То, что имелось в виду (ЛП)

— Да.

— Что вы тогда утратили? В смысле, когда уже очнулись.

— Невозможно сказать. Раз я это утратил, как мне понять, чего не хватает?

Драко умолк.

— Я ничего не помню до пятнадцати лет, — сказал наконец Волдеморт, и Драко с удивлением отметил, что его губы, пусть и нечеловеческие, произнесли именно это.

— То есть история про замученную белку — гипотеза? — надавил Драко.

— Посмотри, кем я стал, — пожал плечами Волдеморт. — Кажется, для людей моего сорта обычно детство с замученными белками. Это логичное предположение.

— Его невозможно вернуть? — уточнил Драко. — Он пропал.

— Пропал, — подтвердил Волдеморт. — И туда ему и дорога. Время между рождением и началом подросткового возраста в любом случае бесплодная пустошь. Давай, возрази.

Драко немного об этом подумал.

— Жизнь в последнее время точно не усыпана розами.

Волдеморт фыркнул.

***

Драко свободно бродил по пещерам, но, разумеется, покинуть их было нельзя: приближение к дверям вызывало лишающую сил мигрень.

В тот же день, когда состоялся первый разговор Драко с Темным Лордом, вернулся его отец, принеся одежду, умывальные принадлежности и даже немного любимой еды Драко, явно приготовленной домовиками, которых он так любил пинать в детстве. Но не было ни книг, ни музыки; отец даже не додумался принести для рисования чистый пергамент и чернила.

«Как ты? — спросил он. — Мать хочет знать».

Остаток дня Драко прятался, забившись в нишу с банкой своего любимого марципаново-кедрового печенья. Когда он вставал, отряхивая крошки с мантии, его нашел Волдеморт.

— Тебе скучно, — заметил он.

— Мы, люди с душами, склонны занимать их чем-нибудь, помимо захвата мира, — резко ответил Драко.

Не то чтобы он перестал бояться Волдеморта, даже если за время разговора его чудовищность перешла с чудовищного уровня на человеческий. Скорее, он словно знал, что рано или поздно, несмотря на свое обещание, Темный Лорд его убьет, и затягивать с этим или, упаси Мерлин, устраиваться поудобнее не хотелось.

На следующий день Драко обнаружил, что его камера обзавелась обычной кроватью, книжной полкой и пюпитром. На последнем лежала крошечная ирландская флейта.

Раз в день Драко разговаривал с Темным Лордом. В остальное время он читал «Утерянный рай» и пытался освоить флейту, которую он видел-то впервые в жизни и, уж конечно, ни разу на такой не играл. Он думал о том, что его отец и Темный Лорд похожи: оба любили притворяться, что он для них все равно что палочка в руке, сквозь которую сила течет туда, куда им угодно. Ему хотелось, чтобы Волдеморт на него напал, стал пытать. Хотелось, чтобы отец признал вслух, имея это в виду, что Драко для него — не более чем пара ботинок, которыми надо покрасоваться, сносить их и выбросить в мусор, когда они станут ненужны.

***

С мучительной неспешностью миновала неделя. Драко бился над флейтой, пока не научился извлекать чистую ноту, приятную и звучную.

***

— Вы можете его вернуть обратно? В смысле, осколок души, — поинтересовался Драко как-то за ужином.

Волдеморту, как оказалось, тоже надо было есть, хоть и ел он намного меньше, чем Драко. Сейчас он словно ребенок гонял по тарелке кусочек курицы.

— Зачем мне это? — спросил он.

Драко уже выяснил, что Темный Лорд даже с учетом проклятия намного более прямолинеен, чем большинство, и что когда он задает вопрос, то рассчитывает получить ответ.

— Чтобы узнать, чего не хватает. Все равно уже одним меньше. Почему вы решили сделать…

— Семь, — спокойно закончил Волдеморт, с ненормальной сосредоточенностью отделявший на своей тарелке рис от курятины. — Семь — волшебное число.

Брови у Драко приподнялись. Он не слышал, чтобы число семь было в чем-то магическим.

— Это маггловское, из сказок, — промолчал в ответ Волдеморт. — Я вырос среди магглов…

Драко продолжил есть и не сказал больше ни слова.

