Страница 12 из 23
Однако здоровый мужик был не согласен с моим отказом. Он приблизил свое лицо к моему и прорычал:
– Подписывай немедленно! Сию секунду подписывай!
Потрясенная его злобой, я быстренько поставила подпись, хоть и не понимала, что подписываю. Затем меня привели в другую комнату, где велели вытянуть руки перед собой и остригли ногти. Это напугало меня. Зачем они остригли мои ногти? И что еще они будут со мной делать?
Двадцать пять лет спустя я получила доступ к своему досье и узнала, зачем это было нужно. Они искали следы химикатов, которыми были обработаны деньги, уплаченные в качестве выкупа за Хайнекена. Полиция хотела выяснить, не прикасалась ли я к ним.
Я была напугана до смерти. Меня насильно увезли из дому, я понятия не имела, где нахожусь, сидела взаперти, со мной не разговаривали, я не могла уйти и была во власти совершенно незнакомых людей, которые могли делать со мной все, что хотят. Страшнее не бывает. Мысль о том, что это полиция, больше не казалась мне успокаивающей.
Обрезав мои ногти, они повели меня на допрос. Мне было семнадцать, я была несовершеннолетней и в жизни не встречала адвокатов. Собственно, тогда я и не знала, что имею право на адвоката. Меня допросили. Они показывали мне фотографии Роба Грифхорста, Франса Майера, Яна Белльаарда, Кора и его сводного брата Мартина Эркампса. Я совершенно не помню, что говорила, но вряд ли могла сказать много, поскольку ничего не знала.
Похоже, следователи быстро это поняли. На следующее утро дверь камеры открылась, и меня выпроводили на улицу без каких-либо объяснений. Я со всех ног рванула прочь, опасаясь, что они изменят свое решение.
Оказавшись дома (мы еще раз переехали, на сей раз с Бентинкстраат на Марко Полостраат), я не обнаружила в квартире ни души. Где все? Затем в дверь постучали. Эта была наша соседка сверху с Фрэнсис на руках. Хоть она нашлась! Это было главное, остальные в состоянии позаботиться о себе сами. Соседка сказала, что Соня попросила ее на какое-то время взять Фрэнсис к себе.
– Слава богу! Спасибо, соседушка! – сказала я с чувство огромного облегчения. Потом я поинтересовалась, не знает ли она, где все остальные.
– Герарда тоже забрали. Я слышала страшный шум на лестничной клетке, весь дом заполонили полицейские в боевом снаряжении, прямо как в кино. В окно было видно, как его сажают в машину и увозят. Твоя мама сегодня утром отправилась домой к Соне и не вернулась. По телевизору сказали, что и она в полиции.
– И Соня там же, – добавила я. – Нас вместе забрали.
– Вот беда-то, милая моя, – участливо вздохнула соседка.
Сердечность ее тона так резко контрастировала с недавними суровыми испытаниями, что я на пару минут раскисла.
– Что происходит? Что случилось? Я хочу, чтобы маму отпустили, а что делать, не знаю. Как мне быть? – рыдала я.
– Ну ладно, ладно, что ты. Все будет хорошо, – сказала соседка. – Следователь, который опрашивал меня насчет вас, оставил мне свою визитку. Наверное, тебе стоит ему позвонить.
Мне было семнадцать, я была совершенно неопытной и только что испытала на себе, как могут обойтись с ни в чем не повинным человеком. Позвонить в полицию было равносильно тому, чтобы положить руку на плаху палачу, который сразу же ее отрубит. О том, чтобы звонить людям, которые так несправедливо отнеслись ко мне, и речи быть не могло. Чего от них ждать?
– Нет! Я боюсь. Вдруг они опять меня заберут. Я буду ждать. Позабочусь о Фрэнсис, пока Соня не вернется.
– Хорошо, милая. Если что-то понадобится, я у себя наверху, – сказала соседка.
Через десять минут раздался звонок в дверь. С Фрэнсис на руках я открыла. На нижних ступеньках лестницы стоял некий господин.
– Служба опеки. Я пришел забрать Фрэнсис ван Хаут!
Забрать Фрэнсис? Нет уж! Сестра меня удавит, если я позволю ее забрать.
– В этом нет необходимости. Она останется со мной, – крикнула я ему и ринулась наверх к соседке с Фрэнсис на руках. Человек из Службы опеки побежал за мной.
