Страница 11 из 18
А теперь я не мог поверить, что Орест говорит о том самом Алябине-революционере. Он ведь давным-давно мертв. Неужели Орест имел в виду привидение?
– Вы можете видеться и разговаривать с привидением? – не поверил я.
Тимофей Дмитриевич удрученно схватился рукой за лоб, как будто я задал вопрос, который задавать совсем не следовало.
– Только когда Юрий Алябин сам пожелает, – ответил Орест, – но это происходит очень редко. Этот великий человек не хочет знать покоя даже после смерти. Он продолжает свою деятельность против инквизиции, хотя все, что он может в его нынешнем виде, так это только подсма…
Тимофей Дмитриевич так нарочито громко прочистил горло, что я не услышал, чем же занимается сейчас Алябин. Но переспрашивать я не стал, так как дед мог подумать, что я выведываю что-то, а я вовсе и не выведывал, поэтому спросил о другом:
– А это привидение Алябина проживает в вашем имении?
– Ах, если бы, – сказал Орест. – Он только иногда заглядывает к нам. И то, потому что он проживал на соседской даче, где собственно и погиб. Позже часть его сада вместе с прудом перешла в наши владения. Возле этого пруда он любил гулять со своей невестой – может, потому он к нам и заглядывает на огонек.
– Даже если этот призрак не из вашей семьи или дома, вы должны его упокоить, – сказал я.
– Ты говоришь прям как инквизитор. – Илья фыркнул. – Еще добавь, что по статье двенадцать, пункт шесть.
«Вообще-то тринадцатая статья без всякого пункта», – подумал я, но, естественно, вслух этого не сказал, а спокойно возразил:
– Разве хорошо, чтобы везде призраки разгуливали?
– А как тогда историю изучать?! – воскликнул Орест. – Вот, например, Юрий Алябин. Сколько интересных вещей я узнал о его деятельности! Теперь подумываю написать его биографию. Так как нет и не будет больше такого человека! Он был вовсю увлечен революционной подрывной деятельностью против инквизиции, которая в его время не скупилась на пеньковые галстуки и выписывала их магам налево и направо, как сегодня штрафы. Юрий Алябин сражался как лев или, точнее, как шмель, так как его удары были острыми, точными и крайне удачливыми. Его приемы борьбы достойны того, чтобы их вписали в учебник по борьбе с инквизицией, маги и в наше время могли бы применять их. Чего, например, стоит многоголовая алтайская болтушка, он привозил её специально для…
– Орест, – остановил его дед Тимофей. Он покосился на меня, и я понял, что дед боится, чтобы Орест при мне не сболтнул лишнего. – Вообще-то мы приехали по делу к твоей жене. Мне, Ольга, нужна твоя помощь, чтобы распознать ингредиенты отравляющего зелья. А то все у меня выходит что-то не так. Поможешь?
– Сегодня надо будет размещать гостей, завтра предпраздничный ужин, а послезавтра охота, пикник, – покачала головой Ольга Ершова. – Может, где-то между этим я и найду часок-другой. Если вы захотите остаться дня на два.
– Разумеется, останутся! – воскликнул Орест. – Помогут нам с выгоном. Потому что от Чарльза проку точно не будет, он вечно в своих мыслях, охота его не занимает…Чудак-человек! А магистр вообще любит все готовенькое.
– Приедет Петр Няо, магистр магии? – удивился Тимофей Дмитриевич.
– А то, – Орест горделиво вскинул голову. – Сейчас редко кто такие охоты устраивает. А для чего тебе Ольга понадобилась, ты же сам зельевар не из последних. Какой-то особый случай?
– Нужно найти противоядие, – как можно тише сказал дед Тимофей, но услышали все. И дружно воскликнули: «Отчего?». Молчала только Полина, которая держала на ладошке шмеля и осторожно гладила его по мохнатой полосатой спинке.
Старик пояснил:
– Коля вдруг, каким-то образом стал магом, буквально вчера. Поэтому мы здесь, ему нужно противоядие. Сложный случай, нужен самый из самых зельевар.
– Как необычно, – сказала Ольга.
Илья пробормотал:
– Странно.
А Полина стала меня рассматривать, да так пристально, будто изучая – так же, как своего шмеля. Только Орест махнул рукой и сказал:
– Ерунда.
