Страница 1 из 9
Сборник лауреатов премии Владимира Набокова. Том 1
Предисловие
Главный редактор-составитель Интернационального Союза писателей
Ковалевская Юлия
Самое страшное в пошлости – это невозможность объяснить людям, почему книга, которая, казалось бы, битком набита благородными чувствами, состраданием и даже способна привлечь внимание читателя к теме, далёкой от «злобы дня», гораздо, гораздо хуже той литературы, которую все считают дешёвкой.
Дорогой читатель! Рады приветствовать вас на страницах сборника лауреатов премии Владимира Набокова. Все авторы, чьи произведения прошли строгий конкурсный отбор, были удостоены публикации в этом сборнике и весомой награды в области литературы – медали В. Набокова.
Владимир Набоков – сын известного политика, одного из лидеров Конституционно-демократической партии (партии кадетов), из русского стародворянского рода Набоковых. В обиходе семьи Набокова использовались три языка: русский, английский и французский – таким образом, будущий писатель владел тремя языками с раннего детства.
По собственным словам, он научился читать по-английски прежде, чем по-русски. О себе он говорил: «Я американский писатель, рождённый в России, получивший образование в Англии, где я изучал французскую литературу перед тем, как на пятнадцать лет переселиться в Германию. Моя голова разговаривает по-английски, моё сердце – по-русски, и моё ухо – по-французски».
Владимир Владимирович Набоков был четырежды номинирован на Нобелевскую премию, но ни разу не стал ее обладателем. Впоследствии авторы многих изданий (в частности, London Times, The Guardian, New York Times) причисляли Набокова к тем писателям, кто незаслуженно не стал лауреатом этой наивысшей награды в области литературы. При этом Владимир Набоков заслужил эту премию дважды – за то, что свершил в русской и в англоязычной литературе. Стать великим в двух непохожих литературных традициях – это само по себе уже литературный подвиг. Один американский критик остроумно сказал: «Набоков не получил «нобелевки» не потому, что не заслуживает ее, а потому, что Нобелевская премия не заслуживает Набокова».
В честь этого великого писателя с мировым признанием мы создали сборник, в который вошли лучшие из лучших, кто подавал заявку на участие в премии. Прочитав их произведения, которые размещены на страницах этой книги, вы сможете прочувствовать все переживания, которые авторы вложили в свои творения, всю боль и радость от написания строк. Насладитесь и вы!
Надеюсь, что никто не останется равнодушным!
Желаю вам приятного чтения!
Елена Алыиалибре
Натальченко Елена Викторовна (псевдоним Елена Альмалибре) – писатель, поэт, переводчик с английского и испанского языков. Автор романа «Сближение. Пикап» в серии «Современники и Классики», Интернациональный Союз Писателей.
Окончила факультет филологии и журналистики Южного федерального университета (романо-германское отделение, английский и испанский языки) со степенью магистра филологии. Член Союза журналистов России с 2007 года. Обучалась в университете г. Аликанте (Испания) на курсах испанского языка и искусства.
С детства активно занимается музыкой. Лауреат конкурса «Звёзды Ростова», дипломант международного фестиваля-конкурса «Союз талантов России». С 2011 года обучается академическому вокалу. В 2014 году получила звание Заслуженного деятеля Всероссийского музыкального общества.
Лауреат премии по поддержке талантливой молодёжи, установленной Указом Президента РФ.
Лауреат конкурса-фестиваля «Ростовская Лира» в номинации «Лирическая поэзия».
Шорт-листер Московской литературной премии по итогам 2015 года.
Номинант на премию Антуана де Сент-Экзюпери.
Победитель конкурса «Донские рифмы – 2017».
Участник всероссийского проекта «Поэзия в лицах».