– Откройте! – кричала я соседке. Этот сукин сын попытался ухватить меня за ногу, я лягнула его и, проскочив последние несколько ступенек, влетела в квартиру соседки, захлопнув за собой дверь. Еле успела.
– Откройте дверь, – сказал человек.
– Нет. Она останется здесь.
– Тогда я приведу полицию.
– Давай, веди! – крикнула я, подумав, что за это время я вытащу отсюда Фрэнсис.
Тут вмешалась соседка:
– Успокойся, это не поможет. – И она заговорила с человеком.
Он сказал, что, как член этой семьи уголовников, я не имею права опекать Фрэнсис. Я не верила своим ушам. Они все с ума посходили, что ли? Соседка убедила его, что заботиться о ребенке будет она, и это его устроило.
Я почувствовала облегчение. Соня обезумела бы от ярости, узнав, что я отдала Фрэнсис чужим людям. У меня никак не получалось успокоить ребенка. Она очень разволновалась от всего этого, но наша соседка хорошо умела обращаться с детьми и смогла ее утешить.
Фрэнсис спала наверху, а я сидела внизу, когда у входной двери послышались какие-то звуки. Меня охватил ужас. Неужели все это не закончилось? За мной опять пришли? Я спряталась за диван. Кто-то открыл дверь. Кто это? Я услышала шаги, свернулась в клубок и затаила дыхание.
– Есть здесь кто-нибудь?
Это же Герард!
Я выскочила из-за дивана с криком:
– Я!
Герард вздрогнул от неожиданности:
– Ты что творишь, дура? Напугала меня до усрачки!
Сейчас эти обидные слова показались мне райской музыкой. Мой младший братик вернулся!
– Что происходит, Гер? – спросила я, надеясь, что он может быть в курсе.
– Не знаю, но дело очень серьезное. Меня полиция арестовала, – сказал он, как будто сам не очень веря случившемуся.
Герард рассказал, что заметил, как вооруженные люди идут к нашему дому, и попытался спрятаться на балконе. Там его быстро нашли и, угрожая оружием, затолкали в машину. Только там ему сказали, что это полиция. Он был в ужасе, решив, что его похищают.
– И что теперь? – спросила я. – Где мама, где Соня, Кор и Вим?
– Не знаю, Ас, правда, не знаю, – ответил он удрученно.
Мы оба были в шоке от случившегося с нами.
– Пойду к Дебби, скажу, что со мной все в порядке.
– Правильно. А ты скоро вернешься? – Я боялась оставаться в одиночестве.
– Да, я на минуточку.
Этот вечер мы провели дома в ожидании: Соня, мама, Кор и Вим так и не появились, и никто нам ничего не говорил. Мы оставались в полном неведении. Попытка почерпнуть информацию из новостей только усилила наши страхи – мы не могли поверить своим ушам, когда слышали, что говорилось о Коре, Виме и нашей семье. Мы были полностью подавлены и растеряны.
Мне так хотелось увидеть маму.
Соседка позвала нас поужинать. Телевизор был включен, по нему все время рассказывали о похитителях. Было так странно слышать имена знакомых мне людей – Кора, Вима и Мартина, сводного брата Кора. Как они решились на такое? Это было немыслимо. Соседка искренне сочувствовала нам и пыталась успокоить.
– Что же нам делать? – спросила я, и в этот момент мы услыхали мамин голос.
– Есть кто дома?
– Мамочка, мы здесь!
Мама, наконец-то! Она рассказала, что ее арестовали, когда она приехала к Соне, вскоре после того, как нас оттуда увезли.
Дом был битком набит бойцами полицейского спецназа. Один из них караулил дверь. Мама увидела, что дверь открыта, и пошла внутрь квартиры. Один из спецназовцев преградил ей путь, приставив к голове ствол.
– Стоять, – велел он.
Маму это не впечатлило.
– Полегче, пожалуйста, – огрызнулась она, отвела ствол в сторону и пошла дальше. – Вы, вообще-то, что здесь забыли? Вам что, заняться нечем? Ловили бы лучше похитителей Хайнекена! – заявила она совершенно искренне, не зная, что именно поэтому они здесь.
– Этот говнюк Кор, зачем ему это? Хайнекена похищать – с ума сошел, что ли? К нам домой ему путь заказан. С ним покончено. Соня его больше не увидит. Бездельник сраный. И как я только раньше не разглядела? Уголовник!