Страница 9 из 14
– Настя, я еще завтра буду в городе, давай встретимся, поговорим.
– Тогда приглашаю тебя на завтрак завтра к двенадцати. Адрес не забыл, надеюсь?
– Обязательно буду! – заверил Андрей.
А уже копыта лошади по брусчатке зацокали, экипаж проехал несколько аршин и остановился напротив Андрея и Насти. Андрей проводил девушку до экипажа. Поприветствовал мамашу, щелкнув по примеру штабс-капитана каблуками и склонив голову. Маман одарила его благосклонной улыбкой.
– Офицеры так галантны! Шарман!
Экипаж тронулся. Андрей в раздумье зашел в ресторан. Офицеры уже сняли шинели, сдвинули вместе два стола, уселись на стулья. Возле них возник официант – волосы с пробором, напомажены по моде.
– Что будем заказывать, господа?
– Готовое что-нибудь есть? Чтобы не ждать долго!
Заказом руководил штабс-капитан, видно было – дока в этих делах. Сосед Андрея, поручик Андреев спросил:
– Ты чего такой грустный? Такая девушка в невестах, а ты нос повесил.
Андрей отшутился. Сам же пытался вспомнить адрес Насти. На Васильевском острове – точно. А вот какая линия и номер дома? Знал бы, что пригодится, выучил или взял с собой конверт. Андрей сосредоточился. Зрительная память у него неплохая. Так, на конверте СПб. ВО (сокращенно – Васильевский остров, в народе – Васька), две единички всплыли, выходит, одиннадцатая линия, а вот дом? Впрочем, можно спросить у жителей на улице или околоточного надзирателя, они знают свой околоток как «Отче наш». От души отлегло. А официант уже принес графинчики с холодной водкой, блюдо с байкальским омулем, холодец с хреном. Офицеры рюмки наполнили, поднялись дружно.
– За государя!
Первый тост офицерство и чиновники поднимали за самодержца. Через год уже стукнет юбилей – триста лет дому Романовых. Не самая плохая династия для страны случилась. Бывали слабые императоры, но был и Александр II.
Выпив, набросились на холодец. Плотный, мясистый да с хреном ядреным, что слезы выдавливал. А официант уже куриный суп несет. С пылу с жару, из супницы половничком разливает ароматное варево. На Невском в ресторанах плохих поваров не держали, иначе заведение прогорит. За супом котлеты по-киевски. Затем перерыв – покурить, поговорить, полюбоваться дамами. По случаю выходных в ресторан к вечеру публика собираться стала. В основном лица гражданские, мужчины во фраках, женщины украшениями сверкают, как новогодняя елка игрушками. Видно, не в первый раз в ресторане, завсегдатаи, по отдельным кабинкам парочки разошлись. В углу общего зала стал играть маленький ансамбль – пианист и скрипач.
Офицеры еще выпили, уже за армию, потом за авиацию, ну и за себя любимых. Водка в графинчиках кончилась, штабс-капитан заказал еще. Андрей понял – это надолго, а завтра у всех будут помятые физиономии. Пора делать ноги. Улучив момент, подошел к Вяземскому, так звали штабс-капитана.
– Прошу прощения, мне необходимо покинуть компанию. Назовите сумму.
Штабс-капитан помолчал, явно прикидывая.
– Думаю, рублей двадцать получится.
Андрей достал купюры, отдал.
– Но сумма не окончательная, – предупредил Вяземский.
– Если буду должен, в понедельник отдам.
– Не сомневаюсь. Завидую я вам. Я ведь понял, куда вы собираетесь, поручик.
Штабс-капитан шутливо погрозил пальцем.
Ну да, предполагал – к Насте Андрей направится. А на самом деле пошел он в гостиницу. Надо выспаться, утром в порядок себя привести. А бритвы с собой нет, стало быть, в парикмахерскую идти надо. Вот что хорошо на Невском – все под рукой. Рестораны, магазины, гостиницы, храмы. Но дорого! Потому как центр.
Номер снял, раздевшись, принял ванну. В номерах тепло, электрическое освещение, даже телефоны есть, что по тем временам роскошь. Но все звонки через коммутатор, с барышней-телефонисткой.
По армейской привычке встал в шесть утра. Себя в порядок привел, легкий завтрак в номер заказал. По утрам привык всегда есть, ибо иной раз по службе не получалось пообедать и весь день приходилось быть голодным. Парикмахерская при гостинице открылась в девять. Через полчаса уже покинул гостиницу и в магазин. Заявиться в гости после долгой разлуки с пустыми руками – признак дурного воспитания. А что подарить девушке? Вещи – банально, цветы – недолговечно, да и по морозцу пока донесешь, они пожухнут, почернеют. А как раз мимо ювелирного магазина шел. Решил зайти. По причине раннего времени – всего десять часов, для фешенебельного района рань несусветная, в магазине пусто. Приказчики позевывают, увидев офицера, сразу лица любезные сделали.
