Страница 28 из 67
Поэтому я возвращаю руку на ее бедро и задираю клетчатую юбку вверх. Неожиданно моя рука касается обнаженной кожи. Я думал, что на ней надеты капроновые колготки, но это оказались чулки. Твою мать, я словно попал в свой лучший сон.
— О господи, — полустон срывается с губ Брук.
Ее голос наполнен теми же самыми чувствами, которые я сам сейчас испытываю. На ощупь ее кожа слишком гладкая и теплая. Я хочу знать, что она чувствует прямо сейчас, поэтому поднимаю взгляд вверх, замечая, как быстро вздымается грудь Брук от учащенного дыхания.
— Стоун…
— Что? Ты хочешь, чтобы я убрал руку?
— Нет, — слишком быстро отвечает она.
Мой пульс ускоряется. Нет, она не хочет, чтобы я убрал свою руку. Я продвигаюсь выше, наслаждаясь ее сбивчивым дыханием и сладкими стонами.
— Куда мы едем? — спрашивает она.
— Я не знаю. — Как я могу ответить ей, когда слишком увлечен процессом?
Похоть и желание в ее взгляде меняются на замешательство, словно она спрашивает саму себя, что вообще забыла в одной машине с таким ублюдком, как я.
— Ты не знаешь?
— Глаза на дорогу, — в который раз командую я. Черт, неужели она сейчас не видит, что я немного занят?
Несколько минут до нас доносится лишь урчание двигателя, и тут я неожиданно говорю:
— Я много чего не знаю о тебе. Например, девственница ли ты. Ты уже занималась сексом, сладкая?
Брук шумно сглатывает, после чего отвечает полушепотом:
— Нет.
Никакого секса, но у нее уже был первый поцелуй, и я готов взорваться только от одной мысли о том, что какой-то парень прикасался к ней. Какой-то озабоченный подросток лапал ее и смотрел своими похотливыми глазками на то, что принадлежит мне. Бл*дь, будь моя воля, я бы запер ее в самой высокой башне замка, и был бы вместо дракона, защищающего свою принцессу.
Брук ничего не добавляет, явно стесняясь нашего разговора.
— Кто-нибудь ласкал тебя? — Скольжу рукой еще выше, наглядно показывая, как именно. Я чувствую разряд электрического тока своими грубыми мозолистыми пальцами, проходящего сквозь ее бедра. — Трогал ли тебя кто-нибудь так?
Из нее вырывается рваный вздох, будто из машины выкачали весь воздух.
— Ты спрашиваешь меня, есть ли у меня парень?
Ну конечно. Полагаю, если ты хорошая маленькая девочка, то только твой парень может касаться тебя. Никакой прелюдии без отношений.
— Просто ответь на вопрос. Трогал?
Ее голос пропитан возбуждением:
— Не так, — она пристально смотрит мне в глаза, прожигая насквозь. — Не так, как ты, — повторяет она, выделяя каждое слово, как будто то, что происходит с нами прямо сейчас, так же удивительно для нее, как и для меня.
Во мне кипит желание поцеловать ее как можно грубее и больнее. В штанах становится слишком тесно, что причиняет намного больше боли, чем все сломанные ребра разом, отчего я еще сильнее впиваюсь в ее бедро.
— Поверни налево на следующем перекрестке.
Брук вздыхает, пытаясь подобрать слова. Может, она хочет попросить прекратить дотрагиваться до нее или, что еще хуже, отвезти домой?
Вместо этого она поворачивается ко мне и произносит:
— Ты когда-нибудь хотел просто уехать?
— Уехать куда?
— Да никуда. Просто сесть в машину и ехать целую вечность, нигде не останавливаясь. Добраться до такого места, где захотелось бы начать все с нового листа. Новая личность с новой жизнью.
Действие алкоголя начинает заканчиваться, отчего все тело ломит от боли. Но, несмотря на это, во мне зарождается тревога. Ее слова: так говорят, когда чувствуют себя несчастными и хотят сбежать от чего-то. Мне слишком хорошо знакомо это чувство.
— Это то, чего ты хочешь?
— Иногда, — голос Брук звучит потерянно.
