии. Самые везучие из стоявших у него на пути отделались порезанными мантиями. Менее везучие обнаружили вдруг у себя раны, которые они даже не заметили, как получили. А одному — кажется, серпу Эмерсону, — пришлось отправиться в центр оживления.

Роуэн исчез, оставив за собой настоящее светопреставление.

Пока Верховный Клинок пытался восстановить порядок, серп Анастасия стояла и смотрела на свою руку. И вдруг сделала нечто очень странное: она поцеловала собственное кольцо, сняв с него губами крохотную капельку крови Роуэна. Это мгновение она запомнит навечно.

У восточного выхода действительно стояла машина, как и говорила Цитра. Роуэн думал, что его ожидает публикар. Он думал, что будет в нем один.

Ничего подобного.

Запрыгнув в машину, он обнаружил за рулем… призрака. Сегодня много чего случилось, но именно в этот момент у Роуэна едва не остановилось сердце.

— Добрый вечер, Роуэн, — сказал серп Фарадей. — Дверь закрой, снаружи просто Арктика.

— А? — Роуэн никак не мог постичь, что происходит. — А почему вы не мертвый?

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, да времени нет. А теперь, пожалуйста, закрой дверь.

Роуэн подчинился, и машина унеслась в морозную ночь Фулькрума.

• • • • • • • • • • • • • • •

Есть ли у нас враг опаснее, чем мы сами? В Эпоху смертности мы беспрерывно воевали друг с другом, а когда не было войны, мы отыгрывались, избивая друг друга на улицах, в школах или дома, пока не начиналась очередная война; и тогда наши взоры вновь обращались наружу, к врагу, расположенному на более подходящем расстоянии от нас.

Но все подобные конфликты остались в прошлом. «Мир на земли и во человецех благоволение»[17].

За исключением…

Вот в этом-то все и дело: без исключений не обойтись. Я пока еще недолго была серпом, но уже вижу, что Ордену грозит опасность стать таким исключением. Не только здесь, в Средмерике, но во всем свете.

Первые серпы-основатели были истинными провидцами и видели мудрость в приумножении мудрости. Они понимали, что душа серпа должна оставаться чистой. Должна быть свободной от злых помыслов, жадности и гордыни, но сострадательной и совестливой. И все-таки гниль может разъесть даже самое прочное основание.

Если голос совести в серпах утихнет и сменится жаждой привилегий, мы снова станем злейшими врагами самим себе. И чтобы усложнить все дело, в полотне бытия Ордена каждый день возникает новая морщина. Взять хотя бы последний слух, за несколько месяцев распространившийся за пределы Ордена — об этом шепчутся теперь все подряд.

Согласно молве, где-то на свете есть человек, охотящийся за развращенными, потерявшими совесть серпами. И этот человек прекращает их существование, сжигая останки в огне. Одно известно точно: он не рукоположенный серп. Но несмотря на это люди называют его серпом Люцифером.

Я очень боюсь, что это может оказаться правдой. Но еще больше я опасаюсь, что мне хочется, чтобы это оказалось правдой.

Я никогда не стремилась в серпы. Полагаю, именно это и может сделать меня хорошим серпом. Пока что я этого не знаю — я только в начале пути и мне еще многому предстоит научиться. Сейчас мне нужно уделить все свое внимание тому, чтобы выполнять свою работу с чистой совестью и с состраданием, с надеждой, что это поможет нашему совершенному миру оставаться совершенным.

А если когда-нибудь серп Люцифер попадется на моем пути, то, надеюсь, он увидит во мне хорошего человека. Как видел когда-то.

— Из дневника почтенного серпа Анастасии

Благодарности

Создание романа включает в себя гораздо больше, чем усилия одного писателя. Воплощение авторского замысла зависит от множества людей, и каждый из них заслуживает благодарности за свой вклад.

Прежде всего я благодарю моего редактора Дэвида Гейла и ассистента редактора Лиз Косснар, а также всех сотрудников издательства «Саймон и Шустер», которые оказывали и продолжают оказывать мне невероятную поддержку, в частности: Джастина Чанду, Джона Андерсона, Энн Зафьян, Кэти Хершбергер, Мишель Лео, Кэндис Грин, Кристу Фоссен, Крисси Но и Катрину Грувер. Также моя благодарность Хлои Фолье за обложку — она, несомненно, одна из моих самых любимых!

Благодарю Барб Собель, мою ассистентку, которая решает мои проблемы и привносит порядок в мою жизнь, а также Матта Лурье, который управляет моим вебсайтом и обеспечивает мое присутствие в социальных сетях.

Благодарность моему литературному агенту Андреа Браун, моему агенту по зарубежным правам Тарин Фагернесс, моим агентам по связям с индустрией развлечений Стивом Фишером и Дебби Дьюбл-Хилл, моему менеджеру Тревору Энгельсону, моим адвокатам по договорам Шепу Розенману и Дженнифер Джастман, а также юристам в вопросах авторских прав Дову Шерцеру и Матту Смиту.

В настоящий момент существуют планы сделать «Серп» художественным фильмом, и я хотел бы поблагодарить всех, причастных к этому, включая Джея Айрленда, сотрудника «Блю Грасс Филмз», а также Сару Скотт и Майка Прайса — сотрудников «Юниверсал».

17

Евангелие от Луки, гл. 2, ст. 14.