– Чего господин офицер желает?
– Подарок для девушки.
– Вы попали по адресу! У нас изделия не хуже, чем у Фаберже, только дешевле.
Андрея проводили к витрине. И это дешевле? Он постарался напустить на себя невозмутимый вид. Изделия красивые, одно на другое не похоже, чувствуется рука мастера, вкус. Но цена! Минимум половина его жалования и далее вверх, до годового жалования. Ну, так он не генерал.
Выбрал брошку. Перстень или кольцо – так размер пальца знать надо, а брошь красивая, даже с намеком, в виде стрекозы. Посмотрел на часы в торговом зале – почти одиннадцать. Надо поторапливаться. На трамвае добрался до Биржи, спрыгнул. Начал прохожих спрашивать, где одиннадцатая линия.
При Петре вместо улиц на Васильевском острове каналы были, жители передвигались на лодках вместо подвод или экипажей. После смерти Петра каналы засыпали, назвали немудрено – линиями, по номерам. До нужной улицы добрался быстро. И неожиданно повезло. На углу стоял полицейский, в темно-синем мундире, с саблей на боку. Почему-то полицейскую саблю прозвали «селедкой». Андрей подошел, в приветствии руку к козырьку фуражки вскинул. Полицейскому приятно, он-то из народа, а не благородных кровей.
– Не поможешь ли, служивый? На этой улице девушка Настя живет.
– О! Да и не одна! Какую надо?
– В Смольном учится, институтка.
– Такая только одна. Свой дом у семьи. Люди крайне порядочные. Папенька – чиновник в городской управе, свой выезд имеют. Семнадцатый дом по левой стороне, извольте.
– Благодарю.
Андрей успел вовремя. Только стукнул подвешенным на двери молоточком по медной табличке, как дверь слуга отворил.
– Вам назначено?
– Приглашен на завтрак. Доложите – поручик Киреев.
– Андрей, входите!
Со второго этажа по лестнице уже сбегала Анастасия. Слуга в сторону отступил, потом прикрыл за Андреем дверь, помог шинель снять, на вешалку определил. Андрей руку Насте поцеловал. Обнять при слуге или даже в щеку поцеловать постеснялся. В каких отношениях тот Андрей с Настей был? Уж лучше как-то нейтрально для начала.
– Пойдем наверх! Ты замерз?
– Настя, я же боевой офицер, а на улице градусов пять.
Настя провела его в свою комнату. Андрей решил сразу подарок вручить. Достал коробочку, обитую малиновым бархатом.
– Это тебе!
– Ты не забыл? Какой ты молодец! У меня сегодня день ангела.
Настя открыла коробочку.
– Какая прелесть! Можно примерить?
– Она твоя, делай что хочешь.
Девушка прицепила брошь к платью, подошла к зеркалу, покрутилась. Видимо, подарок пришелся по вкусу. Подскочила, обняла, прильнула, чмокнула в губы.
– Я на секунду, похвастаться маман! Ты не скучай.
И выбежала из комнаты. Андрей оглядел комнату. Он впервые был у гражданского лица в его комнате, было интересно. В шкафу книги, у трюмо лежат пяльцы с вышивкой. Платяной шкаф Андрей открывать не стал. Кровать с панцирной сеткой по моде тех лет с прикроватной тумбочкой, на полу ковер с толстым ворсом. Никаких излишеств, признаков богатства. Поставь сюда телевизор и ноутбук, и получишь комнату девушки-студентки из его времени. Вошла Настя, вид довольный, щечки порозовели.
– Маман сказала – прелесть, у тебя хороший вкус.
– Я рад.
– Стол уже накрыт, пойдем.
Маму Настя называла на французский манер. Дворянство из иностранных языков предпочитало именно французский. Немецкий груб, для военных команд подходит и для маршей. К тому же почти все царицы были немками и в народе большой любовью не пользовались. Андрей пошел за Настей, держа ее за руку. Дом каменный, в два этажа. На втором – длинный коридор, из него двери в комнаты. Обеденная зала приличного размера с длинным столом, персон на двенадцать. Во главе стола, в торце его, папа Насти сидит, по случаю завтрака с гостем не в домашнем халате, а в сюртуке.