В подвале мы постоянно мечтали о свободе. Размышляли о том, чем будем заниматься, когда выберемся. У каждого была своя собственная мечта. Нокс, например, представлял себе собственную мастерскую, полную роботов и компьютеров. Колдер хотел жить на вершине горы, вокруг неба и облаков, наедине сам с собой. Нейт же всегда хотел быть врачом или ветеринаром, работать в собственной клинике. Но я никогда ни о чем не мечтал, а просто думал о том, как обезопасить себя и своих друзей, и одновременно с этим разрабатывал план побега.
— Какой была бы твоя новая жизнь? — спрашиваю я Брук. Оказывается, у нас, на самом деле, намного больше общего.
Но она ничего не отвечает. Я уже начинаю думать, что она никогда не ответит на мой дурацкий вопрос, как вдруг Брук все-таки произносит тихим и задумчивым голосом:
— Я не знаю.
Тринадцатая глава
Брук
Стараюсь не заплакать перед Стоуном, не хочу показаться жалкой, но не могу сдержаться. Обидно, что появись у меня возможность начать новую жизнь, я даже не знала бы с чего начать.
— Я не знаю, — несмотря на все мои усилия голос все равно звучит жалко.
Пытаюсь взять себя в руки, размышляя над тем, как всё так запуталось. У Стоуна есть та самая свобода, и он самый непредсказуемый человек, которого я знаю, так что он вряд ли поймёт. Я даже немного завидую ему. Это безумие, ведь у него полно своих проблем: его разыскивает полиция, и прямо сейчас ему, должно быть, очень больно, но, по крайней мере, он знает, чего хочет, он свободен.
— Ты не можешь не знать.
— Могу, — говорю, как можно тише.
— Просто представь себе: куда бы ты направилась? Чем бы хотела заниматься? — Стоун не верит моим словам и явно не понимает каково это. Не знаю, как объяснить, но я хочу попытаться, хочу, чтобы он понял меня. Такое ощущение, что он единственный человек на планете, способный на это.
Решаюсь рассказать ему о том, что первое приходит на ум.
— В моей спальне когда-то было комнатное растение. Однажды я делала уборку и поставила цветок в коробку, чтобы он не мешал мне, а сверху положила старый свитер. После того как закончила, я совсем забыла про него и оставила в коробке. Спустя некоторое время я случайно наткнулась на растение. Листья пожелтели и сморщились, оно почти погибло. Но знаешь, что самое удивительное, все это время оно сражалось, его стебли росли в разные стороны, пытаясь найти хоть один лучик света.
Стоун все это время внимательно слушает меня, не перебивая, как это часто делали мама и Челси. И этот факт заставляет меня почувствовать себя лучше, нет, это Он заставляет меня чувствовать себя лучше.
Я продолжаю:
— Растение оказалось в ловушке и так и не смогло найти выход.
Моя жизнь — это та самая коробка. Родители, школа, друзья, которых выбрали для меня. Я не могу вообразить, что находится вне замкнутого пространства. Как я могу мечтать о жизни в саду, если не имею ни малейшего представления о нем?
Все это время Стоун пристально смотрит на меня:
— И что случилось потом?
Я тут же отнесла растение к окну на солнце, но было слишком поздно. Какими бы яркими не были лучи, и сколько бы я его не поливала, листья опали один за другим.
— Оно погибло, в конце концов.
Стоун ничего не отвечает, позволяя тишине окружить нас.
— Может, это глупо, но временами я чувствую себя тем самым растением. Я родилась и выросла внутри красивой и темной коробки, и мне не ведомы солнечные лучи. Я сама не знаю, чего хочу. Думаю, я разобралась бы, достань меня кто-нибудь оттуда.
— И ты чувствуешь себя в ловушке?
— Да. — Я слышу, как кровь стучит в висках, когда впервые в жизни говорю правду о себе незнакомому мужчине, сидящему рядом. — И иногда всё, чего я хочу, так это просто взять и уехать. Больше никаких обязательств и никакого давления. Никакого детектива Ривера, задающего мне подозрительные вопросы.
Рука Стоуна сжимает мое бедро, посылая мурашки вниз по ногам. Его пальцы так близко к резинке моих трусиков, что я перестаю связно мыслить. Все, чего я желаю, так это чтобы он коснулся меня там.
— Брук.
— Что? — я поворачиваю голову в его сторону