***

Иногда Драко думал о Гарри Поттере и Северусе Снейпе. Иногда он думал о том, что мог сказать его отец Снейпу о том, куда Драко делся. Иногда — о том, что услышал бы при этом Снейп.

Иногда Драко был уверен, что Поттер со Снейпом сошли с ума от беспокойства. Драко как-то привык, что Поттер со своей сочувственной усмешкой всегда рядом, всегда поблизости, дышит одним с ним воздухом. Впрочем, он всегда больше думал о Поттере, чем Поттер — о нем.

***

Драко решил, что он точно сходит с ума. Совсем.

Он потребовал, чтобы Пожиратели принесли ему нормальный обеденный стол — это просто было разумно. Он приказал отцу принести больше вещей — например, его, Драко, постельное белье или кое-что из книг. Но когда он, глядя на пол, подумал об алом ковре, стало понятно, что он вконец свихнулся, чокнулся, поехал крышей. Он же не дизайнер интерьера, он, Мерлина ради, у Волдеморта живет, у Волдеморта, который убьет его в любой момент…

…когда-нибудь.

Драко научился играть «Братец Якоб» и «У Мэри был ягненок». Еще он умел рассмешить Темного Лорда, даже когда тот был в самом отвратительном расположении духа.

***

— Из чего вы сделали хоркруксы? — спросил Драко как-то вечером, когда они сидели у потрескивающего камина. В углу комнаты разговаривали Петтигрю и его отец, дожидались внимания Темного Лорда.

Волдеморт сделал ход пешкой и промолчал.

— Я не смогу их найти, просто зная, что они такое, — заметил Драко. — Это не поможет мне сбежать.

Темный Лорд посмотрел на него, затем слегка пожал плечами.

— Вещи, которые важны были для основателей Хогвартса. Кубок, медальон. Тогда это казалось очень таинственным, — он вытащил из кармана что-то блестящее.

Драко взял этот предмет и уставился на него.

— Это не?..

Волдеморт осторожно забрал предмет и убрал его в карман.

— В твоей теории что-то есть, — сказал он. — Когда он поблизости, я чувствую себя лучше, безопаснее, энергичнее. Но никто не пытался воссоединиться с хоркруксом. Только уничтожить, разумеется.

Драко наблюдал за Темным Лордом и увидел, что тот опять говорит то, что имеет в виду.

— Вы вообще когда-нибудь лжете? — вырвалось у него.

— Не часто. Правда намного сильнее ранит, — ответил Волдеморт. — Потому ты мне и нравишься. Ты, на самом деле, очень опасен, — он встал из-за шахмат, взлохматил Драко волосы и пошел разбираться с Люциусом и Хвостом.

«Это так, — впервые осознал Драко, глядя, как его отец и Хвост со странными лицами наблюдали это неожиданное выражение привязанности. — Похоже, они боятся меня даже больше, чем его».

«Может быть, скоро, — подумал Драко, — даже мой отец будет опасаться со мной разговаривать».

Комментарий к 6. Гипотеза о замученной белке

(Поехала на море, надеюсь, там тоже главу смогу. Но не обещаю.)

========== 7. Хранилища ==========

Он поднял медальон к свету и несколько мгновений, размышляя, наблюдал, как тот вращается. Нельзя сказать, что он не знал, что мальчик подводит его к этой попытке. Нельзя сказать, что он не понимал, что мальчик его подталкивает. Но его уже так давно никто не пытался подталкивать, что он позволил себя подтолкнуть — просто из любопытства.

То, что он приблизил к себе Драко Малфоя, было самым умным поступком из всех, что он совершал в последнее время, думал он, глядя, как извивается, танцует золотая цепочка, чувствуя, как зовет изнутри осколок его. Мальчик, который мог говорить и слышать только правду, стал для него как свежий ветер, как факел, озаривший старые пути и показавший, насколько они спутаны, как сильно заглохли. Его удивило, что он не замечал, до чего ему стало скучно, как близок он к спячке. А потом пришла эта мысль — что хоркруксы сделали его чем-то меньшим, а не большим, что им же самим возведенные стены отгородили части его от него же.

Ему не понадобилось много времени, чтобы понять, как снова встроить этот кусочек себя на место, но еще долго он носил это знание к себе, ожидал, пока не раздадутся вдалеке звуки ирландской флейты, и только потом в очередной раз достал медальон и заставил себя принять окончательное решение.