– И вас не удивляет, что можно стать магом вот так вот вдруг? – спросил я, надеясь, что Орест слышал о чем-нибудь подобном.
– Нет, – пожал плечами Орест. – Потому как магия такая вещь… Она существует вне правил.
– Но всему есть границы, – возмутился старик.
– Мой племянник в прошлом месяце, – с воодушевлением принялся рассказывать Орест, – женился на кентаврийке и сбежал с ней в Бразилию! Огромный семейный скандал, все пытаются это удержать в тайне, но думаю, инквизиция все равно скоро их настигнет. Кто же одобрит союз между магом и магическим существом? Полукровки такие пойдут, что дюжина сильнейших магов с их жеребенком не справится, когда он начнет творить бессознательную магию. А ты говоришь, границы разумного.
Ольга Ершова принялась убирать со стола, и остальным пришлось закончить чаепитие. Все забыли обо мне и моей проблеме и опять вернулись к разговорам об охоте.
Я встал и отступил к колонне, прислонился к ней спиной, наблюдая за остальными. Полина убирала чашки, а Тимофей Дмитриевич и Орест, отойдя к перилам, продолжили разговаривать.
Ольга остановилась напротив совы и сказала:
– И этого маленького совенка зовут Герцог? – Она наклонилась к клетке и даже специально прищурилась, чтобы разглядеть птицу – и правда, больше похожую на совенка, а не на взрослую сову.
– Так её назвал Великий Инквизитор Шмыгин, – сказал наставительно Орест.
– И это не совенок, – ответил ей дед Тимофей, – это взрослая сова, сплюшка.
– Кто, кто? – Ольга рассмеялась, а вместе с ней разулыбалась и Полина. – Плюшка?
– Нет, сплюшка, это вид совы, – ответил Тимофей Дмитриевич.
– А мне нравится называть её Плюшка, – сказала Ольга. – Все лучше, чем такую малютку величать Герцогом. Это уж слишком, как-то по инквизиторски высокомерно.
– А что, – тотчас же согласился Орест, – птице все равно, как её называют, а для нас, может, это даже к лучшему – никто не догадается, чья она.
Ко мне подошел Илья и, внимательно вглядываясь в меня, сказал:
– Мне кажется, я тебя уже где-то видел.
– Навряд ли. – Я посмотрел в светло-карие глаза Ильи. А ведь и вправду, этот нервный тип был мне как будто знаком, и воспоминания были не из приятных.
– Вспомнил! – воскликнул Илья. – В инквизиции, в мае. Когда меня тащили в зал суда, я смог избавиться от наручников и получилась небольшая заварушка в коридоре. Там стояли несколько придурков, типа золотая молодежь. Ты был среди них. Только у тебя волосы были тщательно зализаны и взгляд был высокомерный, а не загнанный, как сейчас.
– Ты меня с кем-то путаешь.
– Н-да? – Илья вынул пачку сигарет из кармана и закурил, рассыпав при этом половину сигарет. – А черт его знает. Может, это и не ты был. Мне тогда ярость голову затуманивала, что я мог запомнить?
Я вспомнил Илью и то, что случилось возле дверей зала суда. После экзаменов мы стояли в холле главного здания, у входа в коридор, который вел в училище, ждали своего одногруппника. И увидели, как пятеро охранников волокут в суд молодого человека. Вдруг парень, вырвавшись, ударил магической волной по охране, отчего те, словно тряпичные куклы, отлетели от него в разные стороны, и побежал по коридору. Но в холле его перехватили другие охранники и успели, не дожидаясь нового заклинания, защелкнуть на его запястья антимагические браслеты. Охрана принялась бить его и, наконец-то, надев смирительную антимагическую рубашку, прижала его к стене. "Скоты! Фашисты! – кричал преступник. – Гореть вам в аду! Смерть инквизиции!"
Парень повернул злое, разбитое в кровь, лицо, и мы встретились взглядом. Кто-то из моей компании тогда сказал: "Я слышал, он совершил нападение на инквизиционную пересылочную тюрьму. Если докажут вину, то ему дадут лет пять. Я бы на месте судьи приписал ему еще пару статей, чтобы этот террорист отсидел в застенках не меньше полувека. Другим магам неповадно будет".