Не быть волшебником

— Симпатичная, — закончил фразу за подростка Трюфель, — и вообще, тебе очень нравится.

— Да, — кивнул Костя. — Что!

— Да, ладно, Кость, — миролюбиво побулькал профессор. — Это сразу все заметили. Впрочем, это, может, даже хорошо — влюбленность прекрасно стимулирует творческую активность.

— И где нам ее найти? — угрюмо спросил Костя.

— О, тут недалеко, — ответил Белый, — она с молодежью с тарзанки прыгает. На стеклянном мосту.

— Где? — испуганно переспросил Костя.

— Я тебе покажу, — обрадовался кот. — Мое любимое место.

— Это-то и смущает. А что, он действительно стеклянный, или просто название такое?

— Ничего тебе не скажу, — поиздевался Трюфель, — это надо видеть. Таких эмоций ты еще не испытывал.

Эти слова почему-то запали Косте в память и прокручивались вновь и вновь, как заезженная пластинка, когда под ногами хрустело стекло раскачивающегося на ветру высокого моста.

— Я тебя ненавижу, — крикнул он Трюфелю, когда мост в очередной раз зашатался от ветра.

— Ну ты что, — ответил радостно кот, — как здесь здорово, а если смотреть вниз, то можно представить, что мы прямо в воздухе.

— Совершенно точно, — крепко сжав перила, сказал Костя, — ничего меня не заставит посмотреть вниз.

— Смотри, Ариэль под нами! — крикнул Трюфель.

— Где? — И Костя посмотрел себе под ноги.

— Шутка, — поиздевался кот.

— Смешно, — сдавленным голосом ответил Костя. Потом резко позеленел лицом и рухнул на стеклянную поверхность.

— И зачем ты его сюда потащил? — приходя себя, услышал Костя знакомый голос. — Не все люди могут спокойно смотреть в пропасть.

— Он же волшебник, — ехидничал кот, — повелитель семи миров и самой большой армии.

— Прежде всего он подросток с очень тонкой и ранимой душой.

Костя хотел еще послушать, что думает про него обладательница этого прекрасного голоса, но противный кот заметил, что он очнулся.

— Смотри, шевелится, — прокомментировал Трюфель. — Все с ним в порядке, как я и говорил. Вы уж слишком с ним нянчитесь. А ему уже давно пора взрослеть.

— Это тебе давно пора взрослеть. Костя, ты слышишь меня?

Константин нехотя открыл глаза, и первое, что увидел, — это тот самый треклятый мост. Но потом это жуткую картину сменило самое прекрасное лицо на свете — лицо Ариэль.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — улыбнулась Ариэль, — ты как?

Костя приподнялся и оглядел себя.

— Вроде нормально. Что-то голова закружилась.

— Это бывает, — сказала летунья и успокаивающе погладила Костю по руке. — Не все выносят этого зрелища.

— Это, наверно, просто с непривычки, — решил оправдаться Костя. — Не ожидал, что так жутко будет. Ты, должно быть, очень смелая, что не боишься летать на такой высоте.

— Дело привычки, — пожала плечами Ариэль, — но ты тоже смелый, вон, чародея победил, Мику спас. Просто не сталкивался с такой высотой. Ничего, я тебя потренирую как-нибудь.

— Правда? — Щеки Кости опять предательски запылали.

— Ну конечно, — ответила Ариэль и улыбнулась.

— Я вам не мешаю? — вмешался Трюфель.— У нас тут дело вообще-то. Мы опять Мику спасаем. И, к слову, если бы этот смельчак не размахнулся так с мирами, может, и не было бы никакой проблемы.

— О чем ты говоришь? — напряглась Ариэль. — Что с Микаэлем?

— Все нормально с ним, — немножко обиделся на такое внимание к своему учителю со стороны летуньи Константин. — Просто, чтобы ему переродиться, ему надо создать мир. А он не сможет этого сделать, пока мы не найдем Термина. Это пограничник между мирами. А его мы должны найти за одной из дверей, коих теперь множество, потому что границы миров растянуты. И да, растянул их я, когда придумывал вселенную. Так что отчасти это моя вина.

— Отчасти, — хмыкнул кот. — Тогда дождь лишь отчасти вода.

— И что ты думаешь делать? — проигнорировав кота, спросила летунья.

— Я думаю, надо сперва вообще посмотреть на эти двери. Может, там все не так плохо, как нам кажется.

— Единственная дельная мысль за весь день, — проворчал Трюфель. — И конечно, надо было для этого искать летунью.

— А еще я сегодня очень дельно расколдовал одного неблагодарного кота, — отозвался Костя, — который так бы и ходил до сих пор гномом.

— А, что, Трюфеля заколдовали? — живо поинтересовалась Ариэль.

— Да, — кивнул Костя, радуясь, что снова завладел вниманием летуньи, — давай по дороге расскажу. Этот мохнатый деятель у Росси такое учудил.

— Давай, — хмуро проворчал кот, хотя его уже никто не слышал. — Всем расскажи. Художника каждый обидеть может.

В Костином мире все было по-старому, разве что дверь стояла сама по себе, своя собственная. Черныш сидел возле этой двери, продолжая нести свою вахту.