Лауреат Межрегионального творческого литературного фестиваля «Рассветы над Сурой» в номинации «Поэтическое мастерство»
Французский роман
Отрывок
Я помню, как меня, маленькую девочку шести лет, поднимают в воздух его сильные руки. Солнце светит ему в глаза, и он заслоняется моей тенью. Ветер развевает мои волосы пшеничного цвета, как у многих девочек моего возраста, голова обвязана красной ленточкой, которая путается в прядях. Белое платье на кокетке, в фиолетовый цветочек, с оборками вместо рукавов. Он всегда называл их крылышками, а меня птичкой, с улыбкой проводя по золотистому пушку на моих тонких руках. Я помню глаза мамы, которая беззаботно смеётся, переполненная нашим общим счастьем. А я раскидываю руки в стороны, подлетаю в воздух и, пикируя вниз, хватаюсь за воротник-стойку его рубашки. Всегда рубашки, даже в самую жаркую летнюю погоду.
У меня не было отца. Зато был он. Столько, сколько я себя помню. У кого-то первая любовь была в школе, у кого-то в детском саду, а он был рядом всегда. В моей комнате, которую до сих пор называют детской, на кухне, где так соблазнительно пахло горячим шоколадом для фондю, в ванной с летающими мыльными пузырями и сугробами пены, на каждый праздник и в любой будний день.
Однажды он ушёл. В тот день после школы я по привычке пробежала по лестнице на второй этаж нашего дома, заскочила в их с мамой комнату, крикнула маме «Бонжур!» и застыла на месте. Оговорюсь, что моим французским я обязана маме, которая решила, что я буду говорить на этом волшебном языке, ещё до моего рождения. Она рассказывала, что, как только мне исполнилось десять… дней, она принялась методично показывать мне карточки с французскими словами. Вместо колыбельной мама ставила мне шедевры Моцарта, так что я долго думала, что Моцарт – француз.
Мама в длинной серой юбке и белой блузе, словно героиня пьес Чехова, сидела на кровати, в её глазах не было ни блеска, ни огня, к которому я так привыкла. Я подумала, что она заболела. Но когда я подошла поближе, то заметила в её руках кольцо из белого золота, которое подарил ей он. Казалось, она не заметила ни моего приветствия, ни того, что я вошла. У меня в груди что-то ёкнуло. Я отвернулась и подошла к окну:
– Мама! Смотри! Это он!
Не оборачиваясь, я почувствовала, как мама пришла в себя, вскочила с кровати и бросилась к окну. Потом она, не отдавая отчёта в том, что это я оповестила её о его прибытии, выбежала из комнаты навстречу ему. Я не знаю, что произошло в моё отсутствие ни утром, ни после, главное, что теперь всё снова было прекрасно.
Вечером того же дня я сидела за роялем и мучила какую-то сонату. В который раз пройдясь по первым страницам, я с яростью ударила по клавишам, втянула голову в плечи, отбросила растрепавшиеся волосы со лба и сжала губы. Тяжело дыша, я ждала, пока моё дыхание станет ровным, чтобы повторить вредный пассаж. Раз в неделю у меня всегда были такие срывы, и мама даже не обращала на это внимания. Вдруг я почувствовала, как подошёл он. Мои губы стали расползаться в улыбке, но я снова насупилась. Он взял стул и сел к роялю рядом со мной. Его длинные пальцы опустились на клавиши и заиграли что-то безумно красивое. Я отклонилась в сторону, чтобы он мог достать нужные аккорды. Повернув голову, я увидела маму, стоящую в дверях, таинственно улыбающуюся посреди этого музыкального великолепия. Внезапно он прервал игру, поднялся, подошёл к маме, провёл рукой по её волосам, снимая заколку-гребень, держащий её густые тёмно-русые волосы, затем он провёл руками по её талии и развязал пояс, который мама завязывала поверх юбки к ужину в качестве аксессуара. Мама молча ждала, пока он закончит. Он развернулся и подошёл ко мне. Встал за моей спиной, собрал мои волосы на макушке и щёлкнул заколкой. От его прикосновений у меня по спине побежали мурашки. Он развёл мои руки немного в стороны, присел и обвил пояс вокруг моей талии, завязав его бантом у меня за спиной. Я продолжала держать руки приподнятыми. Тогда он взял меня за кисти и поставил руки на клавиши в идеально правильной позиции. И вдруг дернул вниз рукава моего свободного домашнего платья, оголив плечи, и, поставив свою левую руку на моё левое плечо, а правую – мне на пояс, выпрямил мою спину.